Сирийский рубеж 2 (СИ). Страница 5

Иначе можно ослепнуть совсем. Нагрузка на зрение в приборе ночного видения серьёзная.

Мы пересекли границу буферной зоны. Теперь полёт предстояло выполнять на режиме радиомолчания. Всю территорию Голан и бывшей буферной зоны прекрасно мониторят израильские специалисты радиоразведки.

— Прошли второй поворотный, — доложил Кеша.

Стрелки часов неумолимо неслись ко времени Ч, когда будет взлетать ударная группа.

Скорость над столь сложным рельефом в очках держать нужно меньшую, чем в просто в визуальном полёте.

— Так… а это что по курсу, — спросил Кеша, но я уже успел среагировать.

Пролетая над речкой, чуть было не зацепили линию электропередач. Ещё один манёвр и я ушёл от столкновения с мачтой.

Такие объекты в очках распознаются на дальности не более 2 километров, а столбы не более 1.5 километра.

— Подходим к точке начала боевого пути, — сказал Кеша.

Я опустил окуляры. Цель визуально ещё не было видно. Столь крупный объект можно различить с дальности не более 10 километров.

— До цели 15. Отворот на курс 264°, — дал команду Кеша.

Преодолели небольшое ущелье. Теперь очертания высоты 354 уже более чётко видны в окуляры.

Пора готовиться.

— Главный включён.

Глава 3

Я бросил очередной взгляд на приборы. Скорость подошла к отметке 120 км/ч. Ручкой управления постепенно замедлял вертолёт, чтобы выполнить зависание.

— Лес, командир, — подсказал мне Кеша.

— Вижу, — ответил я, принимая влево.

Аккуратно облетели лесной массив, но на пути вновь возникло препятствие. Очередная опора линии электропередачи, которую крайне сложно обойти слева. А справа населённый пункт.

— На себя и… вправо, — проговорил я, отклоняя ручку управления к себе и перелетая провода.

— Близко-близко, — проговорил Кеша.

Вертолёт резко набрал высоту, и я тут же его отвернул вправо. Крен на авиагоризонте был почти 30°. Максимальное значение для полётов в очках.

— Разошлись, — сказал я, снизившись к земле.

— Фух. Выходим на боевой, — подсказал Кеша.

Населённый пункт остался слева, а впереди уже замаячила радиолокационная станция. В зелёной пелене более чётко можно уже разобрать вращающуюся антенну поста.

— Режим 3, — проговорил я в эфир, отклоняя ручку управления на себя и слегка опуская рычаг шаг-газ вертолёта.

Стрелка указателя скорости прошла отметку в 60 км/ч. Вертолёт начало слегка трясти. Высоту выдерживаю на отметке 10 метров.

— Тормозим… зависли, — подтвердил я, когда вертолёт завис над кромками деревьев.

— Цель слева… 6.7 километров.

— Понял, — ответил я, поворачиваясь на цель.

Занин был справа и тоже завис над лесопосадкой. На индикаторе лобового стекла высветилась зона встреливания. Но тут пришла напасть.

— Командир, нас сносит. Не могу марку наложить, — подсказал Кеша.

— Ветер боковой, — ответил я, отклоняя педаль, чтобы удерживаться на месте.

Долго висеть нельзя. Звук винтов в близлежащих деревнях могут услышать и сообщить куда надо.

Стрелки на часах уже показывали 4.24. До времени нашего удара осталась минута. Самолёты прикрытия уже в воздухе, а ударная группа, наверняка уже на исполнительном старте.

Вертолёт болтает всё сильнее. Удерживать его в стабильном положении не выходит.

— Саныч, не могу. Скачет метка.

— 1-й, болтает, — тихо произнёс Занин.

Василия тоже начало болтать из стороны в сторону. Ветер мало того что усилился, так был ещё и переменный.

Осталось 40 секунд. Нужно пускать на поступательном движении вперёд. Но тогда дальность будет меньше. Есть возможность обнаружения. И попадания под возможный огонь, и расчётов ПЗРК, и крупнокалиберных пулемётов.

Надо поймать порыв ветра. Лучше, когда он будет слева, чтобы меня не снесло на Василия.

Препятствий слева не было. До населённого пункта далеко, а обзор сопки, где стоит радиолокационная станция, был хороший.

