Сэр (лп). Страница 49

— Перестань стучать ногой, и я сниму свои браслеты.

Он стиснул зубы, но я уловила веселье на его лице.

— Ты первая.

Для тебя это новый Эйдан. Он должен побеждать все чертовы времена. Я мудро выбираю сражения. Ты не выиграешь войну, пытаясь одержать верх в каждой стычке. Нет, ты должен быть стратегом и все такое прочее.

Я закатила глаза и сняла их, оставив только золотой браслет. Уэст прищурился, глядя на браслет, будто собирался возразить, но сдержался. Возможно, я оказалась остроумнее, чем он ожидал, или, может быть, он что-то почувствовал, когда посмотрел на него. Об этом не стоило и думать.

Дело в том, что мы действуем друг другу на нервы. С той ночи в машине мы стали еще более раздражительными. Он сосал мои соски, щупал мою киску, а я ему дрочила — это, как правило, меняет обстановку на рабочем месте; это приводит к тому, что двум людям становится более комфортно друг с другом, чем они должны быть в профессиональном плане. Пассивно-агрессивные комментарии не являются чем-то необычным, и такая динамика может стать довольно ядовитой.

Как сейчас, когда я только что пришла в офис с опозданием на несколько минут.

— Знаете, мисс Монткальм, — говорит он, глядя на свои бумаги, когда я вхожу, — у меня такое чувство, что если бы машина одного из моих сотрудников сломалась посреди движения, и ему пришлось бы ехать на одноколесном велосипеде, чтобы добраться до моего дома, а по дороге его бы сбил полуприцеп, а потом он бы полз со скоростью улитки по битому стеклу со сломанными ногами, то все равно бы добрался сюда раньше вас.

Я падаю в кресло рядом с ним.

— Этот сотрудник не живет в одной комнате с Филотом, мистер Уэст.

Он поднимает взгляд.

— Филот?

— В моих апартаментах проблема с пауками, и их предводителя зовут Филот. Он охотится на меня.

— Паук охотится на тебя?

Я торжественно киваю.

— Он действительно вызывает беспокойство. Он каждый день плетет паутину на мою дверь, и с каждым днем она становится все толще. Прошлой ночью я решила перехитрить его. Я наклонилась и проползла под паутиной, и знаете что, мистер Уэст? Гребаный Филот и там соорудил паутину, похожую на мину-ловушку, будто он какой-нибудь Индиана Джонс из мира насекомых, и я угодила прямо в нее. Кстати, я до сих пор кашляю от этой паутины. Думаю, он еще и мухами ее напичкал. У меня першит в горле, и я просто не могу до него добраться.

Когда я смотрю на него в следующий раз, на его серьезное выражение лица, то вижу нечто, от чего у меня перехватывает дыхание.

Уэст улыбается. От этого захватывает дух.

Я сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться в ответ, потому что у меня действительно серьезная проблема с пауками в этих апартаментах. Прикусываю щеку изнутри, но это безнадежная битва.

Я смеюсь, и тогда смеется он.

К черту мою жизнь.

— Нам нужно что-то с этим сделать, — выдавливаю я сквозь приступ смеха. — Честно, мистер Уэст...

— Потому что у вас проблема с пауками…

— Да, у меня в апартаментах проблема с пауками, это так.

Уэст кивает, его взгляд задерживается на моем лице еще на мгновение.

— Ты — нечто особенное, не так ли?

Я не отвечаю. К моим щекам приливает жар. Опускаю взгляд, закрывая лицо волосами, чтобы он не видел, как я покраснела.

— Пора сделать несколько звонков, — говорю я со вздохом.

— Кому?

— Мистеру Рональду Гриру.

— Еще раз, чем он занимается?

— Он изобрел какую-то штуковину для открывания окон.

Уэст снова смеется, и это музыка для моих ушей. Ого.

— Черт возьми.

— Да.

Это самые глупые компании, которые я когда-либо видела, но неважно. У меня такое чувство, что это терапия для Эйдана.

По правде говоря, мы, возможно, действуем друг другу на нервы, но мы упрямы, и ни один из нас не хочет отказываться от этой неудачной пары.

