Зажги красный (ЛП). Страница 35

Я подхожу и достаю карточку из ближайшей.

В этой жизни и в следующей я буду ждать тебя. Я люблю тебя.

— Трэвис.

Моя рука дрожит, когда я кладу карточку на стол. Затем я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить свои расшатанные нервы.

— Это не имеет значения. Когда ты узнаешь, кто в него стрелял, скажи мне. — Я смотрю прямо на отца, и в его глазах что-то вспыхивает.

— Я дам тебе знать, когда мы с ними разберемся, — говорит он.

— Лучше раньше. — Я скрещиваю руки на груди.

— Этого не будет, Лилиана. Ты не будешь в этом участвовать, — рычит он. Мой отец всегда настаивал на том, чтобы я не следовала за остальными по этому пути. Чтобы я не ввязывалась в криминальный бизнес.

Однако сейчас я не могу придумать ничего лучше, чем показать им всем, из чего я сделана. В конце концов, я — Валентино, а кто-то только что попытался убить мужчину, которого я люблю. Я уже достаточно долго сижу и плачу из-за этого. Я позволю им найти парня, но я твердо настроена быть той, кто покажет ему, что бывает, когда кто-то переходит нам дорогу. Или я хотя бы буду присутствовать, когда это произойдет. Возможно, я не смогу нажать на курок, но я смогу наблюдать. В этом я уверена.

Я выхожу из комнаты, не говоря больше ни слова. Нет смысла спорить об этом сейчас. Я подожду, пока они найдут ублюдка.

День тянется за днем. Трэвис написал мне миллион сообщений. Как и Грей, который был достаточно любезен, чтобы прислать мне фотографию Трэвиса, сидящего на скамейке запасных во время утренней раскатки. Он выглядел ужасно. Даже на размытой фотографии было видно, как сильно он страдает. В его глазах больше нет привычной искры, плечи опущены. Но его сердце все еще бьется. Вот о чем мне нужно постоянно напоминать себе.

Боль, которую я причиняю нам обоим, не напрасна. У нее есть цель. Но от этого не становится легче игнорировать его сообщения. С каждым новым посланием от Трэвиса я все ближе к тому, чтобы прервать молчание и позвонить ему, сказать, чтобы он приехал и забрал меня. Увез меня домой.

Хриплые голоса, доносящиеся из кухни, заставляют меня остановиться и прижаться к стене, прежде чем войти. В одном из голосов я узнаю отца Грейсона, Джейкоба Монро. Он руководит криминальным миром в Ванкувере, да и во всей Канаде. Он также является владельцем «Рыцарей», команды мечты Трэвиса.

— Мне нужно выяснить, кто это сделал. Кто-то нацелился на мою дочь, Джейкоб, и я не уйду, пока их головы не окажутся в мешке, — рычит мой отец.

Я хмурюсь. О чем он говорит?

— Я знаю, и мы их найдем. Но пока этого не произошло, ты не можешь просто так взять и сжечь мой город дотла, — говорит мистер Монро.

— И кто меня остановит? Ты? — Отец смеется.

— Я тебе не враг, Валентино. Все, что мы знаем, это слова стрелявшего, что он делает это из-за Лилианы. Больше нам не на что ориентироваться. У парня нет описания, а камеры видеонаблюдения были отключены на целый час. Кто бы это ни сделал, он знает, что делает. Нам нужно выяснить причину, и, возможно, это приведет нас к тому, кто это.

Моя рука поднимается, чтобы прикрыть рот. В Трэвиса стреляли из-за меня. Я стала причиной. Именно поэтому я должна оттолкнуть его. Именно поэтому я не могу поддаться слабости и уступить своему желанию быть с ним. Но если не мой отец заказал убийство, то кто же, черт возьми, это сделал?

