Другие грабли. Том 3 (СИ). Страница 38

В общем, Зеб перестал существовать, а я пока нет. Видимо, вселенная пыталась определить, где мне место, и ее процессор завис прямо во время поиска.

Может, операционная система пиратская или тупо памяти не хватает, явно же не в видеокарте дело…

С Зебом-то у нее никаких проблем не возникло. Видать, я и впрямь аномалия.

Я встал, подошел к тому, что осталось от Зеба. Прах и есть, легкий, практически невесомый. Будь здесь хоть какое-то движение воздуха, его останки бы уже разнесло по всей степи.

Но движения не было, и они по-прежнему лежали здесь этой нелепой кучкой.

Уничтожение Зеба лишний раз доказывало, что в Монголии я добился успеха и его ветка времени перестала существовать, но радости от осознания этого факта я не испытал.

И дело было не только во мне, но и в самом месте вне времени.

Эта чертова пауза высасывала из меня эмоции, высасывала из меня силы. Я провел здесь не так много времени, но уже сделался безразличен практически ко всему. И Зеб, похоже, испытывал те же самые чувства.

Мы с ним поговорили чисто по инерции, просто чтобы чем-то занять себя перед окончательным уничтожением. Он даже не попытался меня убить. А я так и не узнал, почему у него на лбу отсутствует знак радиационной опасности.

Теперь уже и не узнаю.

Я сел на землю, скрестил руки на груди и стал ждать окончательного развоплощения. Похоже, это будет совсем не больно. И, совершенно точно, это будет очень быстро.

Я даже понять ничего не успею.

В любой момент.

Может быть, в этот.

Или в этот.

Или вот сейчас…

Глава 71

Не знаю, сколько прошло времени, если оно вообще было способно идти в этом месте, поставленном на паузу, но в какой-то момент степь вокруг меня начала изменяться.

Она переставала быть степью. На плоской равнине вырастали холмы, поверхность под моими ногами стала тверже. Подул легкий ветерок, развеявший останки Зеба.

Пространство между холмов наполнилось тенями, медленно передвигающимися по только им известным траекториям. Прямо подо мной холм не вырос, пространство вокруг оставалось таким же ровным, но тени появились и здесь.

Я наблюдал за происходящим без особого интереса, как будто все мои эмоции тоже были поставлены на паузу. Воля к жизни еще оставалась, но поскольку я не знал, какие действия мне нужно предпринять, чтобы выжить, то не делал ничего и экономил остатки сил, которые это место тоже высасывало.

Мне только было слегка любопытно, что за декорации выстраивает вокруг мироздание, но только слегка. Всегда существовала вероятность, что это подготовка места для моей торжественной казни.

Мой личный эшафот.

Может быть, я насолил мирозданию настолько, что оно не желало избавиться от меня так же просто, как от Зеба, превратив физрука в горстку праха, навсегда застрявшую в этом странном месте. Может быть, оно хотело большего.

Ну и черт бы с ним, с этим мирозданием. Нельзя сказать, что я прожил долгую жизнь, но, по крайней мере, она была довольно насыщенной. Жизнь сталкивала меня с друзьями и врагами, одаривала меня и победами и поражениями, и, в конце концов, познакомила с женщиной, вероятно, той самой.

Жаль, что у нас с Ириной было не так много времени вместе, но, в конце концов, у кого-то не бывает и такого.

Холмы вокруг свободного пространства обзавелись практически не встречающимися в живой природе прямыми углами, а снующие тени приняли очертания человеческих силуэтов. Выглядело все так, будто бы я оказался на площади какого-то города, между степенно прогуливающихся горожан, не обращающих на меня никакого внимания.

Довольно зловещее зрелище, если учесть, что звук в этом месте по-прежнему не включили. И цвет тоже.

Я чувствовал себя единственным живым в этом городе призраков. Хотя, возможно, с их точки зрения призраком оказался я сам.

Интересно, видят ли они меня? Догадываются ли они о моем присутствии?

