Двойник короля 17 (СИ). Страница 16

Призраки стали материальнее, плотнее. Теперь я мог различить детали их лиц, доспехов — потёртости на коже, узоры на металле, шрамы. Они смотрели на меня… не с благодарностью, нет. С голодом, с жаждой. С желанием, которое было почти осязаемым в утреннем воздухе. Глаза — пустые глазницы — пожирали взглядом, словно оценивали, сколько жизненной силы можно высосать.

Снова холодок по спине — более интенсивный, почти болезненный. Мышцы напряглись сами собой, инстинкт самосохранения кричал об опасности. Пора сваливать.

Теневой шаг. Граница капища была достаточно близко, манила своей безопасностью. Уже почти… Выскочил за пределы круга, ощущая, как тяжесть сразу спала с плеч, словно выбрался из-под толщи воды. Огляделся и тут же напрягся. Рядом с нашей простой стоянкой были монголы.

Тьфу! Другие монголы. Группа в пятьдесят человек как минимум — конные, в полном боевом снаряжении, вооружённые до зубов. На всех уже какие-то более тяжёлые доспехи и броня — металлические пластины поверх кожаных курток, шлемы с забралами, прикрывающими лица.

Копья и мечи направлены на наших. Их взяли в круг — плотное кольцо всадников, из которого не вырваться без боя. Бат и Жаслан о чём-то разговаривали с одним из них — видимо, предводителем. Точнее, не так — активно жестикулировали и рычали почти в прямом смысле. Слова вылетали изо рта вместе с капельками слюны, лица искажены яростью или возмущением.

Лидер отвернулся от монголов, махнув рукой, словно дал какую-то команду. Мы встретились глазами.

Глава 4

Мы смотрели друг на друга. Новые монголы сдерживали мою группу плотным кольцом. Их кони переступали с ноги на ногу, нервничали, чувствуя напряжение всадников, фыркали, выпуская облачка пара в прохладный воздух степи.

Глаза степняков — узкие и тёмные, как щели в крепостной стене, — изучали меня с настороженным любопытством. Каждый взгляд — оценка. Сила, угроза, добыча?.. Лица — кожа, натянутая на скулы, обветренная и потемневшая от солнца, — не выражали ничего, кроме спокойной уверенности. Каменные маски.

Мои пальцы непроизвольно сжались на рукояти меча. Знакомый холод металла коснулся ладони. Рефлекс. Мышцы напряглись сами собой, готовые к резкому движению.

В голове пронеслись десятки вариантов действий. Напасть первым — быстро, жёстко, пока не ожидают. Приказать Изольде атаковать. Она превратится в монстра за секунду. Выпустить морозных паучков… Каждый сценарий заканчивался кровью. Их кровью.

Скорее всего, так бы и поступил, будь на моём месте настоящий Павел Магинский в свои девятнадцать лет. Юнец, горячий и импульсивный, не умеющий просчитывать последствия дальше ближайшего часа. Рубануть сначала, подумать — уже потом. Молодая кровь.

Я же стоял и ждал. Холодный расчёт победил инстинкты. Дыхание ровное, пульс спокойный, контроль превыше всего. Не стоит забывать главное: я на дипломатической миссии. Хоть какой-то там принц желает встретиться, что на самом деле происходит, я не в курсе. И монарх этой империи — хан. Убивать его подданных без причины… неразумно.

Ветер принёс запах лошадиного пота, кожи, металла и чего-то кислого. Видимо, закваски, которую степняки всегда носят с собой.

Звуки тоже обострились, словно мир стал чётче: скрип сёдел под весом всадников, мягкое пофыркивание коней, уставших стоять на месте, тихое звяканье металлических украшений на сбруе при каждом движении.

Мозг анализировал всадников. Луки за спинами, сабли на поясах, доспехи лёгкие — кожа с металлическими вставками. Боевые кони, но не военные. Местная милиция, а не регулярная армия.

Лидер новых монголов подъехал ко мне ближе. Гнедой конь под ним, крепкий и низкорослый, тяжело дышал, раздувая ноздри. По возрасту мужику около двадцати шести лет. Напыщенный представитель местной «фауны» с гордо расправленными плечами. Типичный петушок, который считает себя главным в курятнике. Доспехи — слишком вычурные для обычной поездки — сверкали на солнце золотом и серебром. Накладки на груди, плечах и предплечьях украшены замысловатыми узорами — семейные знаки, возможно. Явно хотел произвести впечатление.