Глава тридцатая

Трэвис

Прошла неделя. Долгая, мать ее, неделя без Лили. Я пытался поговорить с ней. Я пытался и не смог дать ей пространство, которое она хочет. Я буду звонить и писать ей, пока она не согласится поговорить со мной. Даже если она просто скажет, чтобы я отвалил и оставил ее в покое. В данный момент я готов на все, лишь бы она ответила.

От Грейсона я узнал, что она все еще в Ванкувере. Она не вернулась в Нью-Йорк, как планировала. Она со своей семьей, и, по его словам, вся стая в сборе. Меня несколько раз навещали ее брат и кузены. Я думаю, у них что-то вроде ротации состава, они проверяют, жив ли я еще. Они стараются не показывать этого, но это так. Но мне плевать на себя. Я беспокоюсь о ней. Только о ней.

Мои мысли заняты Лили. Даже сейчас, когда я сижу на скамейке в раздевалке и наблюдаю за тем, как мои товарищи по команде готовятся к первой предсезонной игре, я не могу перестать думать о ней. Не поймите меня неправильно... Я чертовски зол, что меня усадили на скамейку запасных. Не так я представлял себе свою первую игру с «Рыцарями».

Я достаю телефон и в миллионный раз пишу Лили сообщение.

Я: Странно, что я больше беспокоюсь о тебе и о том, что ты делаешь, чем о том, что мне приходится делать прямо сейчас?

Я вижу уведомление о прочтении сообщения, а затем появляются три маленькие точки, указывающие на то, что она набирает ответ.

Милая Лили: Что ты делаешь?

Я: Собираюсь просидеть на скамейке свою первую игру за «Рыцарей».

Милая Лили: Мне очень жаль. Я знаю, как сильно ты любишь игру. Что сказали врачи? Когда ты вернешься на лед?

Это самый долгий разговор за неделю. И я сделаю все возможное, чтобы она продолжала общаться со мной. А это значит, что я очень тщательно продумываю свой ответ. Я не хочу отпугнуть ее.

Я: Я люблю тебя больше, чем хоккей, Лилиана. Ненавижу сидеть на скамейке запасных, но еще больше я ненавижу ложиться спать без тебя. Ненавижу просыпаться и не видеть твоего прекрасного лица.

Я: Врачи говорят о двух месяцах.

Милая Лили: Я тоже ненавижу это.

Вот и все. Просто... Я тоже это ненавижу.

Черт, моя рука сжимает телефон. Я знаю, что она любит меня. Я знаю, что она боится, что ее семейные дела повлияют на меня. Но она не понимает, что жизнь без нее — это, черт возьми, вообще не жизнь.

Я: Тогда возвращайся домой.

Милая Лили: Ты знаешь, что я не могу этого сделать, Трэвис. Я не могу быть причиной того, что тебе снова будет больно.

Я не говорю ей, что сейчас именно из-за нее мне больно. Я не говорю ей, что без нее я чувствую себя разбитым.

Я: Это не твоя вина, Лили. Я люблю тебя.

Я убираю телефон и иду за своими товарищами по команде через туннель. Мои родители на трибунах. Я сказал им, что они могут идти домой, что им не нужно быть здесь сегодня. Я даже не играю. Они отказались, сказав, что независимо от того, выйду я на лед или нет, это моя первая игра в составе «Рыцарей», и они ее не пропустят.

Я сажусь и смотрю на болельщиков. Что-то заставляет меня поднять глаза на ложи. Туда, где обычно собираются Монро, чтобы посмотреть игру. И я не могу отвести взгляд. Она здесь. Смотрит прямо на меня. Лили стоит между своим отцом и сестрой Грея. Я достаю телефон из кармана.

Я: Ты здесь.

Милая Лили: Я не могла пропустить твою первую игру в качестве рыцаря.

Я: Спускайся в туннель.

На экране появляются маленькие точки, но потом исчезают. Я смотрю, как Лили поворачивается к Алие, а потом отходит от стекла. Черт, я ее напугал.