Русский флаг (СИ). Страница 25

Ну, не скрывать же мне свои умения, если они у меня есть?

Когда-то я даже проходил целый спецкурс по национальным видам борьбы народов Советского Союза. И конечно же, такой курс в рамках общей физической подготовки сотрудников Комитета не мог быть полноценным, если не включал в себя изучение правил, особенностей и основных приёмов борьбы куреш. Называют её немного по-разному, но эта борьба есть и в башкирской традиции, и в казахской, и у иных народов Средней Азии.

И пусть в отряде Алкалина правила были более вольные — или это они изменились со временем, — но в целом концепция оставалась той же. Главным тут оказывался пояс, повязанный на каждом из борцов. Вот только за пояс необязательно было браться — но и в ноги нельзя было заходить, как в вольной борьбе. И многие броски и приемы основывались на захватах рук или пояса.

Если дал опытному сопернику сделать добротный захват… Все, считай, что проиграл.

Ну а то, что базовая подготовка спецназа в Советском Союзе, хоть я и проходил её в ином теле, всё-таки состоит больше из боевого самбо или военно-прикладного рукопашного боя — как говорится, мне в помощь. Появляется дополнительная возможность для победы, удивляя соперников неожиданными ходами и приемами. Иногда и чуть жульничая, нажимая на нужные точки, или ударяя исподтишка в определенные места. Но жульничали все, в определенных рамках.

Скоро против меня вышел действительно гигант. Хотя, опять же, это смотря с кем сравнивать. Если с основной массой башкир — тогда он сущий Титан, что подпирает плечами небосвод. Но если рядом поставить меня, то борец будет лишь немного выигрывать по габаритам.

Моментально, по выработанному ещё в прошлой жизни рефлексу, я оценил своего соперника. Мощные руки с тренированными сухожилиями и явно рабочими мышцами. Развитый пресс, который и мне было бы сложно пробить. Но самое сложное — повалить этого человека: ноги у него мощнейшие, и упереться ими он может сильно. Для этого существует немало тактик и приёмов.

Но позволят ли мне их применить?

Я взглянул в сторону моих бойцов. Все они уже не сдерживались, искренне за меня болели. Сами уже проиграли свои схватки. Но я и не ждал, что они могут победить в таком экзотическом для нынешнего времени соревновании, не опозорились — и ладно. Тот же Кашин одержал убедительную победу, но вторую схватку проиграл чисто на классе и опыте вышедшего против него борца.

Антон Иванович Данилов, пусть и не хотел раздеваться до пояса, да и отнесся к идее такого мужского развлечения с холодцой (это я про развлечение борьбой, а не тем, что мужики друг перед другом раздеваются). Однако противнику Данилов сопротивлялся долго и даже провёл один из приёмов, которые мы когда-то отрабатывали. Вот только этого не хватило для победы. А сражался он с тем противником, которого я только что красиво воткнул в землю.

Отомстил я, стало быть.

— Кереш! [борьба] — провозгласил Алкалин.

Мой соперник с ходу попытался захватить инициативу. Он рванул ко мне, схватился за пояс, который я одолжил для участия в борьбе у старейшины. И уже через секунду лежать бы мне на земле.

Но нет — нас так просто не возьмёшь! Я схватил запястье соперника и выгнул его — не по правилам кереш, а, скорее, по системе айкидо. Не совсем честно? Но чёткого понятия «честного поединка» тут и не было. Лишь только нельзя было использовать ударную технику да руками в ноги не атаковать.

Акай, мой соперник, вынужденно согнулся. Я сделал шаг назад и рванул его в сторону, подставляя ногу, чтобы башкир упал.

Но и это не прошло так гладко. Я был удивлён, когда соперник разгадал мой манёвр: он поднял правую ногу — и моя подсечка прошла мимо. Мы вновь встали друг напротив друга. Башкир посмотрел на меня с уважением и с крайним интересом. Наверняка я поломал ему какую-то комбинацию, которая должна была повергнуть меня в пыль.

Теперь Акай стал ходить вокруг меня кругом, проделывая чёткие движения и глядя прямо мне в глаза. Он будто бы вызывал меня на ответные действия. Я же не спешил, предпочитая работать от обороны.

