Сэр (лп). Страница 48

К тому времени, когда принимаю душ и ложусь в постель, я чувствую себя виноватой. Если бы я просто позволила ему отвезти меня домой, ничего бы не случилось. Я бы не заползла к нему на колени и не сделала первый шаг. Он бы высадил меня у моих апартаментов, и у нас остались бы приятные воспоминания о том, как мы ладили друг с другом.

Ладно, я могу это исправить.

Я исправлю это.

Я тоже буду вести себя так, будто ничего не случилось, и все вернется на круги своя.

Видите, я в порядке.

В полном по-о-о-о-орядке.

***

— Мисс Монткальм, — начинает он, когда я захожу в кабинет следующим утром, — мы сегодня чувствуем себя лучше, или мне ждать очередного исчезновения?

Я сажусь на стул рядом с ним, одаривая его сердечной улыбкой.

— Я сегодня чувствую себя превосходно, мистер Уэст.

Сбавь, черт возьми, тон, Айви.

Он смотрит на меня, пытаясь понять, говорю ли я правду или плету какую-то чушь. Я прихлебываю кофе и продолжаю работать, будто все в порядке. Отлично, отлично, отлично.

— Ты трезва, верно? — удивляется он после того, как я одариваю его еще одной заискивающей улыбкой от уха до уха.

— Трезва. — К сожалению.

— Ладно… — Его голос затихает, а брови хмурятся у переносицы. Он встревожен… я официально тревожу его.

Первое время все было тихо и дружелюбно. Под дружелюбием я подразумеваю, что он не лаял на меня, и у меня не было словесного поноса.

Уэст отвечает на звонок вне офиса, а я печатаю электронное письмо, договариваясь о телефонной конференции с потенциальным владельцем бизнеса, когда раздается стук в дверь.

— Да? — зову я.

Дверь открывается, и входит Тильда с подносом фруктов, которыми Уэст обычно завтракает.

— Они вкусные, горячие и немного хрустящие снаружи, как и сказал мистер Уэст, — говорит она, ставя другой поднос рядом с моим компьютером. — Если захочешь еще, просто дай мне знать.

Я смотрю на нее, в замешательстве хмуря брови.

— Что?

Но она уже направляется к двери…

Я морщу нос от удивления, когда до меня доносится восхитительный запах. Бросаю взгляд на поднос, который она поставила передо мной, и замираю.

Там чашка свежего кофе... и тарелка вафель с малиновым джемом и сиропом. Рядом с моим подносом стоит поднос Уэста с фруктами и его полезной едой.

Несколько мгновений я не двигаюсь.

Он попросил Тильду приготовить мне завтрак? И не просто завтрак, а домашние вафли? Мои любимые.

Мое дыхание учащается, а сердце колотится в груди. Это что, своего рода извинение? Если так, я хочу сказать ему, что мне тоже жаль. Прости, что ползала у тебя на коленях, дрочила тебе и наблюдала за выражением экстаза на твоем лице, когда ты стонал и потирал меня… ладно, теперь, оглядываясь назад, я не совсем жалею об этом. Было чертовски жарко, но… знаете, мне жаль, что отвергла его потом, и за то, что вела себя как конченная сучка.

Я расправляюсь с тарелкой вафель в рекордно короткие сроки, постанывая при каждом кусочке.

Когда намного позже приходит Уэст, он ничего не говорит мне, садится и, отправив в рот виноградину, начинает жевать. Он бросает взгляд на пустой поднос передо мной, и мы на мгновение встречаемся взглядами. Его лицо остается суровым, но на долю секунды взгляд смягчается. Я читаю сообщение громко и отчетливо.

Перемирие.

Я могу с этим жить.

Это все позади, и, черт возьми, да, он может продолжать поставлять вафли, потому что никто не согласится на прекращение огня без веской причины.

***

В течение следующих нескольких дней слон в комнате становится меньше, но он все еще существует. Чтобы попытаться избежать его, у меня нет другого выбора, кроме как сосредоточиться на нашей совместной работе. Работа, которая настолько бесполезна и бессмысленна, что у меня нет другого способа описать эту колоссальную трату времени.

