Русский флаг (СИ). Страница 24

Это, с одной стороны, шокировало всех, кто наблюдал за нашими с батыром действиями. С другой стороны я сел, опёршись на седло, как и положено было, отзеркалив действия Алкаина. Принял пиалу, даже посмотрел на небо, будто бы благодаря Аллаха… Всё это не прошло мимо башкир, которые ожидали от меня гримас, кривых рож и недовольства. И хорошо, что Кашина не пригласили к столу. Вот он вряд ли бы смог остаться равнодушным. Выплюнул бы кумыс, да и вовсе любой напиток в неудобной для русского человека пиале расплескал бы.

Алкалин оказался человеком словоохотливым, и я слушал его, впитывая отношение башкир к происходящему вокруг.

— Россия — великая страна. Она как ханство Великого Хана. Россия поглощает народы, и это закон, который в степи понимают. Но наша культура — иная. Мы и вы — разные. И мы не готовы жить в городах. Для нас длинные кочевые переходы — цель жизни. А вы постепенно, но сужаете земли, по которым мы можем ходить. Скоро травы в степи для башкир не будет хватать, — откровенничал со мной батыр.

Тем не менее, обстановку нельзя было назвать дружеской. Мой отряд всё так же находился в двух верстах и всё ещё продолжал держать оборону, а возле него, на расстоянии шагов в триста, кружили в хороводе степные воины.

Но я и не набивался в друзья к башкирам. Я хотел найти хоть какие-то точки соприкосновения — чтобы понять, что может быть для них выгодным и чем можно подсластить им пилюлю потери части суверенитета.

А то, что без потери части этого башкирского суверенитета дальше не может развиваться Россия — факт.

— Скажи, батыр Алкаин, готовы ли вы умереть, но не поддаться на действия России? До конца идти? Или ты понимаешь, как и другие старейшины, сколь Российская империя нынче сильна? И простят ли вам, если начнётся восстание как раз в тот момент, когда разразится война России и Османской империи? — засыпал я батыра вопросами.

— Я не вижу выхода! — Сеитбай резко встал, выплеснув немного кумыса из своей пиалы. — Уже две деревни были сожжены — и это те башкирские рода, которые предали праведную веру, как и свои корни… Так что это, если не война? Кто это сделал? Мой род? Нет. Как и другие знакомые мне рода.

— Это не так, никто не участвовал из твоих родичей в том скверном деле! — решительно сказал я. — Я привёл к тебе того, кто знает имена тех, кто нападает на башкирские селения. Они же, услышь, нападают и на русских, и на казаков, и на калмыков. Понимаешь ли ты, Батыр, что вас хотят просто уничтожить? Вас побуждают начать войну, чтобы вас убить!

Мой переводчик отказывался это переводить, лишний раз доказывая свою причастность к совершаемым преступлениям, а также то, что он является шпионом.

— Говори! — закричал тогда я.

А потом сделал резкое движение и приставил нож к горлу башкира-переводчика.

В этот момент Алкаин позвал кого-то из своей свиты, и тот ему стал переводить то, что именно я только что сказал. Несколько воинов отделились от круга, что был образован вокруг нас со старейшиной, когда мы вели переговоры и пили кумыс. Теперь они тщательно наблюдали за всеми движениями моих рук, особенно правой, в которой был нож.

А ведь перед тем, как сесть за стол, я прошёл обыск. У меня забрали всё оружие. Всё, да не всё, потому что под камзолом у меня в тайнике был нож.

— Ты решил осквернить кровью наш разговор? Ты оказался с оружием возле одного костра со мной? — используя услуги нового переводчика, спросил Алкаин.

— Я выложил бы перед тобой свой нож, который держал в тайнике, если бы ты выложил два своих ножа. Один у тебя в левом сапоге, другой — в правом рукаве халата, — решительно сказал я, явно смутив при этом предводителя башкир.

Что ж они думали, что я не должен был заметить, что он вооружён и готов в любой момент накинуться на меня с ножом? Ну, так не надо было то и дело поправлять нож в рукаве и при этом ступать ногой так, будто бы что-то там мешает.

