Испытание славой (СИ). Страница 17

— Да конечно, ваше сиятельство, — мой помощник показал рукой на север, — псарня здесь недалеко.

— Сеньор, можно вас попросить принести одежду для вашего сеньора? — я повернулся к тому взрослому, который молчаливо нас сопровождал, — на улице довольно прохладно, мне бы не хотелось, чтобы ребёнок заболел.

Он понимающе кивнул и вскоре меня и его одели, и мы направились к огромной псарне, которая и правда была неподалёку от дворца. Увидев нас, тут же к нам бросились псари и кланяясь, поинтересовались, чего изволят сеньоры.

— Приведите Алексо, — приказал мой сопровождающий и они бросились выполнять его приказ, вскоре приведя мощного, поджарого пса, который отряхиваясь от росы на своей шерсти, при виде меня и Бернарда сразу насторожился, но когда его позвал к себе ребёнок, радостно замотал обрубком хвоста и зашёл с того бока, где мы стояли со швейцарцем, отгораживая его от нас, видимо на всякий случай.

— Вот любимчик дедушки, — ребёнок потеребил огромную голову и посмотрел на меня, поскольку я тем временем запоминал собаку. Было понятно, что за то время, пока я нахожусь здесь, ни одному нормальному художнику я не смогу заказать нарисовать пса, а это значило, что нужно было это сделать самому. Благо, что грунтовка, холсты и краски были у меня с собой, приготовленные ещё во Флоренции моим учителем, и сейчас видимо настало время пустить их в ход, пока они окончательно не испортились.

— Благодарю вас, сеньор, — я поклонился ребёнку, — вы очень мне помогли.

Тот улыбнулся и стал играть с собакой, радостно упавшей на спину и дрыгавшей лапами, пока он чесал ей пузо.

— Чем можно порадовать вашего сеньора? — тихо спросил я у его сопровождающего, чтобы этого не слышал ребёнок.

— Сеньор Антониу уже год выпрашивает себе полный рыцарский доспех, ваше сиятельство, — вздохнул тот, — сеньор Фернанду даже снял мерки и раздумывает заказать его на следующий день рождения сеньора Антониу.

Я показал Бернарду снять один из своих перстней и протянуть его собеседнику.

— Вы ведь узнаете для меня имя мастера, который снимал мерки? — с улыбкой спросил я у португальца.

Перстень исчез в его руке, и он мне улыбнулся.

— Я водил сеньора Антониу к этому мастеру, так что могу назвать его имя прямо сейчас, ваше сиятельство.

— Сделаем тогда лучше, — улыбнулся я ему в ответ, — вы попросите сменить себя на этом посту, и покажите Бернарду мастерскую этого бронника. Думаю, двадцать флоринов успокоят вашу совесть, что вы немного слукавите об истинной причине своего отсутствия. Я хочу сделать мальчику сюрприз.

— Конечно ваше сиятельство, я люблю сеньора Антониу и представляю, какую радость ему принесёт этот подарок, так что дайте мне час, и я буду в полном вашем распоряжении.

— Благодарю вас, кабальеро, — склонил я голову в благодарности.

Герцог задумчиво смотрел на замершего перед ним сына своего старого знакомого, которого он приставил к внуку, чтобы взрослый присматривал за ребёнком. То, что тот был рождён от одной из любовниц Фернанду, особой роли не играло, герцог был рад его рождению, поскольку в мальчике текла кровь Браганса.

— Говоришь его наёмник заказал доспех для Антониу?

— Да ваша светлость, мастер сказал, что у него было свободное время и он почти доделал этот доспех за свои средства, чтобы на следующий год не тратить на это время, так что они договорись на девять тысяч флоринов, что его покроют воронением и серебряной чеканкой за эти две недели.

— Граф отдал девять тысяч флоринов только за то, что внук показал ему собаку? Ты уверен?

— Полностью ваша светлость, — твердо ответил тот, — я присутствовал в зале, когда граф пришёл и слышал всё, о чём они говорили там, а потом на псарне. Он хочет сделать подарок вам, поэтому узнавал, что вам нравится. Сеньор Антониу рассказал об Алексо, поэтому граф решил сделать сюрприз и ему, поэтому спросил у меня, чтобы его порадовало.

