Шарлатан 2 (СИ). Страница 10

«Шарлатан» уже довольно давно выходил вообще без малейшего моего участия. То есть в нем публиковались совсем уже не мои «изобретения», мне из редакции только иногда присылали «посмотреть и оценить» материалы, присланные многочисленными читателями. Мне все же их присылали не очень и много, а за эту «работу» еще и зарплату платили, очень странную: триста сорок два рубля с копейками в месяц, так что я все присланное читал внимательно: не хотелось мне нести читателям откровенную пургу. Правда, совсем уж откровенную еще в редакции отсеивали, а мне отправляли «что-то непонятное» (тоже большей частью чушь, но встречались и очень интересные идеи, над которыми людям было бы интересно подумать.

А читателей у журнала было немало: только на Варварке печатали по семьдесят тысяч экземпляров, еще сколько-то (Маринка говорила, что уже вроде больше двадцати тысяч) печаталось в Новосибирске и редакция готовилась к тому, что журнал уже весной еще и в Минске печатать будут. И если не каждый второй, то уж один из сотни читателей сам срочно старался поделиться с народом и своими «изобретениями». По крайней мере в редакцию каждый день по несколько десятков писем приходили с описаниями этих изобретений, а в первом мартовском номере вообще половину журнала (который теперь стал толщиной в тридцать два листа) занимала статья товарища Киреева Сергея Яковлевича…

В середине февраля на очередном совещании, посвященном вопросам капитального строительства в области, Сергей Яковлевич приготовился выслушивать жалобы секретарей райкомов на «категорический отказ Ворсменского металлического завода выполнять постановления обкома о приоритетной отгрузке стройматериалов в соседние районы». Жалобы эти уже довольно давно стали такой же привычной частью подобных совещаний, как и победные реляции Ворсменских же «энергетических заводов» об очередном перевыполнении планов по отгрузке малых электростанций. С победными реляциями все было понятно: за последние два года и заводы (все три) в размерах выросли чуть ли не втрое, и число рабочих на заводах почти достигло тех цифр, при которой их нужно было считать уже не малыми предприятиями, а средними. То есть вообще-то уже достигло и заметно их превзошло, но менять статус заводов пока не представлялось возможным: на «средних» и свои медчасти нужно было создавать, и столовые, да и разные прочие «социальные объекты» строить — а на это в области просто средств не было. Те же ОРСы: рабочие ворсменских заводов (причем вообще всех) промтоварами обеспечивались лишь по третьей категории, а люди в городе не ходили сирыми, голыми и босыми лишь благодаря тому, что «по родственным связям» все необходимое туда поступало через окрестные сельские заготконторы. Но этого все равно было крайне мало, все же у многих молодых рабочих заводов в районе (да и в области) родственников вообще не было и жили они буквально «милостью товарищей по работе» — а изменить это положение область пока возможностей не имела.

И с жалобами на металлистов обком тоже ничего сделать не мог: завод был артельным, и в планах области лишь учитывались производимые заводом металлоизделия, а всякие шлакоблоки даже учитывать возможностей (да и права) не было, они вообще были продукцией сугубо побочной и ее артель распределяла по собственному желанию. А желала она это распределять в основном в окрестных деревнях, так как эта «побочная продукция» фактически артельщиков «одевала и кормила», ведь члены артели даже на промтоварные карточки рассчитывать не могли, да и продовольственные им по минимуму выдавались. Так что жалобы на непоставки стройматериалов давненько стали бессмысленной рутиной, но рутиной неизбежной: этими жалобами в «отдельных райкомах» прикрывались от оргвыводов за невыполнение планов по строительству.

Однако на этот раз в докладах райкомов вместо жалоб прозвучали горделивые отчеты о перевыполнении планов как по капитальному строительству на предприятиях, так и по строительству в жилом секторе. А на простой вопрос «а что изменилось с декабря, ведь в Ворсме новые печи еще не запустили» секретарь Павловского райкома (комсомола на этот раз) сообщил, что райком провел серьезную воспитательную работу и старшие школьники, объединившись в бригады, активно включились в строительные работы (главным образом по части жилищного строительства).

