Шестнадцать. Страница 16

Глава 12

Алена не выходила из комнаты три дня. В понедельник пропустила занятия в школе и бассейне. Время от времени вставала, чтобы выпить воды или просто бродила по квартире, когда дом погружался в тишину.

В тот вечер она не поехала в больницу. Все, что сделала, помогла девочкам донести Катю до скамейки и дождалась скорой. Мама Карины позвонила Екатерине Владимировне, и через десять минут возле дома остановилась машина папы.

Там он ее и нашел. Алена сидела на скамейке одна, рассматривала ладони, на которых запеклась кровь. Ее трясло так сильно, что Аркадий Петрович подумал, что у нее обморожение. В подъезд заносил дочь на руках.

Эту ночь Екатерина Владимировна провела у кровати Алены. Она легла на полу, подложив под голову подушку и набросив на ноги шерстяной плед. Она не спала, лишь с каждым часом все крепче и крепче сжимая Аленину руку и прислушиваясь к ее тяжелому дыханию.

— Я сказала, что ты заболела, — Екатерина Владимировна стояла у плиты и жарила сырники, — Алена обожала их.

— Спасибо, — запах успокоил ее. Проходя мимо мамы, она остановилась и поцеловала ее в плечо. — Можно я уеду к бабушке? Каникулы через неделю.

— Сама хотела предложить тебе.

— Можно я уеду сегодня?

Екатерина Владимировна отложила лопатку и повернулась к Алене. Она еле сдержалась, чтобы не застонать.

— Я закажу билет.

— Закажи сейчас. Пожалуйста, мама, — последние буквы она не договорила. Впервые за три дня плакала. Плакала так сильно, как только умела.

Екатерина Владимировна сняла сырники со сковороды и положила на тарелку. В середину налила сметану. Поставив тарелку рядом с Аленой, она вилкой разделила сырники на части и начала дуть. Обмакнув каждый кусочек в сметану, стала кормить дочь.

Алена сидела на длинной деревянной скамейке и смотрела в окно. Людей в вагоне было мало: две женщины в возрасте с тяжелыми сумками возле ног; мужчина, прислонившийся щекой к окну и сжимавший в руках книгу. В конце вагона ехала группа мужчин. Они громко разговаривали, смастерив самодельный столик из сумок и положив на него колоду карт.

Елки в треугольных платьях, украшенных белоснежной мишурой, танцевали за окном. Алена, приложив пальцы к стеклу, сжимала и разжимала их: будто пыталась поймать деревья.

Белые покрывала аккуратно застилали землю. Вдали виднелись черные точки — деревни и поселки, разбросанные за полями. Иногда дома стояли прямо вдоль дороги: деревянные, покосившиеся от времени и ветра; кирпичные с незамысловатыми узорами на фасадах; изредка попадались и новые, спрятанные за высокими заборами.

Она подумала, как должно быть одиноко этим людям жить в тишине, нарушаемой лишь стуком железных колес. А может, наоборот, — они счастливы. Может, там живут семьи, которым не нужны голоса городов. Им хорошо в тишине. В их домах тепло, пахнет хлебом. Здесь людям важно каждое слово друг друга, никто не кричит, не плачет. Смех и улыбки наполняют дом.

Алена почувствовала, как улыбка тронула ее губы. Прикрыла глаза, представляя, как через час переступит порог бабушкиного дома; как чудесный аромат ласково коснется кончика ее носа; как крепко обнимет бабушку, уткнувшись ей в передник, а еще через десять минут будет сидеть за круглым столом с вязаной скатертью и уплетать горячие блины. А потом они долго будут разговаривать на теплой кухне. Бабушка будет рассказывать последние новости, а Алена молчать, так как говорить о своей новой жизни она уже не сможет.

Глава 13

Карина стояла посреди холла торгового центра, равнодушным взглядом провожая прохожих. Она ритмично постукивала каблуком ботинка о плитку, привлекая внимание людей.

— Хоть бы раз пришел вовремя! — прокричала она.

Проходящая мимо девушка остановилась и посмотрела на нее.

— Что смотришь, иди! Я не тебе! — Карина сверкнула ровными зубами, небрежно махнув рукой.

Она была зла на весь мир. Яд просачивался через каждую пору кожи, ярким светом лился из зеленых глаз, а тонкие губы превратились в прозрачную нить.

