Проклятие Айсмора (СИ). Страница 38

Потому указал на первый же дом в линии и гаркнул:

— Хозяева на чердаках, а надо чтобы были снаружи! Вышибайте двери!

Глава 14

Буря, или Кто виноват

Эх, буря, это ничего,

Всего лишь крылья ночь простерла,

Удавкой слез сжимая горло,

Гоня от дома своего.

Гроза, ненастье и метель —

Не так страшны, как сердца холод,

Как из домов летящий сполох,

Как пламя на костре потерь!

Геройство — чей-то злобный ход,

А нам отыгрывать удачу!..

Над кем судьба из нас заплачет,

Ведя смертей печальный счет?

Северной части Айсмора всегда удивительно не везло. Споры о причинах горя-злосчастья велись годами, передаваясь из поколения в поколение, но каждый житель всегда был готов утверждать и доказывать, что этот край самый неудачливый и невезучий, можно сказать — проклятый, и в нем всегда происходит что-то особенно нехорошее.

На южной стороне селились зажиточные купцы и торговцы, нередко сами выбиравшиеся за товаром, посему в каждом доме имелась своя надежная охрана. Грабежи и кражи случались там редко. Западная часть выделялась именными причалами и дорогими харчевнями. С востока к городу вела длинная дорога от побережья, по ней все время кто-то приходил или уходил, и поэтому весь район был словно настороженным: тут то и дело сновали патрули, из-за приезжих строже следили за порядком, а недорогих забегаловок, гостиниц и съемного жилья имелось больше, чем частных домов. При входе к тому же старались поддерживать чистоту.

Что уж говорить про центр! Улицы здесь были шире, чем в других местах Айсмора, здания высились не в пример красивее — сам воздух казался более сухим, меньше испачканным вязким туманом. Горожане здесь обитали сплошь почтенные и вежливые, уважающие друг друга и всячески это уважение подчеркивающие. Даже сваи, установленные несколько столетий назад, были из драгоценной лиственницы, которая под воздействием воды становилась прочнее и обретала со временем твердость гранита. А под ратушей, гордо несущей золотой флюгер на золотом шарике, под самым ее фундаментом располагался одинокий островок, служивший опорой этому единственному в городе каменному зданию. Иными словами, в центре все было чинно и пристойно.

А Нижний Озерный или попросту — Нижний, располагался как раз с севера. Нищий район будто специально был отделен от всех прочих частей широченным каналом: в Нижнем была самая загаженная вода, самые невзрачные и покосившиеся дома, даже улочки его были узкими и кривыми, а редкие причалы — полуразрушенными. Тут постоянно бранились на всех и со всеми, ночами ни факелы, ни фонари не нарушали мрак, воров и бандитов имелось в достатке. Но и приютить здесь могли без лишних расспросов — делить краюшку хлеба из водорослей или уху из сорной рыбы проще, чем праздничный пирог на золотом подносе.

Само переселение сюда, а особенно — на северную окраину, даже временное по необходимости, подразумевало начало больших горестей.

Беды, причины которых не зависели от людей, тоже не проходили стороной и только подтверждали дурную славу этого места. Именно здесь засушливым летом вспыхивали пожары. Именно с севера приносило по осенним штормам высокие волны, что бились с особой злостью о ветхие стены, заливая неудачливые дома и утаскивая все, что было не привязано, не прикручено или не прибито. Именно с этой стороны зимой нападали волки и весной ломался лед. Да ладно бы просто ломался: растопыривался, корежился, собирался торосами, а потом нападал, круша причалы и мостовые, нередко проникая в сами жилища гостем незваным и нежеланным.

Помимо неприятностей, связанных с капризами времен года, в народе поговаривали и о других бедах. Якобы Черное чудовище, спящее в северной расселине Темного озера, просыпается иногда от злобных своих мыслей и бьет шипастым хвостом по воде. Мутит воду и поднимает волны. Правда, рассказывалось это больше для капризных и непослушных детей, но и среди взрослых бытовало мнение: их страшный сосед иногда серчает, гневается на белый свет и живущих в нем, и насылает потопы, огонь и бури.

