Русский флаг (СИ). Страница 19

Ресурсов при этом сжечь просто немерено. Афганские земли только чего будут стоить! А это время, пусть уже и полностью с доминированием Европы, но с недостаточно развитой медициной и санитарией, чтобы за тридевять земель водить армии. Хотя, даже такая логика не значит, что нельзя думать в этом направлении. Кто будет иметь торговлю с Китаем и Индией — тот и будет управлять миром. Ну или будет одной из сильнейших держав.

— Ешь, пей, капитан! Расскажи мне, как там, в Петербургу живут. Но после… Не враг я тебе, ну и не друг.

— Боишься, атаман?

Казак зло зыркнул на меня. Его рука машинально ударила по ляжке, где должна была висеть сабля. Но и я показывал свою решимость.

— Будет тебе… Это вам, дворянам, на эти… дуэли вызывать. Тут иная ценность жизни. Она не большая, но оттого все еще больше жить хотят. Если я пойду против заводчиков императорских, то неровен час буду объявлен бунтовщиком. Так что я не трогаю, меня не трогают. Мир тут шаткий. Кто пойдет супротив другого, начнется… Не нужно сие этим местам.

— А уже не происходит то, о чем ты говоришь? — спросил я.

— Да, но я в стороне, в крепости, на довольствии повышенном. Воно и десять пушек обещали, пороху прислали…

Я не стал больше подымать эту тему. Выгодно атаману такая ситуация, когда на его и его крепость обратили внимание, вот он и пользуется. А мне-то что делать? Я же не могу, как казаки, сиднем сидеть в Сакмарской крепости, да подсчитывать, что там власти присылают вкусного, да ценного.

— Кто нынче у башкир решает? — спросил я у атамана.

— Неужто решил поговорить с ними? — усмехнулся Степан Данилович Старшинов.

Но казак увидел мою решительность и отсутствие и намека на шутку. Да, я всерьез думал над тем, чтобы пойти и поговорить с башкирами. Нужно узнать, почему они начинают бунтовать, на какие уступки центральной власти пойдут. Я, как посмотрю, если этого не сделаю, то будет разговаривать только оружие.

От автора:

Законченная серия. Попаданец в лихие 90-е становится участником «боев без правил», но спортивной карьере мешает криминал. СКИДКА на всю серию: https://author.today/work/289565

Глава 9

'Безумству храбрых поем мы песню,

Безумство храбрых — вот мудрость жизни'. Максим Горький

Сакмарская крепость

27 августа 1734 года

Сегодня впервые повеяло концом лета. Это когда не только чуть похолодало. И слух, и зрение, и все чувства сообщают, что природа увядает, неприятно пахнет упадком и славным, но прошлым, предвещая морозное будущее.

Каждая пора года для меня имеет собственный аромат. И осень несёт из этих ароматов самый неприятный. Будто бы все хорошее прошло, лето угасает, а впереди — одни морозы. Вот почему зимой много праздников: без веселья не перенести нам смерть природы.

Для меня это именно так. Но я знаю, что есть люди-оптимисты, которые любят зиму, даже ждут ее с нетерпением. Наверное, в прошлой моей жизни таковых было куда как больше, чем сейчас. Ибо зима… Это страшно, если нет центрального отопления, если коммунальщики не чистят дороги, если нет магазинов в шаговой доступности и автомобилей с печками.

А ещё курьеров с термосумками и на скутерах, чтоб их так.

Так что зимой в этом времени не только умирает природа — почти все замирает, в том числе и политика, чтобы с самого начала весны выстрелить новыми явлениями, вызовами, решениями, которые назрели во время долгих вечеров в замкнутом пространстве в своих домах. И думаю, что те явления, коими выстрелит по весне башкирская земля, не понравятся многим.

Уже сейчас понятно, какой взрыв готовится. Какой очередной вызов для России, а еще и консервация проектов. Ведь только через более чем сто лет Российская империя продолжила бы свое движение в Азию, при этом потеряв возможности, что есть сегодня.

В силах ли я что-то изменить? Ну так, а для чего я здесь? Девичьи чресла мять? Хотя, не спорю, это любопытное занятие мне тоже оказывается весьма приятным.

