Ученик мертвого Дома (СИ). Страница 27

Я невольно поежился, вспоминая, каким ледяным тоном Тэнг Цзымин отослал меня прочь. Сунувшемуся ябедничать Пингу тоже досталось. Старейшина был по-настоящему зол. Страшно представить, что бы он со мной сделал, если бы с его любимчиком действительно случилось непоправимое.

— Эй, Саньфэн, — слабый с едва уловимой хрипотцой голос Вэя вернул меня обратно в реальность, — у тебя такое лицо, будто меня уже похоронили и прочитали отходную молитву. Неужели так паршиво выгляжу?

Я смутился, словно белобрысый застиг меня за чем-то непристойным, и буркнул с нарочитой грубостью:

— Нормально выглядишь. Такой же придурок, как и всегда.

— Не слышу в голосе сочувствия к пострадавшему товарищу, — поддел меня Вэй. Продолжил, нарочито бравируя: — Но надо сказать, опыт с глотанием кристалла вышел занимательный.

Я глядел на изможденное лицо Вэя, на его покрытый испариной лоб и потрескавшиеся от сухости губы, а сердце грыз червь сомнения: знал ли гений Лозы о плане старейшин убить мастеров Шипа? И если знал и не поделился, значит, он одобряет и заодно с ними⁈

Я стиснул челюсти так, что свело скулы. Проклятые Лозы! Все они шакалы с одного холма!

— Саньфэн, ты сам-то как? Не собираешься отдохнуть в лечебнице пару деньков? — поинтересовался Вэй. — Глядя на твою побелевшую физиономию, я начинаю беспокоиться…

— На свою посмотри, — процедил я. — Краше в гроб кладут.

Вэй издал сдавленный звук, похожий на смешок. Прикрыл глаза, словно короткий разговор отнял у него все силы.

— Умеешь подбодрить.

Так знал или нет? Сомнительно, что старейшины Дома стали бы посвящать в свои дела обычного ученика. Но в том-то и загвоздка, что обычность и Вэй — понятия трудносовместимые, а значит, ни в чем нельзя быть уверенным. Молоточки навязчивых мыслей непрестанно колотили в голове, затмевая своим стуком остальной мир.

— Я должен извиниться перед тобой, — внезапно произнес Вэй. — Тебе, небось, досталось от учителя…

— Наставник отложил разговор до твоего выздоровления. Но по его тону было ясно, что ничего хорошего нас не ждет.

— Расслабься, — утешил меня Вэй. — Ты здесь вообще ни при чем. А вот мне придется выслушать обстоятельное нравоучение о «недопустимости своеволия и переоценке собственных возможностей на пути заклинателя». Старика хлебом не корми — дай проесть плешь нерадивому ученику.

— Ты и впрямь поступил опрометчиво. Кто знает, какие могли быть последствия.

Вэй хотел было отмахнуться, но был настолько слаб, что тут же уронил руку обратно на постель.

— Тебя учитель Цзымин укусил? — поморщился Вэй. — Душнишь один в один как он.

Может, спросить прямо? Вряд ли он сможет соврать, будучи в таком состоянии. А если попытается, я замечу. С другой стороны, если Вэй в сговоре и доложит, что мне известно о намерении устранить мастеров Шипа… Я глубоко вдохнул, словно надеясь вместе с воздухом наполниться и решимостью.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я совсем не то, что крутилось на языке.

— Весел и бодр как красная панда, неужели не видно? — съязвил Вэй. Помолчал немного, а затем добавил: — Кто мог предположить, что этот чертов камешек окажется таким ядовитым?..

— В следующий раз будешь думать, прежде чем совать в рот что попало.

Сил и желания препираться со мной у Вэя, судя по всему, не было, поэтому он просто отвернулся и какое-то время мы провели в молчании. Из приоткрытого окна доносился шелест тополей, а за стеной кто-то негромко переговаривался. Когда молчание стало пыткой, а решимости задать тот самый вопрос не прибавилось, я поднялся.

— Ну… я пойду… В свертке сушеные сливы и орехи от господина Йизе. Он сказал, ты их обожаешь. Поправляйся.

Я развернулся и быстрым шагом направился к двери.

— Саньфэн, — оклик Вэя застиг меня на пороге. — С тобой, правда, все в порядке?

Я не осмелился обернуться, чувствуя затылком его взгляд.