— Прости, я опоздал, — Евгений Александрович дотронулся до ее плеча. Он быстро расстегнул пальто и вытер широкой ладонью капли пота со лба.

— Ты всегда опаздываешь, — Карина продолжала рассматривать прохожих.

— Совещание затянулось. Я не мог уйти, — он открыл портфель и достал конверт. — Это тебе.

— Что это?

— Небольшой презент от меня. Бери.

Карина выставила ладонь вперед. Когда конверт коснулся кожи, она открыла его и, заглянув вовнутрь, присвистнула.

— Щедрые чаевые! В честь чего такая премия? Я вроде не самый прилежный работник.

— Сарказм! Молодец, вся в отца.

— Надеюсь, это единственное, что досталось мне от тебя.

— Пошли, перекусим, — Евгений Александрович взял дочку под локоть и повел в сторону кафе.

Карина откинулась на мягкий вельветовый диван. Небрежно перелистывая страницы, она делала вид, что выбирает еду. Па самом деле не смотрела на слова и картинки. Ее мысли были так далеко, что на момент задумалась, зачем она здесь.

— Расскажи, как ты? Как сестра?

— Ты забыл, как зовут твою вторую дочь? Могу напомнить — Лена.

Карин, хватит, это уже не смешно.

Секунда — ее лицо перед ним.

— Это мне не смешно! Ты назначаешь встречу после двухмесячного отпуска от нас. Приносишь конверт с деньгами. Затем интересуешься моими делами! — она громко рассмеялась, откинувшись на спинку дивана.

Что тебя смущает?

— Ты никогда не спрашивал, как у меня дела!

— Я много работаю.

Ага. А еще спишь с двадцатилетними девицами, бросаешь жену и детей. Да! Ты очень занят!

Он молчит. Длинными пальцами проводит по столу, словно проверяя, есть ли пыль.

— Карина, я тебе все объяснил. Так получилось. Мы с твоей мамой не любим друг друга…

— Это ты не любишь, — она шипела, как змея. — Когда уходил, ты не спросил ее: «Света, дорогая, а ты тоже меня не любишь?» Ты вообще ничего у нее не спросил! Разве ты знаешь, как ей было больно? Разве можешь представить, как сильно и при этом тихо она плачет по ночам? А мы? Ты нас спросил? Ты спросил, хочу ли я жить без тебя?

— Но я всегда буду рядом.

— Нет! — она подорвалась с места. — Нет! Ты больше никогда не будешь рядом! Ты станешь перечислять деньги, приносить конверты и звонить мне один раз в два месяца, чтобы спросить, как у меня дела! Хотя на самом деле тебе на это наплевать! — последние слова она прокричала.

— Дай мне шанс все тебе объяснить…

— Добрый день, — она подошла бесшумно, будто возникла из воздуха.

Высокая, красивая, дорогая. Длинные черные волосы спускались с плеч. Глаза огромные, Карина чувствовала, как тонет в них. Губы вкусные, как спелая клубника. Тонкая талия, длинные ноги, изящные запястья, фарфоровая кожа.

— Это кто, пап? — еле слышно спросила она.

Евгений Александрович запускал и доставал руки из карманов, будто что-то искал и никак не мог найти. «Наверно, слова или совесть», — подумала Карина, наблюдая за ним.

— Я хотел познакомить тебя с Викой. Думаю, вам стоит узнать друг друга поближе.

— Ты охренел? — она широко распахнула глаза. — Ты охренел? — повторила Карина, пытаясь унять дрожь в теле.

— Успокойся. Я просто хотел…

— Да знаю я, что ты хотел, — в одну секунду усталость полностью одолела ее. Руки, как ветки, обвисли вдоль тела. Она медленно вышла из-за стола. Взяла рюкзак. Сняла с вешалки куртку, затем снова подошла к отцу.

— Купи ей новое платье. Это хреновое, — конверт полетел в пустую тарелку, — она развернулась и пошла к выходу. Остановившись посреди зала, развернулась и что есть сил закричала:

— Ей двадцать лет. И она новая жена моего сорокапятилетнего папы, который бросил свою семью! Ну не твари ли? — она сделала шаг навстречу отцу, — чтоб вы сдохли! — громкий плевок на пол и топот ног. Карина выбегает из кафе. На ее щеках море слез.