Сирийский рубеж 2 (СИ). Страница 6

Этого ещё не хватало. Впереди ущелья и буферная зона. А рядом Иордания. Выбор прямо скажем, небольшой.

— Тяни до границы, — сказал я Занину, уйдя от новой очереди зенитной установки.

— До какой?

— До любой! — громко сказал я.

Вертолёт Занина продолжал отстреливать тепловые ловушки, пытаясь хоть как-то защититься. Ему вдогонку уже продолжали вести огонь.

— Кеша, ещё заход.

— Понял. Похоже, я прозрел, — неуверенно сказал Иннокентий.

Колонна продолжала огрызаться, но ещё один удар нанести необходимо.

— Справа пуск, — подсказал Кеша, отстрелив ложные тепловые цели.

Слева и справа начались яркие вспышки, а выпущенная ракета продолжила стремительно приближаться. Через мгновение тёмная точка с «дымным хвостом» сделала крутой поворот.

Взрыв слега потряс вертолёт, но всё на борту было в порядке.

— Цель вижу. «Гвоздями» работаем, — проговорил я, готовясь атаковать НАРами.

Жалеть ракеты не стали. Выставил длинную очередь. Перекрестие на индикаторе лобового стекла совместил с одной из машин в колонне.

— Пуск! — громко сказал я.

Борт слегка тряхнуло, а сами ракеты устремились вниз. Резко отвернув вертолёт, мы вновь начали уходить из зоны поражения.

В развороте Кеша рассмотрел колонну. Несколько машин горело, а солдаты быстро покинули технику и начали прятаться в укрытия. В заднюю полусферу нам уже никто не стрелял.

— 460-й, 101-му, колонна техники с юга. Нанесли удар, движение остановлено, — передал я через ретранслятор.

Надеюсь, эта информация пригодится.

Я прибавил скорость и начал постепенно догонять Занина.

— Строго по ленточке идём, — доложил Кеша.

— 2-й, как вертолёт? — запросил я, догоняя Василия и пристраиваясь к нему справа.

Вертолёт не дымил, но попадания были критические. Правый капот разбило полностью. Если подлететь ближе, можно и устройство двигателя изучить.

Ещё несколько пробоин было на фюзеляже и в районе кабины. Броня выдержала.

— 2-й, на связь, — запросил я Занина повторно.

— Ответил, — тяжело произнёс Василий в эфир.

— Как состояние? — запросил я.

— Лечу.

И это уже хорошо. До нашего полевого аэродрома осталось дотянуть 50 километров.

— Понял вас. 541-й задание выполнил. Наблюдал «коробочку». Дошли, — услышал я в эфире доклад с ретранслятора.

Я слегка сощурился, поймав лучи поднимающегося солнца. В этот момент так и хотелось выдохнуть. Знать, что все наши жертвы за эти сутки были не напрасны самое дорогое.

— Это значит колонна дошла? — спросил Кеша.

— Именно так, — тихо ответил я.

Не знаю, сколько ещё смогут удерживать аэродром наши спецназовцы, десантники и сирийские коммандос. Но теперь им точно будет немного легче.

Через несколько минут Занин начал заходить на посадку на свободный участок дороги. Правый двигатель он выключил и решил садиться по-самолётному.

Хорошо, что большинство вертолётов в это время отсутствовали на базе. В готовности оставили только звено Ми-24 и пару Ми-8. Наверняка для поисково-спасательного обеспечения.

— 102-й, посадка. Заруливаю и выключаюсь, — доложил Занин.

— Вас понял. Встречающие на месте, — ответил ему руководитель полётами.

Я развернулся и зашёл на посадку следом. Перед касанием выполнил висение и аккуратно приземлился на асфальт.

Когда колёса коснулись поверхности, я ощутил дикую усталость. Манжеты рукавов песочного комбинезона были тёмными от пота. Глаза ещё щипало, и очень хотелось их прикрыть.

— Выключение по готовности, — произнёс в эфир руководитель полётами.

— Вас понял. Спасибо за управление, — поблагодарил я.

— Всего лишь наша работа, — ответил мне РП.

— И наша, — ответил я ему и ушёл со связи.

Расстегнув шлем, не нашёл более лучших слов для такого момента.

— Лучшая работа в мире, — открыл я дверь кабины, впустив свежий воздух.

Выбравшись на асфальт, снял шлем и положил его на кресло в кабине. Медленно обойдя вертолёт, я похлопал его по фюзеляжу.