Заговорил со мной по-монгольски. Голос резкий, отрывистый, словно лающий. Слова выплёвывал, будто каждое было горьким на вкус.

Я внимательно слушал, стараясь уловить знакомые фразы или корни слов. Понял только обрывки: призраки, монстры, нападение и джунгары. Очень информативно, надо сказать.

Джунгары? Призраки? Что произошло до нашего прибытия в этих краях? Нападение монстров? Война между племенами? Не похоже на простую встречу путников в степи, слишком много эмоций в голосе, слишком напряжённые лица.

— Не понимаю, — ответил я на не самом чистом наречии степных народов.

Язык во рту казался деревянным, непослушным, а непривычные звуки требовали усилий. Слова выходили неуклюжими, словно я пытался говорить с набитым ртом. Акцент наверняка ужасный, но смысл должен быть понятен.

Кивнул на Изольду. Она держалась чуть позади нашей группы, в том месте, где её окружили новые всадники. Глаза опущены, плечи напряжены. Играет роль покорной наложницы. Заметил, как побелели костяшки на её руках, — сдерживается из последних сил. Ещё немного, и превращение начнётся само собой.

— Она переведёт, — блеснул своими заученными знаниями степного языка.

Слова вышли резче, чем хотелось. Мышцы шеи напряглись от усилия правильно произносить чужие гортанные звуки.

Неохотно, но пропустили девушку к нам. Лошади посторонились, всадники натянули поводья. Перевёртыш шла с гордо поднятой головой, не обращая внимания на пристальные взгляды. Спина прямая, как струна лука. Глаза — два тёмных омута, в которых невозможно прочесть ни страха, ни волнения. Королевская походка.

Когда оказалась рядом, то поклонилась, чтобы отыграть свою роль перед чужаками. Покорная наложница русского аристократа.

— Это Бужир багатур («герой, храбрый воин»), — начала женщина, переходя на наш язык.

Голос ровный, без эмоций, но я уловил едва заметную дрожь в интонации. Злится?

— Герой, храбрый воин. Он охраняет эти земли от набегов и разбойников, — продолжила Изольда.

— Павел Магинский, — представился я, глядя прямо в глаза монголу. — Хозяин земель, граничащих с вашей территорией. Еду с дипломатической миссией к хану.

Конь монгола дёрнулся, почувствовав, как хозяин сжал поводья крепче. Мышцы на руках всадника вздулись под кожей, жилы напряглись, словно канаты. Лицо его потемнело от прилива крови, глаза сузились ещё больше, превратившись в две щёлки. Что-то в моих словах его сильно задело. Возможно, упоминание о землях или о хане.

— Я не слышал о тебе, — это и сам понял из его речи. Остальное мне перевели позже. — Русских знаю. Империя ваша огромна, как небо над степью. Мы часто воевали с вами. Мой дед Тайша — владетель рода, глава крупной области — убивал много вашего брата в боях. И я не слышал, чтобы хан ждал кого-то, тем более самообъявленного русского князька. Что твой клочок земли против бескрайней степи?

Последние слова прозвучали с неприкрытым презрением. Его воины подались вперёд в сёдлах, ладони легли на рукояти сабель.

— И я не слышал о тебе, Бужир, — хмыкнул в ответ.

Почувствовал, как уголки губ дрогнули, растягиваясь в знакомую усмешку — холодную, презрительную. Ту самую, которая так раздражала врагов в прошлой жизни.

— Как и о твоём великом деде. Так, может быть, ты не тот, за кого себя выдаёшь?

Мои слова — идеальное зеркало его собственных сомнений. Уловка простая, но эффективная, особенно против тех, кто слишком высокого мнения о себе. Используешь логику противника против него самого.

Сколько же возмущения вспыхнуло на лице этого мужика. Рот приоткрылся от удивления, щёки залил ярко-красный румянец, брови взлетели вверх, к линии волос. Он явно не ожидал, что я использую его же аргументы против него. Словно ребёнок, который впервые столкнулся с тем, что игрушку отняли и дали по носу.

— Почему братья следуют за тобой? — спросил он, кивнув в сторону монголов из моей группы.