Гость из будущего. Том 4 (СИ). Страница 48

— Да, мужики, такие дела, мы здесь выступаем под патронажем комитета госбезопасности, — хитро усмехнулся Высоцкий. — Они за нами целый день катаются.

— Это наша охрана, — поддакнул Быков.

— Значит так, — наехал я, почувствовав, что местные хулиганы немного поднаделали в штаны, — нет бумаги, тогда идёте и решаете все вопросы с ними. Могу дать персональный телефон товарища Семичастного.

— Так бы сразу и сказали, — пискнул высокий и худой шнырь. — Мы не в претензиях.

— Заткнись, Сявка, — прошипел на своего шныря главарь шайки хулиганов и резким точным ударом пробил ему в печень.

Тот рухнул на землю и тут же тихо захныкал. А главарь смачно сплюнул и, развернувшись, побрёл в противоположную от сотрудников КГБ сторону. И его бандитская кодла тоже потянулась следом. Последним посеменил за своим вожаком высокий и худой шнырь.

— Хоть какая-то от них польза, — облегчённо выдохнул дядя Йося, покосившись на кагэбэшников. — Замучили просто.

— Просто мокрые штанишки оказались у мальчишки, — хмыкнул я и, услышав, как музыканты заиграли новую композицию «О чём плачут гитары», рванул на сцену.

Честно говоря, эти бандитские хари долго не шли из моей головы. И отрабатывая дальнейшую концертную программу, я немного опасался, что они снова вылезут, и по закону подлости сделают это в самый неподходящий момент. Между тем первая часть концерта подходила к концу, и я волновался всё больше и больше, потому что одно дело задумать побег, другое дело его реально осуществить.

— А теперь коронный номер нашей программы! — выкрикнул я в микрофон. — Самая известная в Ленинграде и его окрестностях композиция, которая называется «Смешной весёлый парень». Песня о том, что никогда не следует унывать. Музыка и слова будут сопровождаться зажигательным акробатическим танцем. Слабонервных прошу удалиться! — закончил я небольшую вводную, покосившись на сотрудника КГБ, который, уже не скрываясь, стоял впритык к сцене.

Затем я ударил по струнам, барабанщик Лавровский выдал короткую сбивку, а за ним грянули и все остальные музыканты: Броневицкий, Вильдавский и наш художественный руководитель Толя Васильев на электрогитаре. И я, дождавшись вступления, весело и задорно запел:

Смешной весёлый парень, ха-фа-на-на,

Играет на гитаре, ша-ла-ла-ла,

И на площадке летней, ха-фа-на-на,

Танцует вся округа, такие дела!

И все эти «ха-фа-на-на» и «ша-ла-ла-ла» подпевала за мной своим ангельским голоском Нонна, которая была необычайно хороша в обтягивающей фигуру белой водолазке. Кроме того чаще обычного стал посматривать на меня Сава Крамаров. Он всё так же пританцовывал на краю сцены, однако, судя по серьёзному лицу, уже морально готовился к своему рискованному побегу на мотоцикле.

Хэй, бросай хандрить, беги скорей сюда!

Танцевать, а не грустить, будем, будем до утра! — горланил я с большим воодушевлением.

И как только незамысловатый текст песни подошёл к концу и начался наш длинный инструментальный проигрыш, заголосил:

— Товарищи гатчинцы, большая просьба освободить в центре площадки маленький пятачок для смертельного танцевального номера!

Далее я подмигнул Толе Васильеву, которому наше бегство был не по душе, но так как перспектива закрытия ансамбля пугала гораздо больше, поэтому он грустно усмехнулся и занял моё место у микрофона. Я же быстро и решительно спрыгнул со сцены, затем поймал на руки Нонну, потом помог спуститься Саве Крамарову, и в таком составе мы стали пробираться через танцующую толпу на центр «Турецкой площадки».

— Товарищи, смертельный номер! Просьба разойтись на четыре метра! — заорал я, достаточно далеко удалившись от сцены.

И слава советской молодёжи, что народы попался понимающий, и через пять секунд мне высвободили небольшой пятачок. Однако прежде чем снять свою белую водолазку я прыгнул на центр этого пятака и сделал под зажигательную музыку «Ша-ла-ла-лы» один за другим три сальто назад, а затем показал прыжок с ног на руки и обратно. И уже потом моя мокрая от пота водолазка полетела в сторону Савы Крамарова.