Кабина Кеши была открыта, а сам он не торопился вылезать.

— Сан Саныч, можно честно скажу?

— Тебе можно, — ответил я, опираясь спиной на вертолёт.

Иннокентий не сразу воспользовался этой возможностью и решил сначала выбраться на асфальтовую дорогу. Он посмотрел на меня своими покрасневшими глазами.

— Я за тобой куда угодно, командир. Но давай в следующий раз, где поспокойнее. Я сегодня ощутил на себе весь смысл поговорки «глаза боятся — руки делают».

Ну и тут Остапа, а точнее Кешу, понесло. Рассказал всё — и как он сложно наводился на цель, и как глаза болели, и как не видел ничего.

— А потом? — спросил я, когда Иннокентий подошёл к кульминационному моменту.

— Да я головой шандарахнулся, когда ты разворот на горке делал. Но помогло. Я так прозрел, что и… в туалет перехотелось. Короче, нам сегодня улыбнулась удача. Не знаю только как.

Я улыбнулся и приобнял Кешу.

— Иннокентий! Брат ты мой по небу. Сводный, конечно. Знаешь, для того чтобы удача улыбнулась, её нужно сначала рассмешить.

Кеша задумчиво почесал затылок.

— А как же мы тогда её рассмешили? — поинтересовался Петров.

— Да не бери в голову. Это я так, выламываюсь.

Занин и Лагойко, ещё до конца не отошедшие от вылета, сидели рядом с вертолётом. Василий ещё до конца не проморгался, а его штурман и вовсе сидел с закрытыми глазами. Такое ощущение, что медитировал.

— Вася, у тебя дети есть? — спросил я, подойдя ближе и нагнувшись к Занину.

— Есть. Но если тебе интересно, то я бы ещё хотел.

— Так давай не будем нарушать работу твоего организма ниже пояса и встанем с холодного асфальта.

Я помог Васе встать.

— А мне хватит и моих четверых. Можно я посижу? — спросил Алексей, но Кеша оказал ему помощь и поднял на ноги самостоятельно.

Как это ни странно, но нам всем надо было в медпункт. Возможно, у Антонины есть какие-нибудь капли. А то так и слепыми могут остаться Занин и Лагойко.

Кеша вызвался проводить ребят, а мне нужно было доложить о выполнении задания. Подойдя к штабу, на входе столкнулся с Али Дуба.

Начальник военной разведки Сирии, молча пожал мне руку и слегка приобнял за плечи.

— Спасибо. Это была славная охота, — поблагодарил меня Дуба и ушёл к машинам. — До вечера, Александр.

— Вот сейчас не понял, господин Дуба? — удивился я.

— Ты зайди в штаб и узнаешь, — улыбнулся Али.

Всё загадками да намёками эти разведчики говорят. Иногда прям сильно напрягает.

Войдя в штаб, меня первым встретил подполковник Зуев. Он куда-то спешил, поэтому только похлопал меня по плечу.

В штабе со всех сторон громко звонили телефоны, а в динамиках докладывали лётчики о ходе выполнения задач. Борисов и, неизвестный мне, сирийский полковник в лётном комбинезоне, что-то активно обсуждали.

— Очень эффективно сработали. Докладывают, что удар был нанесён точно и качественно, — сказал сирийский полковник.

— Эти самолёты себя отлично зарекомендовали в Афганистане, — ответил ему Иван Васильевич и повернулся в мою сторону.

Генерал медленно подошёл ко мне. Я не успел ему доложить, как он крепко пожал мне руку.

— Молодцы, Клюковкин. Надеюсь, эти ваши очки или приборы вам не сильно навредили?

— Восстановимся, товарищ генерал.

— Само собой. Кстати, временно исполняющий обязанности главкома сирийских ВВС Абдель Махмуд.

Врио главкома был уже в годах. Волосы седые, как и усы. Взгляд карих глаз усталый, а его рукопожатие было не слишком крепким. Такое ощущение, что полковнику Махмуду пора в санаторий на реабилитацию.

— Майор Клюковкин, это был отличный рейд. Думаю, вы сможете обучить наших пилотов подобным способам ведения боевых действий, — улыбнулся Махмуд, но было видно, что ему и стоять-то тяжело.

— Спасибо, господин полковник. Если Родина прикажет, то и вас научим.

Махмуд посмеялся и начал кашлять. Он отошёл в сторону, чтобы нас не смущать.

— Самого немощного поставили на должность. Выбора не так много теперь у сирийцев с командованием, — покачал головой Борисов.