Ученик мертвого Дома (СИ). Страница 28

Натянув подобие улыбки, я обернулся.

— Да, господин Юйсян.

Смотритель архивов внимательно глядел на меня поверх круглых очков.

— Ты сегодня на редкость невнимателен, — без осуждения заметил он. — Я сказал «почти».

Несколько ударов сердца я смотрел на господина Юйсяна, пытаясь осознать смысл его слов, боясь поверить робкому проблеску надежды. Видимо, это отразилось на моем лице, так как он снисходительно улыбнулся и бросил:

— Ступай за мной.

Смотритель привел меня в тесный закуток, усадил за небольшой стол и велел ждать, скрывшись в полумраке деревянных стеллажей.

Надо полагать, это было рабочим местом одного из архивных служек. Тусклый свет масляной лампы высветил распахнутый журнал учета и груду свитков, занимавших добрую половину стола. Я не решился ничего трогать. Уставился на колеблющийся язычок пламени внутри стеклянной колбы.

Огонь успокаивал, приводил мятущиеся мысли в порядок.

Я настолько увлекся созерцанием пламени, что потерял связь с реальностью и пропустил возвращение господина Юйсяна. Пришел в себя только, когда он принялся наводить порядок на столе, складывая свитки в аккуратные стопки и сетуя на безалаберность служек.

Прибравшись, смотритель опустил на стол увесистую книгу в потертой деревянной обложке, в центре которой красовалась надпись: «Легенды и предания Окраины».

— Господин Юйсян…

— Ох уж это молодое поколение — ни терпения, ни выдержки, — вздохнув, перебил меня смотритель.

Он открыл книгу в том месте, где была закладка, и ткнул пальцем в заголовок: «Гора Тяньмэнь».

— Но это всего лишь мифы! — не сдержался я. — Как они помогут мне?

Господин Юйсян укоризненно покачал головой.

— По-твоему, мифы — это небылицы, сочиненные ради забавы? А автор этого сборника глупец, раз потратил время и силы, чтобы их записать?

— Нет, но… — смутился я под его пристальным взглядом.

— Сказка ложь да в ней намек, заклинателям урок, — подняв указательный палец продекламировал смотритель. — Ты смышленый малый, Саньфэн, и когда-нибудь, я верю, станешь прекрасным мастером. Чжан Лучань будет гордиться тобой.

Не дожидаясь моей реакции, господин Юйсян удалился, оставив меня наедине с удивлением, библиотечной тишиной и древним фолиантом.

«Надеюсь, эти легенды помогут спасти вас, учитель», — вздохнул я и подвинул к себе книгу.

'Говорят, ночью у подножия Тяньмэнь можно встретить демоницу Ланьхуа Крадущую несчастье. Она шепчет голосами родственников, заставляя слышать в шуме листвы плач пропавших детей или зов умерших родителей. Зажигает мерцающие огни обещанием домашнего очага. Бедняков заманивает блеском фальшивого золота, стариков — надеждой вернуть утраченную молодость, призрачных невест [девушек, чей жених умер до свадьбы, но которые по разным причинам — из любви, выгоды — все равно согласились на брак] — встречей с возлюбленным.

Многие неосторожные путники попадаются в сети Ланьхуа. Многие глупцы в отчаянии обращаются к ней сами. Всех одаривает покоем Ланьхуа, забирая их горе и несбыточные мечты.

И люди выходят из леса с растерянными улыбками на губах, не помня о причине своих страданий. Но память вскоре возвращается — и душевная боль, и слезы вместе с ней…

Многие не выдерживают и кончают жизнь самоубийством. Многие возвращаются в лес Ланьхуа снова и снова, пока от них не остаются одни пустые оболочки, бледные тени, что потерянно бродят между деревьями, шепча имена когда-то дорогих им людей.

Ибо беспамятство, что дарит Ланьхуа, есть не спасение, но проклятие. Горе как вода в родниковой чаше — если вычерпать ее, то вернется снова. Если же иссушить родник — то и жизни не останется вовсе…'

Господин Юйсян явно переоценил мифологию. Что я должен вынести из этой красивой, но бессмысленной сказки?

Я перелистнул страницу.

'Некогда в деревне, что находится неподалеку от горы Тяньмэнь, жили два друга, два названных брата — травник Линь и резчик Чжу. Однажды Линь отправился в соседнюю деревню, чтобы договориться со свахой о собственной свадьбе, и пропал. Не вернулся он и на следующее утро, и через утро.