— Это сущее безумие! — сказал прапорщик Саватеев и в отрицании покачал головой.

Я же в тот момент обратил свой взор на Подобайлова. Теперь была его очередь высказаться по поводу моего решения.

— Как вы сказали, господин капитан: смелость города берёт. Я всегда за смелость — против трусости. Но нынче… сие же словно к зверю лютому в нору залезть, — последовал ответ и от поручика Подобайлова.

Я кивнул ему, принимая его точку зрения, и теперь уже посмотрел в сторону Данилова.

— А я так думаю, что идти нужно. Если есть такая возможность, что можно исправить и предупредить войну, то это нужно, необходимо делать! Но я с вами, господин капитан, — решительно сказал Антон Иванович Данилов, привлекая на себя всеобщее внимание.

На самом деле я знал, что почти все офицеры моей роты договорились и пробовали меня отвадить от такого мероприятия, как посещение старейшин башкир. Наверное, с Даниловым они не успели стакнуться. Да и я постоянно держу его при себе. Так до сих пор не решил, что с этим офицером делать. Вот и влияю на него мнение, пробую перевоспитать и решить, где пригодится Антон Иванович дальше. А если не оставит свою затею, то… Придется принимать жесткие решения.

Ведь затея эта была мало того, что опасна и лиха, так ещё контрпродуктивна. А уж упрямства и лихости ему было не занимать — на троих хватит.

Дело в том, что Данилов вознамерился убить Эрнста Иоганна Бирона. Вот для чего он и пробрался в гвардию, чтобы быть ближе к графу.

Именно Бирона Данилов считает самой уязвимой точкой, по которой можно ударить, чтобы отомстить за все те неурядицы, которые зацепили Антона Ивановича Данилова, когда он поддерживал Долгоруковых и был, по сути, одним из перспективных выдвиженцев Ивана Долгорукова. Уже долгое время он нёс эту тайну, этот замысел.

И вот теперь, следуя слову, данному после нашей с ним дуэли, Данилов мне всё, как на духу, рассказал. Признался и в том, что сомневается, ведь дело это каторгой пахнет или виселицей, а он не хочет подставлять своих друзей, к коим, вроде как, и меня причисляет.

Но, мало ли…

И что характерно: и Саватеев, и Смолин догадываются, что Данилов просто так не мог пойти в гвардию, но молчат, предпочитая не выдавать боевого товарища. Теперь о его преступном замысле знаю и я.

Но сейчас мы далеко от Петербурга, от Бирона и других людей, которых можно вот так огульно обвинить в своих же неурядицах. И Данилов может сослужить важную службу. А там дальше я уже посмотрю, кто это так хитро подставляет этого офицера под удар, давя ему на больное.

Ведь не сам, не сам Данилов такое придумал.

Он сам в этом не признаётся, но я уже понял, что у него есть некий куратор, который, вроде как, и не руководит, но очень тонко направляет Данилова в нужную сторону. Вопрос только, в нужную сторону для кого? А кому выгодно свержение Бирона… Неужели это Остерман держит козырь в рукаве, в виде считай что сумасшедшего, по меньшей мере, фанатично страдающего этой идеей офицера?

Но теперь и я знаю, что происходит. И понимаю, что Данилов своими выпадами может и на мне крест поставить. Интересно, что и он это понимает, и все равно туда же… Бирона убить, а лучше и еще кого-то… Может, пусть бы Остермана? Интересный ход, что Данилов своего же куратора, это если я правильно догадался, убирает.

Однако нынче дело не терпит.

— Прапорщик Саватеев, у вас под командованием оставшийся отряд. Отведите всех в Уфу. Со мной пойдёт лишь отряд Данилова и мой личный плутонг во главе с сержантом Кашиным, — поднялся я с лавки, показывая всем, что разговор на этом закончен и решение принято.

— Но как же так? Господин капитан? — сделал последнюю попытку меня уговорить Саватеев.

Я строго посмотрел на прапорщика и спешно покинул помещение, любезно предоставленное атаманом Старшиновым для военного совета моей роты. А вот все остальные офицеры остались сидеть за большим столом, способным уместить даже и сто человек.