Гость из будущего. Том 4 (СИ). Страница 13

— Вот и добро, — облегчённо выдохнул Илья Киселёв. — Слушай, а может про Вселенную на «Кодак» снять? Пленка-то ещё осталась, — директор кивнул на нижние отсеки своего книжного шкафа.

«Конечно, делать мне нечего, как на такую ерунду переводить драгоценную киноплёнку, — усмехнулся я про себя. — Снимем на „Шостку“ Вселенная не обидится. И в лучшем случае такой „научпоп“ покажут по телику два раз и быстро забудут навсегда. „Кодак“ же можно использовать и с более высоким КПД. Кстати, а это замечательная идея сделать серию видеоклипов с „Поющими гитарами“! Как же я сразу об этом не подумал? Вот и Нонну свою сюда привезу».

— А ведь это замечательная идея, — захихикал я. — Эврика, как сказал бы Архимед, разрезав лучом гиперболоида легендарные штаны Пифагора. Но мы снимем на «Кодак» не документальный фильм о тайнах Вселенной, о которых никто толком ничего не знает, а дивертисмент.

— Чего? — прорычал Илья Киселёв и его глаза моментально налились кровью.

— Дивертисмент, товарищ Киселёв, — повторил я свои же слова. — Всё-таки плохо вы читаете советские газеты. А там чёрным по белому напечатано, что нужно не словом, а делом крепить дружбу между разными народами.

— Да читаю я газеты, читаю, — проворчал директор. — Ты мне нормально и толково можешь объяснить, что ты собрался снимать?

— Музыка, товарищ Киселёв, это универсальный язык международного общения. Вот мы с вами и снимем часовой кинофильм с песнями и плясками, который легко можно будет продать в соседнюю Финляндию, в Польшу, в Чехословакию, Болгарию, Венгрию, Югославию, ГДР и прочие дружественные нам страны.

— А что? — усмехнулся Илья Николаевич. — Хорошая идея. Плёнка неучтённая имеется — это раз. Заявку в «Госкино» на такое баловство подавать не надо — это два. А если фильм купят наши соседи, финны, то все бумаги оформим задним числом. Но у меня есть одно условие: вставь в свой дивертисмент стихи Сергея Есенина, — директор встал из-за стола, прокашлялся и с выражением начал читать:

Гой ты, Русь, моя родная,

Хаты — в ризах образа…

Не видать конца и края —

Только синь сосет глаза.

На последней строчке четверостишия Илья Киселёв пустил скупую мужскую слезу и произнёс:

— Я этот стих в лагере читал. Кстати, имел большой успех.

— Хотите Есенина, будет вам Есенин, — кивнул я головой.

Глава 6

В кинопавильоне №2, где всё ещё болтались подвешенные к потолку искусственные осколки астероидного пояса, после продолжительной беседы с Ильей Киселёвым, я наконец-то встретился с парнями, которые в будущем станут костяком «Поющих гитар». Низкорослого, широкоплечего и круглолицего 20-летнего юношу я узнал сразу — это был Евгений Броневицкий, младший брат знаменитого руководителя ансамбля «Дружба» Александра Броневицкого, мужа польской красавицы с французскими корнями Эдиты Пьехи. С Анатолием Васильевым мы уже были знакомы, а вот ещё двух парней я видел впервые.

— Познакомься: это Женя, бас-гитарист, — представил мне младшего Броневицкого будущий руководитель ансамбля. — Это Лёва Вильдавский, играет на фортепьяно и на электрооргане.

— Где бы ещё достать этот электроорган? — промямлил худенький, кучерявый паренёк среднего роста и тоже примерно 20-летнего возраста.

— Дядя Йося обещал, что нужный инструмент сегодня будет, — буркнул я, пожав его тонкую с длинными музыкальными пальцами ладонь.

— А это Серёжа Лавровский, ударник, — сказал Васильев, представив мне улыбчивого 30-летнего мужчину в щёгольских иностранных очках и в дефицитном кожаном пиджаке. — Межу прочим, родился в Париже.

— Ах, милый Ваня, мы с тобой в Париже, нужны как в бане пассатижи, — пропел я, пожав руку ещё одному основателю ВИА, который был самым модным из парней, но при этом самым миниатюрным.