— Бригады — это хорошо, а вы из чего у себя все так быстро строить принялись? Ведь раньше-то постоянно жаловались на отсутствие стройматериалов.

— Раньше с ними имели место сложности, а теперь в Ворсме шлакоблоки заказчикам отправляют столько, сколько заказчик их вывезти сможет: они протянули рельсы до своих складов и мы те же блоки теперь вагонами к себе вывозим. Да и не только мы, опять же с цементом все проще стало. Шлакоцемент, конечно, похуже портланда, но если строить не торопясь да с умом, с ним дома на полметра за день поднять можно.

— То есть вы мне все тут больше полугода плакались вместо того, чтобы металлистам помочь сотню метров рельсов проложить⁈

— Нет, в Ворсме как-то придумали, как блоков строительных производить раз в пять больше прежнего из того же количества шлака. Только они говорят, что из этих блоков дома можно строить самое большое трехэтажные, ну так у нас такие и строятся…

— Так, теперь помедленнее. Как они теперь делают в пять раз больше блоков?

— Да кто их знает, делают — и хорошо. А я в основном занимаюсь тем, что с железной дорогой о вагонах договариваюсь и грузчиков обеспечиваю. С грузчиками у нас как раз главные трудности и возникают — но райком эти трудности преодолевает, довольно неплохо…

О том, как в районах решают проблемы с грузчиками, Сергей Яковлевич и сам прекрасно знал, все же именно обком занимался среди всего прочего и распределением отрядов военнопленных по разным стройкам области. А вот то, что в Ворсме артельный завод так резко увеличил выпуск стройматериалов, его очень заинтересовало, и тем более заинтересовало потому, что заводы в Кулебаках и в Выксе как раз по производству шлакоблоков планы срывали с завидным постоянством. И он спустя неделю решил сам выяснить, что же в Ворсме такое произошло.

На станции Ворсма его встретил секретарь объединенной парторганизации «энергетических заводов», на машине встретил и сказал, что местный узкоколейный «пассажирский локомотив» по расписанию не раньше чем через час пойдет. И встретил он товарища Киреева на новенькой темно-вишневой «репарационной» БМВ, которая вообще-то только населению продавалась и стоила почти тридцать тысяч. Поэтому Сергей Яковлевич, садясь в машину, все же поинтересовался:

— И как это ваш партком такой замечательной машиной обзавелся?

— А это не наша машина, — немного смущаясь, ответил парторг. — Это автомобиль интерната в Кишкино, мне его просто на время покататься дали. Ну, пока снова дорогу в Кишкино не расчистят. А то Надюха в город-то по делам приехала, а тут снег, метель — и дорогу замело что и не проехать стало, вот машина пока у нас и отдыхает. Надюха — это директор школы-интерната, — тут же пояснил он, а затем, прочитав на лице Первого секретаря следующий вопрос, поспешил и на него ответить:

— А интернату машину Шарлатан купил, с премии своей Сталинской. А еще в больницу городскую машину купил, тоже хорошую — а у нас только «козлик», так у него брезент совсем порвался, а на улице-то подмораживает, вот я эту машину и взял…

— То есть мальчишка на премию для организаций машины покупает, а вы просто на это смотрите? Он-то парень вроде бескорыстный, но просто деньгами так швыряться…

— А куда ему еще-то деньги девать? Он поначалу их в артельные кирпичный и цементный заводики вложил, так артель постановила за это дом их семье забесплатно выстроить. И Наталье Сидоровой, которая вместе с Шарлатаном эти артели придумала организовать. Так что на дом их семья, почитай, ничего и не потратила, разве что малость самую, те деньги, которые он за оборудование для велозавода потратил, ему тоже уже вернули. А в артели, кирпичной и цементной, его в почетные члены приняли и тоже ему зарплату начисляют. Немаленькую, у меня получка — и то поменьше выйдет.