— Все отлично. Еще зайду, — скороговоркой выпалил я и выскочил за дверь.

Пока я сидел у Вэя, на улице поднялся ветер. Словно воплощая мои потаенные желания, он срывал с веток бумажные фонарики, кидался разъяренным псом на все, что попадалось на его пути: деревья, прохожих, имевших неосторожность выйти из дома.

Я едва успел закрыться рукавом от вороха листьев, брошенных в лицо разгулявшейся стихией. Прокатился мимо бумажный зонтик. Вслед за ним пробежала растрепанная девушка в салатовом ханьфу.

А вот детям непогода оказалась нипочем. Малышня раздобыла где-то цветастые ленты и с восторженным визгом носилась по улице, подставляя их воздушным потокам и споря, чья развевается красивее. Одна девчушка так засмотрелась на свою ленту, что налетела на меня, чуть не сбив с ног.

— Что вы тут устроили? — прикрикнул я на младших учеников. — Быстро разошлись по своим комнатам, а то пожалуюсь вашему наставнику!

Девчушка подняла на меня глаза, в которых, впрочем, я не заметил раскаяния, извинилась и поспешила к друзьям. Заливаясь смехом и пытаясь перекричать друг друга, дети умчались куда-то в сторону Садов Тишины. Негодники и не думали следовать моему приказу.

Поначалу было стойкое желание догнать их и за уши оттащить к мастеру Сяовану, но я вовремя одернул себя, прекрасно понимая, что шалости детей тут ни при чем.

«…Чжан Лучань, вероятно, тоже умрет».

Слова мастера Орьё непрестанно звучали в голове, приводя меня в бешенство. К которому примешивалось отвратительное чувство бессилия. Что я, старший ученик погибшего Дома, мог противопоставить мастерам и тем более старейшинам? Меня раздавят как муравья, если я в открытую выступлю против верхушки Лозы.

Что же делать? Как помочь учителю Лучаню?

Злость — плохой советчик, как и паника. Я несколько раз прочитал с пятой по девятую мантры, успокаиваясь. Мы еще поглядим, чья возьмет! Для начала мне нужны сведения о горе Тяньмэнь, и я знал место, где сумею их отыскать.

Господин Юйсян если и удивился, что в последнее время я часто стал захаживать в архивы, то виду не подал и вежливо поинтересовался, чем может быть полезен. Услышав о моем интересе к горе Тяньмэнь, он понимающе улыбнулся:

— Готовишься к экзамену? Похвально, — поглаживая узкую бородку, задумчиво произнес господин Юйсян, достал из стоявшего за спиной шкафа несколько свитков, дополнил их толстенным потрепанным справочником и вручил мне. — Советую начать с этого.

Я поблагодарил и устроился за столиком в читальном зале. Справочник оказался подробнейшей энциклопедией животных, обитавших на землях Дома Шипа и ближайших к нему Домов. К научному трактату господин Юйсян заботливо добавил список хищников, встречавшихся конкретно на горе Тяньмэнь.

Звери, безусловно, заслуживали внимания, но как-нибудь в другой раз. В первую очередь меня интересовали карты. К моему разочарованию, на них не оказалось ничего, что бы напоминало крепость, деревню или какое-либо человеческое жилище.

Уточнить у господина Юйсяна? Опасно. Если он доложит кому-либо из старейшин, могут возникнуть вопросы, на которые я не готов отвечать. Но на кону была жизнь учителя Лучаня, и я не мог уйти с пустыми руками.

Смотритель архивов отчитывал одного из служек. Я приблизился, ожидая, пока мне уделят внимание.

— Что-то не так, Саньфэн?

— Господин Юйсян, карты, которые вы мне дали, неполные.

Он нахмурился, явно понимая больше, чем я надеялся. Махнул рукой, отпуская служку, дождался, пока тот удалится, и только потом сказал:

— Гора Тяньмэнь — особое место. Большинство сведений о ней доступны только мастерам, либо ученикам с их письменного разрешения. Надо полагать, таковое у тебя отсутствует?

Я покачал головой.

— Что ж, — тоном судьи, выносящего приговор, заключил господин Юйсян, — тогда я почти ничем не могу тебе помочь. Подробные карты Тяньмэнь пока тебе не полагаются.

Я извинился за беспокойство и заспешил к выходу, досадуя, что так нелепо подставился.

— Саньфэн, — голос смотрителя остановил меня на пороге.