— Странно то, откуда он взял деньги, — задумчиво пробормотал герцог, — мне рассказывали, что он по прибытии продал свои драгоценности, чтобы расплатиться за купленных рабов. Зачем он это сделал, если у него были наличные? Кстати, его человек говорил, чем он будет расплачиваться?

— Нет ваша светлость, только то, что это будет не вексель, — склонил голову собеседник.

— Ладно, спасибо, что рассказал мне об этом, если граф ещё раз подойдёт к Антониу дай мне знать.

— Конечно ваша светлость.

Глава 10

20 марта 1458 A . D ., Лиссабон, королевство Португалия

— Ваше сиятельство, не знаю каким божьем чудом это произошло, но мне больше нечему вас учить, — монах смотря на меня восторженным взглядом, принял последний экзамен по португальскому, а также трём африканским наречиям, с помощью которых он общался с туземцами на чёрном континенте.

Он сидел напротив меня в новом францисканском хабите, подвязанный новой верёвкой, а на ногах у него были также новые крепкие сандалии, сделанные по его ноге. В общем, пока они жил рядом со мной, я его приодел и покормил, так что он даже немного поправился.

— Что же, тогда благодарю вас за науку брат, — я отложил перо и показал Бернарду взять кошель с золотом и передать его монаху, — здесь моё пожертвование вашей церкви в благодарность за вашу неоценимую помощь.

Монах, взяв кошель, удивился его тяжести и склонил голову в благодарности.

— Благодарю вас сеньор Иньиго, мне было приятно учить вас, давно не встречал такого благодарного и усердного ученика.

— Спасибо вам брат, — я тоже ему поклонился, и мы расстались.

За эти две недели ожидания возвращения сеньора Аймоне с кораблями всё, что я успел, это поужинать с архиепископами и герцогом, причём всю еду нам готовила только Марта и они все высоко оценили её стряпню, а также пили дорогое вино, которое я нашёл в городе по бешеным ценам и мы весьма умиротворённо провели вечер, разговаривая о том и сём, но больше конечно рассказывал им про себя я, а взрослые слушали и задавали вопросы. Ничего серьёзного мы не обсуждали, просто приятно провели время и договорившись повторить при следующей совместной встрече.

Но на что я убил больше всего времени и сил, так это на проклятую картину с собакой. Почему проклятую, потому что я просто задолбался с ней. Если дела с рисованием углём у меня получались всё лучше и лучше, я мог бы даже гордиться собой, то с красками всё было очень печально. Мне остро не хватало практики, так что по итогу устав бороться с собой, я просто нарисовал фотографию того момента, когда собака, отряхиваясь от росы и радостно виляя обрубком хвоста, бежала к мальчику. И если художественная картина мне не удавалась от слова никак, то фотография вышла точной копией того, что у меня отпечаталось в нейроинтерфейсе, как снимок. Учитывая то, что вскоре должен был вернуться сеньор Аймоне, я решил оставить как есть и не стал больше ничего менять или дополнять, поскольку вышло бы всё равно хуже, чем сейчас.

Осталось только как-то подарить герцогу картину без особого пафоса, поскольку прошлый мой подарок мальчику, который мне помог, взбудоражил весь дом, когда бронник привёз заказ и по договорённости со мной настоял на том, чтобы лично вручить его ребёнку, с гарантией качества, расшаркиванием и обещанием всё индивидуально подогнать, под него после финальной примерки.

На радостный крик ребёнка, который был на седьмом небе от счастья сбежались взрослые, которые весьма удивились, откуда в доме появился весьма дорогой доспех, особенно когда его только планировали заказывать на следующий год. Быстрый опрос мастера выявил виновника сего торжества и уже через десять минут меня заваливали благодарностями все подряд, начиная от юного мальчика, который бегал и прыгал со шлемом на голове, показывая всем как тот идеально сидит на нём, заканчивая герцогом, который с лёгкой улыбкой сначала пожурил меня за подобное транжирство, но потом заметил, что он давно не видел внука таким счастливым и благодарен мне за это.