Спустя три дня в ворота Чжу постучался путник, представился родственником невесты и сказал, что друг Линь передает ему привет и просит одолжить две золотые монеты, которых не хватило на выкуп. В доказательство своих слов он принес бамбуковую палочку с письменами и шелковый пояс Линя.

Чжу долго рассматривал письмена, еще дольше пояс, перебирая узлы на конце, а затем ответил, что не может исполнить просьбу друга, так как у него нет нужной суммы, и добавил, что вместо денег в качестве выкупа готов отдать статую Великого Дракона, над которой сейчас трудится, но закончить ее он сможет только завтра.

Родственник невесты был глубоко впечатлен искусством Чжу и согласился прийти завтра. Когда гость ушел, Чжу не стал браться за инструмент, покинул свою хижину и поспешил к заклинателям с сообщением, что его друга Линя похитили разбойники.

Наутро, когда разбойник явился за статуей, заклинатели схватили его, выпытали, где находится логово, и спасли травника.

Как же Чжу узнал, что путник — это разбойник и Линь попал в беду, спросите вы? Разгадка кроется в шелковом поясе, точнее, в узлах, завязанных особым, известным только друзьям, образом. Ибо настоящая дружба говорит без слов…'

Линь, конечно, хитро придумал, но как это поможет мне вытащить учителя Лучаня из пут Лозы?..

«На вершине горы Тяньмэнь располагаются Небесные врата…»

Та-а-ак. А вот это уже интересно!

'Великий заклинатель Гуйгу, устав от хлопот и мирской суеты, поселился в пещере на вершине безымянной горы. Сотню лет он неустанно практиковался в искусстве владения фохатом и достиг высшей ступени мастерства, открыв многие тайны Земли и Неба. Тайны эти мастер Гуйгу записал в свитках числом тысяча и один.

О свитках мастера Гуйгу прознал демон Да Хэй Мо Ван и решил использовать знания, заключенные в них, чтобы бросить вызов Владыке подземного царства Яньло Вану, захватить власть в Дийюй. Однако мастер Гуйгу, не желая, чтобы знания его обернулись во зло, обратился в камень и перекрыл вход в пещеру, где хранились свитки. И настолько велика была его сила, что Да Хэй Мо Ван ничего не мог с ним поделать. Тогда раздосадованный демон повелел, чтобы дерзкий заклинатель навеки оставался камнем и сторожил проход в пещеру.

По сей день стоит недвижимый страж и ждет достойного, кто разрушит его каменное узилище и подарит мастеру Гуйгу долгожданный покой. А взамен откроется ему путь в храм Истины'.

Храм Истины… Что бы это могло быть? Мастерство, которое ученик обретает, преодолев камень-препятствие? Или реальный храм, где заперли мастеров Шипа?

Но если Храм дарует нашедшему его знания мастера Гуйгу, зачем держать там пленников? Только глупец рискнет давать оружие своему врагу. Возможно, не все так просто?..

Я вскочил из-за стола и начал расхаживать взад-вперед по тесному закутку. «Думай, Саньфэн, думай, от этого зависит жизнь учителя Лучаня!»

Зачем Лозе вдруг понадобилось убивать наставника? Он взбунтовался и попытался сбежать? Или дело в другом? Некоторые древние знания и артефакты могут быть опасны. Зачем рисковать самому, когда можно заставить других найти путь через топи? В конце концов, если вспомнить подслушанный разговор наставника Цзымина с Вэем, старейшина тоже не хотел подвергать опасности своего любимого ученика, оставив право экспериментировать с техниками Домов мне!

В голове роились бесконечные вопросы. Я вернулся к книге, перечитал историю про мастера Гуйгу, но новых подсказок не нашел. Пробежал взглядом оставшиеся легенды, связанные с горой Тяньмэнь. Ничего, что помогло бы прояснить ситуацию и навести на ответы.

Похоже, одному мне не справиться. Хуошан, Яньлинь! Надо все им рассказать: одна голова хорошо, но три — лучше.

Я быстрым шагом устремился к выходу. Пронесся вихрем мимо господина Юйсяна, бросив на ходу «спасибо», и выскочил на улицу.

И только вдохнув свежего весеннего воздуха, напитанного ароматом можжевельника, вспомнил, что идти мне не к кому. После нападения Шу этот мерзкий старикашка Диши увез Яньлинь в деревню Лозы. С Хуошаном мы разругались в пух и прах, и обратиться к нему первым значит признать, что я был неправ. Этот идиот обвинил меня в предательстве, а я теперь пойду к нему извиняться? Еще чего!