Другие грабли. Том 3 (СИ). Страница 30

Самое поганое, что у меня была альтернатива. Мне в кои-то веки было, что терять, в кои-то веки вселенная или кто там еще, кто отвечает за мои приключения, предоставил мне выбор.

Наверное, можно было наплевать на эту чертову хроновойну. Даже не наплевать, а просто отойти в сторону и позволить другим людям все это разгребать, и пусть они прогрессорствуют, спасают СССР или Кеннеди, а может быть, их обоих разом, предотвращают Чернобыльскую катастрофу и Черную Смерть, зарабатывают миллионы на биржевых инсайдах, чтобы пустить эти деньги на благое дело, освещают темные века горением своих сердец и прочее в том же роде, а я вернусь в школу и буду преподавать детям физкультуру, и каждый вечер приходить домой, где меня будут ждать, и, наверное, тогда эти гады из будущего поймут, что я больше не представляю угрозы, и они оставят меня в покое, и мы, наверное, успеем даже состариться, ведь катастрофа произойдет не завтра, и даже не через год, а там, когда мы будем старые, немощные и выжившие из ума, то пусть весь мир горит огнем и…

Даже при таком раскладе можно жить и получать от этого удовольствие. Маленькое обывательское счастье, о котором многие мечтают. У меня был такой план в девятнадцатом году, но тогда не получилось.

Может быть, получится сейчас. По крайней мере, здесь у меня материальное положение может быть получше, потому что я знаю… ну, знаю некоторые вещи, которые могут в этом помочь. Знаю людей, которые могут в этом помочь. У меня есть навыки, которые весьма востребованы в эти времена, и, в общем-то, я могу очень неплохо здесь устроиться.

И Ирина, наверное, меня поймет и примет мою новую роль.

Разумеется, нельзя будет заводить детей, ведь ни один нормальный человек не будет заводить детей, точно зная, какую участь приготовил для них этот мир, не без помощи гадов из будущего, и это вот как раз та цена, которую придется заплатить за нормальную жизнь, и…

И это означает, что на самом деле никакого выбора нет.

Глава 67

Когда мы вернулись, Виталик как раз предлагал альтернативный план.

— А чего мелочиться? — говорил он. — Давайте подойдем к вопросу буквально и будем реально мочить динозавров к хренам. Сначала совершим небольшой набег в будущее, намародерим так каких-нибудь плазмоганов, ну, потому что не из дробовиков же по этим тварюгам шмалять, а потом отправимся в Юрский период и не дадим, сука, Спилбергу ни единого шанса. А туши потом все свалим на нашей территории, потому что стратегические запасы нефти, к хренам, еще никому не мешали.

— А как ты туши собрался перетаскивать? — поинтересовался Петруха.

— На антигравитационных платформах.

— А антигравитационные платформы ты где взял?

— В том же будущем, где и плазмоганы, — сказал Виталик. — Вы, кстати, знаете, что в Юрском периоде кислорода в воздухе было тридцать процентов, а не двадцать один, как сейчас? Это надо учитывать.

— Мы не знали, — сказал я. — А ты откуда знаешь?

— Я вообще много чего знаю, — сказал Виталик. — Давайте мочить динозавров, а? Вот это, я понимаю, вызов. Вот это, сука, достойная задача. Мы это дерево истории так раскачаем, что люди не от обезьян произойдут, а от скунсов каких-нибудь, и это хронопидорам вообще никаких шансов не оставит. Проф, хватит у нас энергии, чтобы добить до Юрского периода?

— Полагаю, что нет. А если и хватит, то время пребывания там будет крайне ограничено, и вы свое сафари устроить просто не успеете.

— Облом, сука, — сказал Виталик. — А если не всех динозавров, а только какого-нибудь одного очень важного птеродактиля?

— И вы еще обвиняете меня в том, что мои идеи деструктивны, — констатировал я.

— Тут, кстати, есть о чем поговорить, — сказал профессор Колокольцев. — Насколько я понял вашу мысль, Василий, вы предлагаете точечное воздействие на конкретных персон, которые изменяли ход истории.

— С тем, чтоб они его не изменяли, — согласился я.

— Но почему именно ликвидировать? — спросил профессор Колокольцев. — Вы не думали, что можно пойти другим путем? Не убивать, но спасать. Продлить жизнь тем, кто по каким-то причинам не сумел довести свое дело до конца.