— Давай-давай! Давай-давай! — принялись скандировать развеселившиеся горожане.

И я не заставил себя ждать. Сначала показал стойку на руках в виде «крокодильчика», потом перешёл на гимнастические махи ногами, словно в данный момент находился на гимнастическом коне, и наконец, стал крутиться на спине с переходом во вращение на плечах.

— Давай-давай! — неслось со всех сторон, а я вертелся и крутился, словно Ванька-встанька.

И вдруг к микрофону на сцене подбежал Владимир Высоцкий и захрипел во всю силу своих легких:

Хэй, бросай хандрить, беги скорей сюда!

Танцевать, а не грустить, будем, будем до утра!

Это, конечно же, была импровизация. Однако такой зычный рёв уязвлённого до самых глубин души человека, заставил народ отвлечься от моего гимнастического танца, и посмотреть совершенно в другую сторону. И в этот момент я смешался с толпой, где поймав за руку Нонну, потащил её в самую гущу танцующей молодёжи. Музыканты тем временем продолжали играть «Ша-ла-ла-лу», только пели теперь: басист Женя Броневицкий и Владимир Семёнович Высоцкий. «Отряд не заметил потери бойца», — подумал я, криво усмехнувшись. Но на нашу беду на край сцены выскочил товарищ из КГБ.

— Присели, — шепнул я Нонне.

— А вы почему здесь, а не там? — захихикали три девчонки, среди которых мы случайно оказались.

— Девочки-девочки, — затараторила Нонна, — мы хотим сбежать и ухать на Чёрное море, а вон тот нехороший дяденька нам не даёт.

— Да, ­– буркнул я, — хочет, чтобы мы прямо сейчас поехали на правительственный концерт в Смольный. Поэтому мы и прячемся. Чего он там делает?

— Смотрит, — пискнула одна девчушка. — Ой, кажется, куда-то побежал.

— Да-да, убежал, — подтвердила ещё одна девчонка.

— Тогда и мы пошли, — пробурчал я и потащил Нонну уже в сторону сцены.

«Вот она узкая часть плана, — подумал я, — вдруг остальные рванули за мотоциклом, а этого оставили здесь. И хоть мне совсем не хочется, однако придётся его познакомить с приёмами японского каратэ». Но на нашу удачу, когда мы поднялись и пробежали по сцене, а затем спустились к артистической палетке, этого товарища из КГБ уже и след простыл. Наверно, когда мотоцикл помчался по тропкам и аллеям парка, он побежал следом. Кстати, и черной «Волги», которая перегораживала, выезд на дорогу также больше не было.

— А Савка уже ехал, — усмехнулся Валерий Золотухин, который в данный момент остался в палатке один, где успел ополовинить ещё одну бутылочку красного вина. — И Танька с ним усвистала, ха-ха. Вот девка шальная.

— Всё верно, так и было задумано, — рыкнул я и, раскрыв заранее заготовленную сумку, стал вытаскивать наш новый маскировочный гардероб.

Нонне я вытащил мужской серый пиджак и такие же серые брюки, кроме того моей подруге достались: чёрный мужской парик и черные усы. В общем, из Нонны по моей задумке должен был получиться низкорослый, усатый и симпатичный мужичок. Себе же я взял юбку, которая была мне до щиколотки, белый дамский парик и какой-то женский свитерок.

— Валера, отвернись! — пискнула Нонна, когда она, сбросив юбку, стала натягивать брюки.

— Подумаешь, — криво усмехнулся будущий «Бумбараш». — А тебе, Феллини, титек не хватает, — тут же заметил он, разглядывая мой новый сценический образ.

— Титьки в женщине не главное, — прорычал я.

— А что главное? — подвыпившего Золотухина вдруг потянуло на философские беседы.

— Широта души, — снова рыкнул я, натягивая на голову парик.

Конечно, получалось немного халтурно, но в потёмках такой наряд смотрелся более чем достойно. Тем временем музыканты со сцены объявили десятиминутный антракт, и чтоб народ не эти минуты провёл с пользой, включили мой магнитофон, из которого зазвучала песня «Девчонка-девчоночка». И само собой через пять секунд вся наша творческая бригада ввалилась в артистическую палатку.