— Смешно, — смутившись, пробурчал Лавровский.

— Это не смешно, это суровая правда жизни, — улыбнулся я. — Итак, товарищи музыканты, пока наш пронырливый Иосиф Фёдорович тащит гэдээровский электроорган фирмы «Vermona» я вам покажу новый музыкальный материал.

На этих словах я скользнул взглядом по инструментам, с которыми сюда пришли парни, и отметил про себя, что бас и соло гитары были немецкие — марки «Musima», а ударная установка прибыла вообще из Штатов, в подтверждении чего на самом большом барабане имелся логотип фирмы «Ludwig». К сожалению, на этом достоинства имеющейся под рукой аппаратуры исчерпывались, так как усилители и единственный микрофон явно были изготовлены кустарным способом. Благо разных умельцев, способных лудить, паять и стругать, в Ленинграде хватало.

— А вы на чём играете? — неожиданно спросил меня клавишник Лёва Вильдавский, пока я усаживался на раскладной режиссёрский стульчик.

— Главным образом играю на нервах и нервной системе, — ухмыльнулся я, взяв в руки простую акустическую гитару местной фабрики имени Луначарского. — На данный момент мы имеем следующие песенные композиции: «О чём плачут гитары», «Как провожаю пароходы»,«Королева красоты», «Любовь настала», «Девчонка девчоночка», «Смешной весёлый парень» и «Есть только миг».

— Для полноценной программы нужно ещё девять штук, — опять влез с неуместным комментарием клавишник Вильдавский.

— Спокойно, девять штук — это не девять дисков гигантов. Первая пошла, — хохотнул я и, проведя по струнам, заиграл «Песенку велосипедистов»:

О-ооо, о-ооо,

О-ооо, о-ооо,

Трудно было человеку

Десять тысяч лет назад,

Он пешком ходил в аптеку,

На работу, в зоосад…

Кстати, ещё этой ночью, недолго думая, я решил, что если помогаю создавать ВИА «Поющие гитары», то незачем очень сильно перекручивать историю. В том моём прошлом эти парни исполняли кавер на песню "Uno tranquillo' итальянского певца Риккардо Дель Турко. И в этом новом прошлом Васильев и компания будут выступать с «Песенкой велосипедистов», но уже не перепевая итальянский оригинал, а исполняя свой собственный хит. «Стырить на загнивающем Западе сам Бог велел», — подумал я, затянув зажигательный припев:

Солнце на спицах,

Синева над головой,

Ветер нам в лица,

Обгоняем шар земной…

— Да, уж, — задумчиво протянул Анатолий Васильев, когда я закончил новую композицию, которую ещё буду исполнять англичане из британской группы «The Tremeloes» и французский секс-символ Джо Дассен. — Сильная вещь.

— Да чего уж там? — махнул рукой Лёва Вильдавский. — На танцах народ с катушек слетит, когда мы её сбацаем.

— Пождите парни, — осадил своих товарищей барабанщик Сергей Лавровский, — давайте слушать дальше.

— Дальше будет не хуже, — хмыкнул я и, ударив по струнам, заиграл «Толстого Карлсона»:

Есть герой в мире сказочном, он смешной и загадочный.

На крыше дом, ну а в нем живет он, толстый Карлсон.

Малыши просят Карлсона, рассмеши нас, пожалуйста,

К нам в окно залети, спой нам, толстый Карлсон…

В оригинальном прошлом «Yellow River» или «Жёлтую реку» написал англичанин Джефф Кристи. И повествовала его песня не о том, что кто-то очень весело и со вкусом ел рыбу, а о трагической войне во Вьетнаме. Но в новой теперешней истории лёгкая, потешная и танцевальная мелодия будет рассказывать о сказочном Карлсоне, и авторство песни будет принадлежать советскому человеку и кинорежиссёру Яну Нахамчуку.

— Что скажете? — спросил я, когда доиграл последний аккорд.

— Не может быть, чтобы ты это всё сочинил за одну ночь? — пробормотал Васильев.

— А я это не за ночь написал, а за несколько месяцев, — соврал я. — Просто руки не доходили довести свое песенное творчество до ума. Слушаем дальше?

— Какие вопросы? Конечно, да! — громче всех обрадовался клавишник Вильдавский.