Сирийский рубеж 2 (СИ). Страница 32

— Товарищ полковник, в районе города Идлиб идут бои. Работает авиация. Выполнять полёт в тот район небезопасно, — повернулся я и громко сказал, перекрикивая шум в кабине.

— Вам поставлена задача. Вы…

— Я — командир вертолёта, а не вы. Мне нужно поговорить с генералом. Виктор, обеспечь мне связь, — дал я команду бортовому технику, и Витя начал вставать с места.

Но перед ним ведь был полковник! Он не хотел уступать проход.

— Займите своё место, — возмутился полковник.

И где таких делают⁈ Такое ощущение, что он не понимает всей серьёзности. Может её и не понимает Чагаев. Но ведь он — командующий ограниченным контингентом советских войск в Сирии. Обстановкой должен владеть. Либо до него её довели неправильно.

Виктор посмотрел на меня, будто спрашивая, что делать дальше.

— Товарищ полковник, вы мешаете безопасному выполнению полёта, — перекричал я шум в кабине.

Виктор всё же просочился к Чагаеву. В это время я уже надел шлем и ждал, когда генерал выйдет на связь.

— Что случилось? — сухо спросил Василий Трофимович.

— Товарищ генерал, в Тейсар лететь небезопасно. Наша авиация выполняла боевые вылеты именно в тот район, и он уже может быть занят сирийской национальной армией. Маршрут не прорабатывался, а у противника могут быть комплексы ПВО малой дальности.

— Мне нужно попасть на передовой командный пункт, который находится на базе в Тейсаре, — ответил Чагаев.

Я взглянул на Кешу, но тот помотал головой. Если мой лётчик-штурман сомневается, значит он уже просчитал примерные риски. И они слишком большие.

— Товарищ генерал, идёт наступление противника. Наша авиация наносит удары.

Молчаливая пауза со стороны генерала начала затягиваться. А тем временем в эфире уже был слышен голос диспетчеров с ближайшего аэродрома Хама.

— Александр Александрович, посадка нужна в Тейсаре, — ответил Василий Трофимович.

— Принял.

Я забрал управление у Кеши и передал Хачатряну, чтобы он следовал за мной. Бортач Виктор вернулся в кабину и занял своё место.

— Можем говорить, — произнёс он по внутренней связи.

Кеша быстро сообщил мне курс, и я медленно начал отворачивать в сторону авиабазы Тейсар. Ориентиров в этой пустынной местности немного, если не считать нескольких дорог и холмов.

— Вот над этой дорогой, — показал Петров рукой на серую полоску асфальта, ведущую на северо-восток.

— Понял, так и пойдём, — ответил я, занимая нужный курс.

Ветер слегка сносит в сторону, а солнце продолжает припекать через блистер. И никакого кондиционера. Да, есть вентиляторы, которые способны только на то, чтобы гонять горячий воздух.

— И что генералу там нужно? — спросил Иннокентий, утирая лицо от пота.

— И почему так резко решили изменить маршрут? — поинтересовался Виктор.

— Много непонятного. Так никто не ставит задачу на перелёт, — ответил я.

Пока мы приближались к ещё одному аэродрому Абу-Духур, вертолёт периодически качался на восходящих потоках. Из грузовой кабины то и дело кто-то заглядывал к нам. Ми-28 следовали рядом, держа нас между собой.

— 10-й, остатки в группе? — запросил я.

Поочерёдно Хачатрян и его ведомый доложили количество топлива. Судя по цифрам, сильно далеко нам улететь не получится.

— До высоты 488 осталось 10 километров, — доложил Кеша.

— Понял, — ответил я, отвернув на Запад. — Влево уходим.

Крайние слова произнёс в эфир, чтобы наш «эскорт» был готов к манёвру.

— Принято, — ответил Хачатрян.

Резко снизились к песчаной земле, облетая очередную невысокую сопку. Ми-28 держали дистанцию и не отставали.

Теперь мы летели у самой земли, поднимая вверх пыль и камни. Но тут уж, чем ниже летаешь, тем дольше летаешь.

— Слева деревня. Надо обойти, — подсказал Кеша и я сразу отклонил ручку управления вправо, скрывшись за небольшой грядой холмов.

Ещё один манёвр, и вновь приходится следовать в стороне от населённого пункта.

