"Фантастика 2025-103". Компиляция. Книги 1-17 (СИ). Страница 49

Аид стал нашим единственным связующим звеном с внешним миром. В этом высокотехнологичном аду он казался анахронизмом - живой легендой спецназа среди умных машин. Его тренировки представляли собой странный симбиоз древней воинской мудрости и новейших технологий. Он заставлял нас отрабатывать приемы на голографических манекенах, затем вдруг выключал все системы и устраивал изнурительные тренировки в полной темноте.

"Техника ломается," - говорил он, заставляя нас проходить полосу препятствий с заблокированными HUD-дисплеями. - "Но навыки остаются."

По вечерам, когда голубоватый свет биометрических панелей становился мягче, Аид рассказывал истории. Его голос, грубый и несовместимый с ультрасовременным интерьером, переносил нас в пыльные африканские пустоши. Мы узнавали о войнах, где технологии отказывали под палящим солнцем, где приходилось полагаться только на чутье и боевой опыт.

В редкие часы затишья я оставался один в тренировочном зале. Мои занятия телекинезом обрели новое измерение в этом технологическом пространстве. Я учился чувствовать не только физические объекты, но и электромагнитные поля вокруг сложной аппаратуры. Иногда, когда концентрация достигала пика, мне удавалось на мгновение нарушить работу голографических проекторов, создавая причудливые искажения в воздухе.

Аид иногда наблюдал за этими экспериментами, молча стоя в дверном проеме. Его молчание было красноречивее любых слов - в нем читалось понимание, что в грядущих битвах пригодятся все способности, как древние, так и новейшие. В этом странном симбиозе магии и технологий, подневольности и подготовки, рождалась новая форма воинского мастерства.

И вот мы все собрались.

Все оставшиеся 27 витязей, включая лейтенанта. И наши инструкторы — Аид, Гефест и Один.

Аид стоял у стены, скрестив руки. Его лицо было каменным, но в глазах бушевала буря.

Гефест, обычно такой массивный и непоколебимый, теперь казался меньше. Будто часть его силы ушла вместе с погибшими.

А Один… Он сидел на краю стола, сжимая в руках значок погибшего Первого. Его единственный глаз был сухим, но в нем читалась тьма.

Лейтенант Букреев вышел вперед.

— «Значит так, орлы. Нас кинули. Нас подставили. Нас использовали.»

Тишина.

— «Но мы еще дышим. А значит — будем драться.»

Кто-то сжал кулаки. Кто-то хрипло выдохнул.

— «За погибших», — тихо сказал Двадцать Второй.

— «За Братьев», — добавил Тридцатый, и в его голосе прозвучала клятва.

Аид вдруг резко поднял голову.

— «Найдем их всех.»

И в этот момент 27 голосов ответили ему молчанием.

Интерлюдия

— Тебе не кажется, что это пахнет изменой? — спросил лысый, постукивая пальцами по ручке кресла. Его глаза, холодные и острые, как лезвие, не отрывались от акул за стеклом.

— Не кажется, это не пахнет, это уже смердит, — скрипучий голос седого прозвучал с оттенком ядовитой усмешки. Он медленно поднял бокал, разглядывая янтарный виски на свет. — Слишком чисто всё вышло. Слишком… удобно.

Лысый тяжело вздохнул, откинувшись в кресле.

— Может, вернёмся к службе всё-таки?

Седой резко повернулся к нему, и в его взгляде мелькнуло что-то древнее, почти забытое — тот самый огонь, что когда-то заставлял трепетать врагов Империи.

— Мы никогда не вернемся. — Он сделал паузу, давая словам осесть. — Но хорошо, что мы в наших ведомствах оставили своих связных. Крыс, которые знают, где спрятаны старые ключи.

Лысый кивнул, его пальцы сжались в кулак.

— Я не знаю, на каком уровне засели предатели. Не хочется думать, что это наши ученики и преемники. — Седой замолчал, будто пробуя на вкус горечь этой мысли. — Но Витязей явно хотели уничтожить. Это не похоже на шпионаж. Был бы шпионаж — захватили бы тихо одного, сняли доспех и увезли на разборку в Англию.

