Шестнадцать. Страница 17

Карина стучит каблуками по цементному полу лестничной площадки. Здесь пахнет сигаретами и мусорным баком. Тишину нарушает лифт, медленно снующий между этажами старой девятиэтажки.

— Твоя очередь, — Леша протягивает ей косяк.

Карина открывает полусонные глаза и машинально берет его. Резкий треск — крепкая затяжка. Густое облако дыма застилает лестничный пролет.

— Фырррр, — издает звук Карина. Снова треск и туман завесой отгораживает их от внешнего мира. — Как хорошо, — шепчет она, запрокидывая голову. — Держи.

Леша, не глядя на нее, берет косяк и делает несколько затяжек подряд. Карина пытается отогнать дым руками. Она вскакивает с места и бьет Лешу ногой.

— Пошли, — в голосе смех. — Давай, давай.

— Куда?

Карина приседает на корточки и тихо говорит:

— Поджигать, — резкий смех, как звук разбившегося стекла, заполняет подъезд.

Пьяный взгляд. Зрачки расширены, а дыхание частое и глухое.

— Зови Лешего, — она прыгает на месте.

— Ща, — Леша бросает окурок на пол и наступает на него ногой. Спускается на один пролет и звонит в дверь. Тишина. Снова затяжной звонок. Леша продолжает давить на кнопку. — Уснул, что ли?

Дверь со скрипом открылась, и на пороге показался молодой человек со взлохмаченными волосами. Серая майка была украшена желтыми пятнами на груди, растянутые штаны болтались на худых, как спички, ногах. Он постучал домашним тапком об пол, будто вытряхивая из него песок, и внимательно посмотрел на гостя.

— Что нужно?

— Трава, — пожал плечами Леша.

— Двадцать тысяч косяк.

— Десять.

— По рукам.

Карина держалась руками за живот. Смех разрывал ее юное тело. Она прыгала на месте и визжала.

— Я умру сейчас! Сделайте что-нибудь!

Парни сидели рядом. Им было весело, но не настолько.

— Тебе уже хватит, детка, — Леша вырвал из ее руки косяк и передал Лешему.

— Эй, — Карина выпятила нижнюю губу. — Дай сюда!

— Харе! У тебя уже истерика!

Они сидели на качелях в детском саду за их домом. Вечер погрузил город в темноту, спрятав дома и лица прохожих. Фонари бросали отблески на аллею, освещая дорогу уставшим людям.

— Предлагаю немного размять кости и повеселиться, — Леший сделал последнюю затяжку и, бросив косяк в песочницу, спрыгнул с качелей. — Погнали!

— Погнали, — Карина повторила за ним и, припрыгивая, направилась к забору.

Перемахнув через сетку, компания направилась в сторону соседнего дома.

— Малая, ты хотела пожар? — Леший почесал рукой голову с кудрявой русой шевелюрой. — Будет тебе пожар!

Он шел первым. В подъезде остановился перед почтовыми ящиками. Один за другим проверяя дверцы.

— Закрыта, закрыта, — бормотал он, — а вот и газета!

— На фига тебе газета? — сквозь зевоту спросил Леша, казалось, еще минута и он уснет прямо здесь.

— Заткнись и пошли за мной.

Они поднимались по лестнице. Леший первый — перепрыгивал через несколько ступенек. Леша за ним. Карина плелась сзади. Настроение менялось каждую минуту. Ей хотелось дико смеяться и плакать одновременно. Грусть, отчаяние, улыбки сменяли друг друга, как кадры из фильма. Моментами было тяжело идти. Тогда она останавливалась и переводила дух. Секунда — снова бежала по лестнице, освещая мрак своей улыбкой.

— Тормозим, — Леший остановился на пролете между шестым и седьмым этажом. — Вон ее квартира.

— Чья?

— Подруги матери, — он плюнул себе под ноги. — Достала уже. Приходит и мозг выносит матери, а та потом мне.

— Что будем делать? — Карина в нетерпении прыгала на месте.

— Поджигать, — его смех отравил воздух подъезда.

— Ты серьезно? Хочешь поджечь квартиру?

— Я отморозок, но не настолько, — он расстелил газету в углу. Спустил штаны и присел на корточки.

— Ты что делаешь? — Леша протер затуманенные глаза, пытаясь разглядеть силуэт.

— А что, не видно? — смех оборвал резкий кашель.