Пора уже решать.

— 2-й, на смещение влево, — дал я команду Занину.

Ручкой управления создал крен 10°. Начал смещаться влево. Нос вертолёта так и хочет развернуться в направлении движения.

Правой ногой отклоняю педаль, удерживая вертолёт на линии встреливания и не давая вертолёту развернуться.

— Марка… марка… на цели. Пуск! — произнёс Кеша.

В последний момент успел выровнять вертолёт, чтобы крен был не более 5°. И тут же ракета вышла из контейнера, устремившись к цели.

Счётчик дальности застыл на 6.2 километра. Команда ПР снялась, а в наушниках прозвучал сигнал пуска.

Следом выпустил ракету и Занин.

Через прибор ночного видения было отчётливо видно, как тёмная точка устремилась к цели, выполнив несколько витков вокруг своей оси.

— Держу… держу… держу… Саныч, плавно.

Я продолжаю удерживать вертолёт на линии встреливания. Время до встречи ракеты с целью продолжало уменьшаться.

— 7… 6… 5, — отсчитывал я про себя.

Ракета всё ближе. За ней следом ещё одна. Через окуляры пока ещё видно, как крутится антенна. Осталось две секунды.

— Прямое, — спокойно сказал я.

Яркая вспышка залила светом весь обзор. Локатор исчез в облаке огня, а вся позиция начала рваться.

— Марка на цели. Пуск! — вновь произнёс Кеша.

И ещё две ракеты достигли цели.

Залп повторили ещё дважды, меняя позиции по отношению к цели. Через две минуты на сопке и рядом с ней всё пылало. Пора и заканчивать.

— 2-й, конец работы, — произнёс я в эфир, отвернув вертолёт на обратный курс.

Темнота постепенно уступала место предрассветным сумеркам.

— 461-й, я 101-й, три пятёрки подтвердил, доложил я на ретранслятор, который был в воздухе.

Повторил сообщение дважды, чтобы меня услышали правильно. Теперь ударная группа может нанести удар.

— 101-й, вам режим 4, — услышал я в эфире команду.

Это означало конец задания и возврат на аэродром. Похоже, что мы действительно справились.

Можно уже и снять окуляры. Только я поднял «еноты», как глаза сильно защипало.

— Саныч, глаза болят, — сказал Кеша по внутренней связи, но и мне тоже было не совсем хорошо.

Левый слезился. Правый глаз отошёл быстрее, но пришлось пару секунд проморгаться.

— Блин, что это за «смерть лётчикам» такая⁈ — возмутился Кеша.

— А теперь представь, каково в них испытателям было. Если конечно, они в этом приборе летали, — ответил я, облетев очередную сопку справа.

Именно за ней мы и наткнулись на колонну. И просто так нам уйти бы никто не дал. Слева предрассветную темень расчертили пунктиры пулемётов.

По дороге в направлении Тибериадского озера двигалась колонна техники.

— Слева сварка работает, — сказал я в эфир Занину, но он начал уходить куда-то в сторону. — Колонна под нами, 2-й.

Василий молчал, а его вертолёт слегка рыскал по направлению.

— 2-й, не отставай, — громко сказал я в эфир.

— Я очки… снял, — ответил Вася.

Видимо, ему сильно дала по глазам работа в приборе ночного видения. Однако, это не объяснить израильтянам. Огонь становился плотнее. Ещё немного и Занина с Лагойко достанут зенитки «Ховет» калибра 20 мм.

— Разворот, — скомандовал я, взяв ручку управления на себя.

Левую педаль отклонил до упора и начал разворот на горке.

— Отстрел! — произнёс я, чтобы Кеша нащупал у себя пульт управления «асошками».

Разворот на горке получил как никогда быстрый. Главный выключатель был уже включён, а на индикаторе лобового стекла высветилась прицельная марка.

— Атака!

Нажал гашетку, и неуправляемые снаряды тут же устремились к цели. Дымный след заполонил всё пространство впереди.

— Влево ушёл, — произнёс я в эфир, прежде чем вертолёт зацепило осколками. Во входные устройства попали выхлопные газы НАРов.

По всей колонне прошла серия взрывов. Движение техники моментально прекратилось.

— 2-й уйди вправо. Займи курс 30°.

— По… нял. По двигателю попали. Падение оборотов.