Конечно, маскировка у нас слабовата. Три вертолёта в пустыне видны издалека. Так что приходится использовать каждый холм, низину и сопку, чтобы скрыться. И всё это в условиях, когда столь противная капля пота сползает на кончик носа.

Через несколько минут показался и центр мухафазы Идлиб. Одноимённый город со стотысячным населением не был в огне и дыму. Всё было спокойно. Но на горизонте в районе Алеппо и далее на север были видны столбы дыма. Война уже совсем близко.

— А эти куда? — спросил Кеша, наблюдая, как по дорогам из Идлиба движутся колонны машин.

И это были не беженцы.

— Передислокация? — нагнулся Виктор через центральный пульт к остеклению кабины.

— Почти. Есть другое слово, — сказал я.

По нескольким дорогам на юг к базе Абу-Духур двигались колонны бронетехники и грузовых машин. И скорость у них была не маленькой. С некоторых, как я заметил, по ходу движения даже флаг Сирии слетел.

— Драпают, что ли⁈ — удивился Кеша, взглянув на меня.

— Похоже на то, — выдохнул я.

Дверь в кабину вновь открылась, и позади Виктора появился взмокший Чагаев. Куртку от лётного комбинезона он снял, оставшись в футболке. Василий Трофимович похлопал бортового техника по плечу, и Витя уступил генералу место, передавая гарнитуру.

— Это всё из Идлиба? — спросил Чагаев.

— Да. Слева город и колонны двигаются оттуда, — ответил я.

— Мы можем сесть в Абу-Духур? — похлопал генерал своей мощной ладонью Кешу и посмотрел на меня.

— Да. Можем запросить посадку в Духуре, — произнёс я.

— Запрашивай.

Выполнить запрос на посадку в Абу-Духур было несложно. Придумать повод для внеочередной посадки можно. Тем более что с диспетчером этого аэродрома надо было связаться чуть раньше, чтобы запросить пролёт.

О пассажирах на борту я не сказал. На всю Сирию говорить, на чём летит советский генерал не стоит. И его подставим, и сами станем мишенью.

— Духур-контроль, 202-й, «точку» наблюдаю. Место посадки подскажите, — запросил я у дежурной смены на арабском.

— В район первой рулёжки. Оттуда руление на стоянку.

При первом взгляде на лётное поле очень сложно понять, на какую именно стоянку. На базе много МиГ-23, Су-22 и несколько «ветеранов» МиГ-21.

И где в самом конце имеется угол с мирно стоящими Ми-24 и парой Ми-8. Но охраны у этих вертолётов многовато.

— 10-й, посадку за мной рассчитывайте, — дал я команду Хачатряну.

— Понял. «Точку» тоже наблюдаю, — ответил в эфир Рубен.

Как только вертолёт коснулся бетонной поверхности рулёжки, меня вновь позвал Чагаев.

— Пускай диспетчер доложит, что прибыла делегация из Мезза, — сказал генерал и вышел в грузовую кабину.

Надо так надо.

Я произнёс в эфир ту информацию, о которой сказал генерал. Было недолгое молчание, а затем диспетчер активизировался.

— Сейчас. Уже. Всё организованно, — затараторил он.

На стоянке нас встретил один из сирийских техников и показал место для выключения. Следом зарулили и наши вертолёты сопровождения.

Как только винты остановились, пассажиры начали выходить. И тут как раз подоспел и кортеж из японских и английских внедорожников.

Я к этому времени вышел из кабины экипажа и смог услышать, как встречают нашего генерала.

— Мы вас ждали в Тейсаре, — улыбался Чагаеву сирийский генерал.

— Только вы сами не в Тейсаре, — сказал Василий Трофимович.

— Ну не будем об этом, мой друг. Прошу вас, — предложил сирийский военачальник Чагаеву пройти к машинам.

Делегация уехала в направлении нескольких зданий, расположенных за арочными укрытиями. Мы же остались на жаре. И ведь от вертолёта не отойти.

База незнакомая, а значит можно потом чего-нибудь недосчитаться на борту по прилёту. Особенно это касается Ми-28, у которых боевая зарядка с мощными управляемыми ракетами и блоками НАР. И как раз с ними случился конфликт.

Пока я снимал с себя снаряжение, рядом с Ми-28 Хачатряна прибавилось людей. Двое сирийцев что-то показывали и рассказывали моим подчинённым. А горячие парни Рубен и Рашид жестикулировали весьма размашисто.