С рёвом, будто раненый зверь, соперник рванул вперёд, перехватывая мою правую руку в районе локтя. Этот башкирский медведь так сжал мою конечность, что я был готов заорать. Удивительная хватка! Такой, если возьмёт двумя руками за голову, может и смять черепушку, будто бы пустую банку из-под пива. Пиво… Сейчас бы холодненького.

Соперник сделал резкий захват пояса, и хотел было ответить, но, так как у меня правая рука была зажата в клещи, провернуть предыдущий трюк у меня теперь не получилось.

«Какое небо звёздное!» — успел даже я подумать, когда летел к земле.

— Бам! — глухой звук известил, что спина у меня не казённая, и я могу позвоночник себе сломать, если буду и дальше бороться с такими медведями.

Сопернику оставалось только закрепить результат. Я пока что окончательно не вышел из строя, и мог бы резко подняться. Да и не на спину я рухнул — всё-таки успел немного сгруппироваться и ударился о землю боком.

Акай рухнул сверху на меня, прижимая своим телом, чтобы зафиксировать «туше», то есть уложить меня на лопатки. Я резко встал в позу «мостик», упираясь головой в землю и выгибаясь неестественным образом. Успел услышать, как восхищённо отреагировали башкиры, как Данилов кричал, чтобы я не сдавался. Такие чудеса акробатики борцы не использовали. А зря, сильный мостик с крепкой шеей борца часто выручает.

— Урх! — с нечленораздельным звуком, напряжением всех сил, я поднял на мостик и себя, и этого гиганта, который пытался уложить меня на лопатки.

Акай явно растерялся. Он не ожидал, что такое вообще возможно. А возможно, да ещё как — если заниматься самбо и использовать техники вольной борьбы. Там подобные уходы от туше — дело обычное.

Я закинул ногу на соперника, резко перевернулся, подхватил ту его руку, что служила тому упором. Полностью перехватил инициативу. Автоматически начал уходить на болевой приём — но вовремя понял, что это может выходить за рамки правил.

Так что я подмял его руку под свою левую, а правой что есть силы потянул кверху, прижимая своей спиной Акая к земле. Вновь немного выгнулся, перекладывая максимальное количество массы тела на противника, буквально вминая его в землю.

— Урыстен емилә! — [победа русского] — явно находясь в почти что в шоке, провозгласил старейшина.

Я встал и подал руку сопернику, предлагая ему помощь. Акай с секунду подумал и принял мое предложение, протянул свою руку в ответ. Башкиры разразились криками одобрения. Не знаю, насколько я теперь для них свой, но то, что я в головах степняков лучший среди русских — думаю, да.

Дальше я немного отдышался, все же поединок был сложным, и подошел к Алкалину.

— У тебя достойные воины. Достойные борцы. Меня учили великие мастера, но сегодня я был ближе к поражению, чем когда-либо, — сказал я и почти не соврал. — Может быть, когда еще мы встретимся и поборемся. И я приведу лучших своих борцов.

Было бы интересно посмотреть, как справился бы с такой задачей Подобайлов. Он ведь всегда удивительно быстро схватывает все мои движения, и умеет очень резво думать в бою. Уверен: поручик выступил бы достойно.

Через полчаса мы сидели у костров и жадно уминали варёную с какими-то специями козлятину. Оказалось, что, когда ставили казаны на огонь, были отправлены люди на лошадях — и через полтора часа они вернулись сразу с пятнадцатью козами.

— И не жалко тебе этих коз поедать? — спросил я у Алкалина.

— А за что и почему их жалеть? — удивился и старшина, и переводчик, который переводил слова предводителя.

И вправду, охота была для него самым естественным делом, только дурак стал бы отговаривать кочевника от этого. Но я хитро улыбнулся и ответил:

— Шерсть! От этих коз может быть такая шерсть, которая озолотит тебя! Сделает самым богатым из башкир, или же, если пожелаете, весь ваш народ может жить богаче. Я бы нашел куда продавать нить из такой шерсти, — сказал я и махнул одному из своих бойцов, чтобы тот принёс небольшую, можно сказать, даже детскую копию прядильного станка.