После почти целого дня работы я смотрю на Уэста, который сидит рядом со мной, и он ничего не знает. И никогда не узнает о нашей короткой истории, о том, как страстно мы любили друг друга. Никогда не узнает, что я для него значила. Трудно не думать о таких вещах, когда напоминалка сидит рядом со мной каждый божий день. Я не знаю, что я здесь делаю, потому что, если это делается для того, чтобы напоминать ему о нас, то это не работает. Вообще. И я также не могу достучаться до него так, чтобы он открылся мне.

Сидящий сейчас рядом со мной Эйдан, похоже, не нуждается в помощи. Он, вероятно, не думает, что нуждается в ней, и я часто задаюсь вопросом, а нуждается ли он вообще. Если бы он продолжал жить холодной, замкнутой и пустой жизнью, разве это было бы так уж плохо?

Я думаю, Стивен все неправильно понял. Думаю, он отправил меня сюда, думая, что Эйдан снова нюхает наркотики и отрывается по полной.

Я не вижу, чтобы он делал что-то из этого.

Я понимаю, что он прячется от мира, может быть, даже от себя.

17

Айви

Я официально лишилась рассудка.

Сейчас очередная вечеринка, и на этот раз народу меньше, чем обычно. Возможно, поместье теряет свое очарование… неважно, мне все равно. Суть в том, что я лишилась рассудка. Почему? Потому что присоединилась к игре в покер с этими богатенькими мальчиками, и все это для того, чтобы иметь прямой обзор коридора, ведущего в спальню Эйдана. Моя импульсивная натура становится все сильнее. Мне нужно знать, что происходит с ним наверху, и это как никогда важно.

Разве это нездорово?

Возможно.

Нужна ли мне помощь?

Нет, нет, обещаю. В смысле, я только что признала, что это, вероятно, нездорово, и один из шагов к преодолению проблемы — признать ее. Видите, я в порядке. У меня получилось…

— Куда, по-твоему, ты идешь? — огрызаюсь я, отрываясь от своих карт и прищуриваясь при виде очередной девушки, посматривающей в сторону его спальни.

Она хмурится, глядя на меня.

— Это не твое дело…

— Я живу здесь, — прерываю я. — На самом деле я слежу за тем, кто приходит и уходит из поместья мистера Уэста, поэтому это мое дело, и тебе лучше отвалить. — Я выжидающе поднимаю брови.

Ничего хорошего из этого не выйдет, знаю. Я подчеркиваю свою сомнительную власть, и все, что нужно сделать этим девушкам, — проявить достаточно упрямства, чтобы бросить вызов. Тогда мой карточный домик рухнет, и никто больше не будет воспринимать меня всерьез.

Я не могу этого допустить.

Итак, я выпячиваю грудь, смотрю на нее так, словно готова к дуэли, и жду, когда она отвалит. Эта действительно отваливает, но, боже, как же та на меня смотрит. Без сомнения, я в черном списке этой цыпочки.

— Ладно, Эдди, — говорю я, хлопая ладонью по столу. — Давай посмотрим, что там у тебя!

— Роял-флеш, — отвечает Эдди через журнальный столик, раскладывая карты. — И, пожалуйста, перестань называть меня Эдди. Меня зовут Дэйв. (примеч. Роял-флеш — последовательность из пяти одномастных карт, начинающаяся с туза. Самый сильный расклад в игре.)

— Я Эдди, — говорит мужчина рядом с ним, поднимая руку.

Я еще раз проиграла. Бормочу проклятие за бутылкой пива… ладно, еще я выпиваю совсем немного. Слушайте, все не так уж плохо. Я все еще здесь. И могу немного покричать, потребовать еще одну раздачу, могу даже попросить ди-джея, который продолжает твердить мне, что он не ди-джей, включить песню получше… и да, я рычу на женщину, которая просто стоит рядом в коридоре, но я… все еще… здесь.

Парень рядом со мной — Мэтт? — теперь сидит очень близко, и он смеется над всеми моими шутками, так что я еще и налаживаю связи. Это работает. Мне давно следовало попробовать пообщаться. Приятно спрятать свою боль за несколькими бутылками пива и партиями покера.

— Я видел тебя внизу, — ухмыляясь, говорит Мэтт. — Ты появилась из шкафа, как существо из Нарнии.

— Я тоже видел это! — смеется другой парень, поигрывая фишками для покера. — Это была какая-то хрень про Льва, Колдунью и платяной шкаф.