— Фу! — Карина размахивала руками, меряя шагами пролет.

— Сейчас будет весело! — надев штаны, Леший свернул газету. — Всем тихо, как мыши, — он поднялся по лестнице. Положив сверток на коврик возле двери, достал из кармана зажигалку. — Стойте на месте. Когда я подожгу, спуститесь на пару ступенек вниз, чтобы вас не заметили.

Карина, открыв рот, смотрела на Лешего.

Он нажимает на дверной звонок, затем щелчок, пламя охватывает газетный сверток. Снова звонок, а Леший в три прыжка оказывается рядом с Кариной и Лешей.

— Пожар! — женский крик будит подъезд. — Коля, пожар! — она быстро бьет тапочками по свертку, сбивая пламя.

— Это еще что такое! Лена, да у тебя же ноги в д…! — мужчина с ужасом смотрит на остатки газеты. — Что за …! Убью!

— Бежим!

Троица со всех ног мчится вниз. Карина захлебывается от смеха. По бледным щекам текут слезы. На третьем этаже она останавливается и, присев на корточки, держится за живот.

— Бегом, — Леша подхватывает ее под локоть и тащит за собой.

Свежий морозный воздух бьет в лицо. Карина жадно глотает его, забегает за дом и поднимается по лестнице заднего подъезда. Парни теряют ее из виду. Она видит, как два сутулых силуэта растворяются на темной аллее.

Карина забивается в угол и опускается на пол. Ее трясет. От холода, страха, косяка. Она не знает. Ей так холодно, что она слышит, как стучат зубы и замирает сердце.

— Мама, — подняв глаза, она видит свет в спальне мамы. — Мама! — кричит она. — Мама, забери меня!

Карина пытается встать, но ноги не слушаются.

— Отходняк. Сейчас пройдет, — губы еле шевелятся.

Слезы омывают лицо. Она плачет тихо, внутри разрываясь на куски.

— Мама, мама, мамочка, прости меня! Забери меня! Мама! — она хочет кричать, но голос не слушается.

На коленях отползает в сторону. Тело содрогается в судорогах. Ее рвет. Рвет утренним омлетом, маминым рассольником. Рвет воспоминаниями и обидами. Рвет папиными словами и прекрасной Викой, красоту которой Карина не сможет никогда подделать. Ее рвет косяком и сигаретами. Рвет отмороженным Лешим и глупым Лешей. Рвет собой. Кариной.

Полчаса она пролежала на бетонном, грязном полу подъезда в лужах рвоты и хлопьях мягкого снега.

Когда Карина пришла домой, мама не спала. Она сидела на пуфике в коридоре и ждала ее. Ничего не спросила, помогла раздеться, набрала ванную, вымыла дочь. Затем, обернув ее в сухое махровое полотенце, довела до кровати и уложила под теплое одеяло. Карина уснула быстро. Она так и не узнала, что самый лучший человек на земле всю ночь сжимал ее холодную руку и гладил по спутавшимся волосам.

Глава 14

— Ну где же они! — Алена на носочках стоит на столе в мастерской. От постоянных движений он раскачивается, готовый в любое мгновение рухнуть. — Не мог же он их выбросить? — говорит она, просунув голову в отверстие в потолке — ход на чердак.

— Нужна помощь? — дядя Сергей с улыбкой смотрит на племянницу.

— Санки!

— Санки?

— Что удивительного? — Алена приседает, и русая голова появляется в сарае.

— Я думал, что в твоем возрасте уже курят, ходят на дискотеки и целуются с парнями, — он протягивает руку, помогая спрыгнуть со стола.

— Представь себе не только! Еще и на санках катаются.

— То есть ты куришь? — ухмылка тенью ложится на морщинистое лицо.

Алена разглядывает его. Морщины, как шрамы, полосуют лицо. Тонкая кожа обтягивает острый череп. Сосуды витиеватым узором ложатся на щеки. У него изможденный вид, будто не ел несколько недель. Алена поднимает глаза и прикусывает губы: густые волосы покрыты сединой, словно ковром.

— Плохо выгляжу? — он устало трет глаза. Не дожидаясь ответа, идет в сторону сарая. — Санки, саночки, где же вы?

Алена семенит за ним. Зимнее солнце светит ярко. Она щурит глаза, пытаясь разглядеть апельсин на голубом покрывале.