Этот разговор случился за несколько дней до назначенной операции. Виталик скучал за компьютером, ожидая, пока алгоритмы обработают полученную разведывательную информацию, а я только что вернулся из спортзала, где пытался восстановить свои физические кондиции. Неудача в поединке с Гектором меня здорово мотивировала.

Конечно, в том, что я не смог его уложить при первой же нашей встрече на поле боя, не было ничего катастрофического. Напротив, это было абсолютно нормально, потому что рано или поздно каждый боец сталкивается с противником, который оказывается круче, и Гектор был не просто легендарным героем, а накачанным технологиями будущего легендарным героем, и все такое, но я все равно чертовски не люблю проигрывать.

Ты должен быть готов встретить кого-то сильнее себя, и в то же время, ты должен сделать все от тебя зависящее, чтобы такого не оказалось в принципе. Мой старик-отец преподнес мне эту мудрость в какой-то другой формулировке, к этому моменту уже успевшей благополучно выветриться из моей памяти, но основная мысль была именно такая.

— Не хочу сказать, что меня это прямо-таки сильно беспокоит, но от тебя несет, сука, физруком, — заметил Виталик. — Сходил бы ты в душ, что ли.

— Как раз туда и собирался, — сказал я, включая электрический чайник. — Вот только кофе выпью.

— Кофе вреден, — заявил Виталик. — Хотя, если вспомнить, чем мы собираемся заняться в ближайшие дни и чем это нам грозит, мы можем пить его бочками, к хренам. А заодно пускать по кругу одноразовый шприц с героином и заниматься сексом с кем попало и без презерватива, ибо сука-последствия все равно не успеют нас настигнуть, к хренам.

— И какой пункт из этого списка ты уже успел вычеркнуть? — поинтересовался я.

— Никакой, — вздохнул Виталик. — Скучный я, сука, человек. И работы у меня полно. Это только ты можешь на тренажерах прохлаждаться, а все остальные тут делом заняты, знаешь ли. Операции планировать — это тебе не акинаком махать, тут, сука, думать надо.

— У тебя голова большая, ты и думай, — дружелюбно сказал я.

Чайник закипел, я бросил в кружку две ложки растворимого кофе «Пеле», добавил ложку сахара и залил водой. С зерновым кофе, приготовленным баристой с высшим гуманитарным образованием, эта смесь, конечно же, никогда не сравнится, но взбодрить с ее помощью организм все равно можно.

— Знаешь, Чапай, я тут недавно архивы отцовские перечитывал, — сказал Виталик. — Ну, это громко сказано, конечно, архивы, на самом деле там три тетрадки и два блокнота, один из которых даже до половины не заполнен…

— Он что, дневники вел? — удивился я.

Не потому что Сашка не был похож на человека, который в принципе может вести дневники, а потому что по роду службы ему это противопоказано, даже если прямым приказом и не запрещено.

— Скорее, заметки делал, — сказал Виталик. — У него там и про тебя было написано.

— Да ну?

— Ну да, сука. Половина тетрадки мелким почерком, на самом-то деле. Со схемами и даже одной иллюстрацией. Там утверждалось, что за все его годы службы он ничего подобного не встречал. И, если верить источникам, весь их хваленый отдел Х тоже.

— Все когда-нибудь случается в первый раз.

— Обычно переносится только сознание, и хронопи… провальни вселяются в чье-то тело. Либо в самих себя, только моложе, или какого-то левого чувака. Куда реже случаются переносы самой хроно… провальневской туши. Но в этом случае туша оказывается в современном общества на правах непонятно откуда взявшегося бомжа. Ни денег, ни имущества, ни документов, ни какой-либо предыстории.

— Да, мы про это разговаривали.

— Что в корне отличается от твоего, сука, случая, — сказал Виталик. — У тебя и документы были, и квартира с машиной, и даже приказ о зачислении на работу.

— Насколько я помню, все это объяснялось версией, что тело это на самом деле не мое, просто я забыл об этом из-за защитной реакции мозга, — сказал я.