— Я так-то тоже за гуманизм и все хорошее, — сказал Виталик, качая головой. — Но Чапай прав, в нашем случае это все не сработает. Оно могло бы сработать, если бы мы имели дело со сферической моделью истории в вакууме, но ведь тут нам наверняка будут противодействовать. Ну, спасет условный Чапай условного Кеннеди в условном Далласе, так хронопидоры прикончат его на следующей неделе в условном Остине или вовсе в Массачусетсе. Убийство — это единичный акт, профессор, а сохранение жизни — это процесс, на который у нас ресурсов нету.

— То есть, мы уже все решили? — уточнил Петруха.

— Нет, мы в процессе, — сказал Виталик. — Но ликвидировать, разумеется, надо всяческих гнид, может быть, заодно и воздух немного очистится. Предлагаю кодовое название операции «Мочить козлов».

— Мне нравится, — сказал я.

— Только надо с козлами определиться, — сказал Виталик. — Гитлер — это однозначно, но он по времени к нам слишком близко стоит, так что возмущение линии времени будет не такое сильное, как нам бы хотелось. Поэтому его предлагаю оставить на закуску, а начать с кого-то более древнего.

— Но зачем сразу убивать? — продолжал гнуть свою линию профессор Колокольцев.

— А что с ним делать? Убедить, что как у художника у него больше шансов?

— Можно его, допустим, выкрасть, — сказал профессор.

— В младенчестве, — добавил Виталик. — И что с ним потом делать? В дом ребенка в Люберцах определить? Это половинчатое решение… хотя это и вовсе не решение, потому что его время все равно притянет его обратно. Нет, мочить — надежнее.

— Здесь я, пожалуй, соглашусь, — сказал Петруха. — Лучшие планы — это простые планы, а что может быть проще, чем кого-то убить?

— И вы действительно считаете, что его место никто не займет? — поинтересовалась Ирина.

— Может быть, займет, может быть, и нет, — сказал Виталик. — Много ли в Германии в те времена было личностей такого же масштаба? Может быть, у его преемника что-нибудь и получится, а может быть и нет. В любом случае, история будет изменена, а нам только этого и надо. Но, как я уже говорил, начинать надо не с него.

— А с кого? — спросила Ирина. — С Наполеона?

— Нет, надо еще глубже, — сказал Виталик. — Кто там псов-рыцарей возглавлял?

— Чингиз-хан, — сказал я.

— Не, Чапай, это вряд ли, он для этого недостаточно ариец.

— Чингиз-хан жил достаточно давно, — сказал я. — И, вполне возможно, без его харизмы и способностей к стратегическому планированию, у монголов бы ни черта не получилось. Предлагаю начать с Чингиз-хана.

— Так-то Чингиз-хан подходит, — задумчиво сказал Виталик. — Один из величайших завоевателей всех времен и народов, создатель самой крупной континентальной империи. Вне всякого сомнения, он был ключевой фигурой всего этого безобразия, и если мы его хлопнем, то можем отменить всю Золотую Орду. Монголы нам этого не простят.

— Они даже не узнают, — сказал я.

— Монголы орудовали в Азии, Китае, на Кавказе, у нас и в Европе, — продолжал Виталик. — Если мы отменим монголов, то изменится примерно все. Там, в этих войнах, по самым скромным подсчетам четыре миллиона человек полегло. А по нескромным — до шестидесяти миллионов. И это я еще про его внука не говорю. А можно я сам этому Темучину башку откручу, а?

— Давайте уточним, — сказал Петруха. — Мы тут план по спасению мира пытаемся придумать или ваши детские мечты в жизнь воплощаем?

— Одно другому, сука, вообще никак не мешает. Почему бы не совместить приятное с полезным? Ну можно, а?

— А если они найдут нового Чингиз-хана?

— Кто? Монголы? Слушай, дядь Петь, Чингиз-хан был военным и политическим гением своего времени, заместить его абы кем точно не получится. А если крякнет Чингиз-хан, вместе с ним крякнет к хренам и все его наследие. А это минус одна империя и плюс миллионы спасенных жизней. Никакая историческая инерция такого издевательства не выдержит, а значит, ветка точно изменится. А уже потом, для верности, можно и за Гитлером с Наполеоном прийти.