У меня не очень-то хорошо получается работать личным ассистентом. Слава богу, я больше не использую формулы. Уэст заставляет меня рассылать электронные письма, а затем звонить по телефону. Это особый материал для «снежинок», очевидное отличие от «основ арифметики». Я записываюсь на прием к потенциальным бизнесменам, но даже в этом не сильна. У одного из звонивших был сильнейший французский акцент, и я сказала: «Повторите это, пожалуйста», — около сорока семи раз, все это время сидя рядом с придурком в костюме, который не сводил с меня глаз.

Иногда он говорит мне вещи, которые просто не укладываются в голове.

— Почему ты так тяжело дышишь? — спросил он однажды, сбитый с толку.

— Я только что взбежала по лестнице, — ответила я, задыхаясь. — Вы хотели кофе.

— Ты побежала вверх по лестнице с моим кофе?

— Да.

— Почему?

— Вы так на меня посмотрели.

Он озадаченно уставился на меня.

— Как посмотрел?

— Вы знаете… — Я состроила недовольную мину, чтобы показать ему, как он выглядит. Так выглядит богач, готовый съесть щенков на завтрак, если не добьется своего.

— Мисс Монткальм, — медленно произносит он, — давайте больше не будем бегать по лестнице с очень горячим кофе. Это не только то, что сделал бы очень логичный человек, это еще и опасно...

— Я была осторожна.

— Я имел в виду себя.

Да, Уэст без своего кофе опасен. То, что он пьет его поздно, еще хуже. Если я уроню его по дороге к нему, это может привести к ядерным последствиям.

В другой раз на мне были надеты все мои дурацкие браслеты, и каждый раз, когда я писала — а это было часто, — они громко позвякивали о папку.

— Мисс Монткальм, — сказал Уэст, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, — ваше запястье действует мне на нервы.

В тот день я была в бешенстве. Я почти не спала на этой гребаной кровати с изогнутыми спинками, и мне мерещились тени Филота по всей комнате. Уверена, что мой сосед-насекомое специально выводит меня из себя. В этих апартаментах творится что-то серьезное, связанное с преследованием насекомыми.

Я смерила Уэста равнодушным взглядом.

— Что вы хотите, чтобы я с этим сделала, мистер Уэст?

— Снимите их.

— Мне нравятся они там, где они есть.

— Снимите их.

Я сердито посмотрела на него и потрясла запястьем.

— Это вас бесит?

Он выглядел раздраженным.

— Да.

— Итак, вы можете часами постукивать ногой по столу, в каком бы гипнотическом состоянии вы ни находились, но ритмичное позвякивание моих браслетов мешает вам?

— Вы считаете этот шум мелодичным?

— Считаю.

Он выглядел так, словно хотел меня задушить.

— Сними свои браслеты прямо сейчас, Айви.

— Тогда перестань стучать ногой по столу.

— Это не обсуждается.

— Это не обсуждение. Оно означает, что каждый из нас получит то, что хочет. Нет, мистер Уэст, это компромисс. Мы теряем то, чего так хотели. Видите ли, это две совершенно разные вещи.

— Блядь, — внезапно выругался он, но это было смешано со стоном, как будто я только что уложила его на лопатки. То, как он посмотрел на меня в следующий момент, вызвало мурашки в запретных местах, например, в моей киске. В его глазах светился тот самый горячий взгляд. Он смотрел на меня так, словно впервые за весь день обратил на меня внимание. Было приятно чувствовать, что я не являюсь частью офисной мебели, что в кои-то веки его стены не были такими укрепленными.

Затем он все испортил, сказав:

— Как раз в тот момент, когда я начинаю думать, что твоя голова состоит больше из воздуха, чем из мозговых клеток, ты приходишь ко мне с этим.

— Это не очень приятный комплимент.

— Если от меня, то да.

«Его мудацкие комплименты лучше, чем напряженное моргание и пустые взгляды», — подумала я. Все еще. Я упрямо вздернула подбородок и повторила весь смысл этого идиотского разговора.