— Он! — я указал на своего переводчика. — Он следил за мной, потому что те, кто платят ему серебро, не желают мира на ваших землях. Их устраивает лишь война. Эти нападения в последние месяцы — дело наёмников: из башкир, калмыков, казаков. Лихих и плохих людей хватает в каждом народе, и в моем, и в твоем. Немудрено набрать три отряда, чтобы ходить по степи и убивать всех без разбора — и башкир, и русских.

Алкаин задумался. Он смотрел на меня, потом на предателя-башкира. Вот теперь — точно предателя. А после сам повел переводчика в сторону. С полчаса, я, попивая уже жирный, по-монгольски, чай, соленый и мерзкий, слушал истошные крики. Старейшина, очевидно, сразу отдал приказ пытать переводчика.

А уже через два часа Сеитбай Алкалин отправил своих людей вместе с сержантом Кашиным, чтобы привезти остальной мой отряд. Мы собирались разговаривать всю ночь, поэтому кочевники сейчас обустраивали стойбище, ставили казаны на огонь. Ну а мы встали метрах в ста от степняков.

Конечно, вот так становиться в степи — это значит сильно рисковать, что к утру нас всех попросту вырежут. Придётся многим из моего отряда ночью не спать и держать порох сухим и готовым к использованию.

С другой же стороны — а как иначе нам устроить переговоры? Да без императорского разрешения. Но было мне что сказать. И было уже о каких своих действиях рассказать.

И, как мне кажется, я знаю, что можно предложить башкирам, чтобы восстание, если оно и произойдёт, не вовлекло в свою бурную и кровавую реку их всех, как в иной истории.

Уже вот-вот, в конце весны следующего года, должна начаться большая война в Османской империи. Наверняка те десятки тысяч войск, которые в иной реальности были задействованы против башкир, могли бы существенным образом помочь русской армии.

От автора:

Читайте цикл «Отморозок» в жанре назад в СССР. Что будет если мастер единоборств из 2024 года попадет в тело щуплого девятиклассника в 1983 год. https://author.today/reader/370258/3421377

Глава 11

Порхай, как бабочка! Жаль, как пчела!

Мохаммед Али

Башкирские земли

2 сентября 1734 года

Дёргаю за голову соперника на себя, подбиваю его руку и захожу нырком в бок. Приседаю, одновременно несильно ударяю по ногам мощному башкиру, тяну его на себя, выгибаюсь…

— Бам! — глухой звук извещает о том, что мой соперник, что называется, поцеловал пыль.

Почти в прямом смысле мне удалось воткнуть его в землю, будто деревце.

Все башкиры что-то заулюлюкали — звучало враждебно. Казалось, что они против подобного обращения с их соплеменником, не одобряют мои действия. Однако уже скоро я правильно определил реакцию степняков. Нет, они не возмущаются — они восхищены. А мне даже в некотором смысле и приятно.

Такое честное общество, где прежде всего ценится не ложь, влияние и интриги, а сила и ловкость, импонирует.

— Ты грозный воин! — Алкалин подошёл и обнял меня.

И башкиры, и мои солдаты начали издавать звуки одобрения.

Старшина недолго обнимался, быстро отстранился, и было видно, что задумался. Неужели хочет предложить мне поехать с ним на курултай? Об этом шла речь. Чтобы я там, на собрании старейшин-старшин рассказал все то, о чем мы уже сколько времени разговаривали с Алкалином.

Вряд ли, конечно. Но то, что я подкинул ему поводов для размышлений — воз и маленькую тележку, несомненно. Надеюсь, что такой же повод пораскинуть мозгами добрался и до Петербурга. Я верю в то, что Фролов пробьется через заслоны и расскажет, что именно творится на башкирских землях.

Взяв тряпицу, которую использовал, как полотенце, я вытер и пот и песок на ногах и посмотрел вокруг. Башкиры стояли и смотрели на все мои действия. Они явно были задеты моими победами в их традиционной борьбе.

— Акай! — начали выкрикивать башкиры, определяя мне нового соперника.

Это должен был быть уже третий соперник. И, как я понял, чемпион в личной сотне ближних воинов старейшины Алкалина. Двоих других борцов я победил — причём сделал это где-то даже театрально.