В эту ночь, когда невероятной силы шторм обрушился на Айсмор, да такой, что не всякий его житель припомнить бы смог подобный, вряд ли обошлось без согласия с небесами, щедро полосующими насквозь промокший город. Вот только о Черном чудовище, портящем жизнь через непогоду, мало кто вспоминал теперь… Люди, надеющиеся переждать ненастье под крышами своих домов, скрипящих от ударов ветра, разделились во мнениях. За одними окнами поминали не Черное чудовище, а другое известное имя. Не зря молва его полощет и не зря приписывает этому человеку черную душу. Потому что не все просто так. Кто, в отличие от большинства жителей Айсмора, черноволос и темноглаз, и с каких таких чешуй еще и любитель черной одежды? Ведь именно человек видом и вкусом может пожелать беды и горя, только такой может проклясть и без того многострадальных людей.

В других домах думали иначе и не объясняли разгулявшуюся стихию никакими высшими силами, чужими призывами или пугающими детей именами. Заперли ставни на окнах, приготовили ведра с тряпками, перенесли внутрь все, что стояло снаружи: удочки, весла, багры, подпорки для расправленных сетей, сами сети и прочие мелочи. Все вещи, что могли и не могли намокнуть, переложили куда повыше. И теперь, укутавшись потеплее, сидели на верхних этажах или вовсе на чердаках. Слушали, как бьются о стены и балки привязанные лодки, поднимаемые и переворачиваемые волнами, как с сухим треском секут озеро молнии, как шелестит ливень, то чуть притухая, то разгораясь с новой силой. Вздрагивали от особо сильных ударов, пытаясь угадать, что творится снаружи. Замечали, где капает вода, которая везде найдет себе дорогу. И хорошо еще, если холодные капли застучат не по головам напуганных хозяев, взволнованных жен и детей, а попадут в подставленные тазы и ведра.

Поэтому среди множества пугающих стуков почти никто не различал удары по дверям, когда в них принялась молотить стража. Приказам выходить, если и слышал кто, то не спешил подчиняться.

Гаррик понял, что выселение пойдет хуже, чем нынче стоит погода. На стук никто не открывал, на крики — тоже. Порывы ветра сносили все голоса. Ураган ревел, а две дюжины стражников словно попали в самое его сердце. Или в зубы, додумывал Гаррик, мысленно рисуя беснующегося над Темным озером зверя.

Гаррик приказал выламывать двери во всех домах первой линии. Это изрядно взбодрило стражу, а потом и немало согрело ее, основательно продрогшую по дороге.

Поневоле взопреешь при попытке вытащить на улицу сопротивляющихся жителей. При этом надо суметь самим не свалиться в бурлящую почти под ногами воду — настилы в Нижнем Озерном по ширине были такие, что не везде ребенок без опаски протиснется.

Хозяева домов выходить не хотели. Они цеплялись за проемы и предметы, не переставая истошно кричать. Кто-то доказывал, что у него остались вещи и сбережения, без которых семье не выжить, твердили вразнобой, но об одном: «Дом — это все, что у меня есть!» и «Если уж погибать, то вместе!», да и «Куда вы нас тащите, нет ничего в Айсморе безопаснее дома!»

Стража как могла, а могла она через ругань, пинки и угрозы, объясняла быстро, с должным выражением:

— Бегом, наружу! Все, кто есть!.. Какое — не пойду? Ты что, трясина, не чуешь, как твой дом уже дрожит? Себя не жалеешь, детей пожалей — им-то за что погибать⁈ Весь Нижний может снести! Надумал стать придонным кормом в коробке?.. Мамаша, держи ребенка крепче, там опасно! А тут еще опасней… А ну пошла отсюда за вторую линию, там укройтесь!.. Сносит, говорю, точно сносит… Я не знаю, где тебе жить!

Многие обходились постоянными повторами:

— Покиньте дом! Немедленно. Он может утонуть. Покиньте дом!

А кто-то даже начинал утешать:

— Вы вернетесь. Вот буря пройдет, вы ее переждете за второй и вернетесь. Нет, тут не надо пережидать, отсюда надо уходить. Я всего лишь выполняю приказ. Приказ первого помощника нашего винира. Велено позаботиться о вашей безопасности. Да-да, это Бэрр велел. Выходите и прячьтесь в квартале. Нет, нет! Успокойтесь, вас не выселяют за долги! Да, это приказ Бэрра, иначе никак, вы его знаете.