— Значит, они знают, — медленно проговорил лысый, — что синхронизированный доспех легко превращается в бесполезный мусор без носившего его солдата.

— А это уже сеть предателей. — Седой отхлебнул виски, его голос стал тише, но от этого только опаснее. — Возможно, кто-то имеющий доступ к характеристикам доспехов в лаборатории. Ну и наверняка кто-то из верхушки армии… и даже, возможно, службы безопасности. Он резко поставил бокал на стол. — Мне так и не удалось узнать, в чью это гениальную голову пришло отправить Витязей на эту операцию.

Лысый провёл рукой по лысине, его лицо исказила гримаса ярости.

— По первоначальному плану все должны были окончить обучение в Академии и пойти служить уже в армию одним обученным элитным подразделением. Ты сам знаешь, поэтому и контракт на пять лет. Двух лет после учебки им бы хватило на завершающий этап тестирования доспехов. А уже потом можно было бы переоснащать всю армию.

— Не дремлют исконные враги нашей Империи, — прошипел седой. — Шпионят. Всё, в чём видят угрозу, пытаются уничтожить. Он резко встал, подошёл к аквариуму. Акулы за стеклом замерли, будто чувствуя его ярость. — И всё же… какая же гнида продалась?

Тишина.

— Как ты сказал, Егоров — катализатор? — спросил лысый, разглядывая потрескавшийся лёд в своём бокале.

Седой усмехнулся.

— Да. Прямо как его дед. Всегда в эпицентре событий. — Он замолчал, и в его глазах промелькнула тень потери. — Да… жаль, что Седьмой покинул нас.

Лысый резко поднял голову.

— Надо к нему приставить кого-то из наших. Чтобы тоже был в эпицентре событий. Кого-то из спящих агентов. Без досье в Имперской службе безопасности.

Седой медленно кивнул.

— И поможет Петру… и на след предателя выведет.

Акулы за стеклом резко рванули вперёд, будто почуяв кровь.

Глава 21

Туманным утром на старом кладбище Александро-Невской лавры собрались те, кому было позволено знать правду. Серая мгла цеплялась за черные мундиры Витязей, за строгие лица сотрудников лаборатории, за сжатые кулаки немногих родственников. Их было так мало, что это бросалось в глаза.

«Нас отбирали специально», — промелькнула мысль. Сироты, одинокие, те, чьи семьи давно потеряны в архивах. Удобный материал для экспериментов.

Гробы опускали в общую могилу — семь курсантов, семь павших. Их имена останутся в секретных отчетах, но на памятнике будут лишь позывные.

«Героям, павшим в неравном бою» — так гласила надпись. А ниже — барельеф: Давид, побеждающий Голиафа. Красиво, пафосно, лицемерно. Ведь Голиаф был всего лишь великаном, а не тем, что скрывалось на руднике Линнаваара.

Первым говорил начальник Академии Букреев Олег Сергеевич — сухой, чёткий, как строевой устав.

— «Они знали, на что шли. Их жертва не напрасна. Проект будет продолжен».

Затем — командир Витязей, Букреев Александр Васильевич. Его голос дрогнул лишь раз, когда он вспомнил Первого — того, кто доказал, что магические доспехи могут существовать.

Потом слово взял инструктор Аид. Без эмоций, будто докладывал о тренировке:

— «Они сражались до конца. Но теперь враг знает о нас. Игра изменилась».

И наконец — соратники. Вспомнили каждого:

Князь Владимир Сороков (Двадцать первый) 17 лет. Мастер тактики, предвидел опасность за мгновения до её появления.

Граф Алексей Орлов (Восьмой) 19 лет. Нечеловеческая сила, мог голыми руками согнуть стальную балку.

Барон Пётр Врангель (Двадцатый) 20 лет. Призрак в бою — двигался так тихо, что не слышали даже датчики.

Князь Дмитрий Шуйский (Шестой) 22 года. Гений магической механики, чинил артефакты на ходу.

Граф Иван Толстой (Девятнадцатый) 18 лет. Самый талантливый, только начал осваивать магию стали.

Князь Александр Невский-младший (Первый) 23 года. Первый, кто доказал, что магические доспехи могут существовать.