Фермер: перерождение (СИ). Страница 9

— Спасибо, Михаил Михайлович, — кивнул я. — Не пожалеете. И еще одна просьба. Мне нужны сварочный аппарат и доступ к списанной технике для моих изобретений.

— Вечно ты со своими изобретениями, — усмехнулся председатель. — Ладно, получишь. Только смотри, чтобы к уборочной твои эксперименты дали результат.

— Вечно ты со своими изобретениями, — усмехнулся председатель. — Ладно, получишь. Только смотри, чтобы к уборочной твои эксперименты дали результат.

Я аккуратно собирал чертежи, но чувствовал, что разговор не закончен. Громов барабанил пальцами по столу, явно обдумывая что-то еще. Наконец он прочистил горло:

— Слушай, Виктор Алексеевич, а как насчет основных полей? Эксперимент экспериментом, но у нас четыре тысячи гектаров требуют внимания. Особенно северный участок, там овес еле всходит третий год.

Я развернул карту снова и указал на проблемный участок:

— Михаил Михайлович, если позволите, я уже подготовил план для всех основных полей. Для северного участка предлагаю провести известкование почвы, она закислена. Можно использовать местный известняк, только измельчить потребуется.

— У нас на это ни людей, ни техники нет, — нахмурился председатель.

— Есть идея, — я начертил на обороте листа простую схему. — Комсомольцы могут помочь с заготовкой известняка, организуем субботник с соревнованием между бригадами. А для измельчения я сконструирую дробилку из списанных деталей комбайна. Производительность небольшая, но нам хватит.

Громов смотрел недоверчиво, но с интересом:

— А график внесения? Когда успеем-то?

— Работу начнем уже сейчас. Пока не закончился весенний сев, успеем подготовить хотя бы часть извести. Внесем под боронование на наиболее кислых участках. Остальное под зябь осенью.

Председатель задумчиво потер подбородок:

— А с яровыми что делать? Сроки поджимают.

— Здесь, — я указал на центральные поля, — внедряем безотвальную обработку по Мальцеву, это сэкономит горючее и сохранит влагу в почве. Здесь, — палец переместился на западный участок, — сеем смесь ячменя с викой, это обогатит почву азотом и даст питательный корм для животноводства.

Лицо Громова постепенно светлело. Он явно оценивал перспективы предложенного плана.

— Ты все продумал, агроном. Откуда у тебя столько смелых идей?

— В библиотеке Тимирязевки хранится много интересных разработок, которые редко внедряются, — ответил я. — Плюс моя система записей, все конспектирую и систематизирую.

— Хорошо, — решительно кивнул председатель. — План для основных полей утверждаю. Петрович, — обратился он к бригадиру, — выделите Виктору Алексеевичу нескольких толковых механизаторов, пусть начинают внедрять эти методы. И чтобы доклад каждую пятницу о результатах!

— Есть, Михал Михалыч, — по-военному четко ответил Петрович, но смотрел он теперь на меня уже иначе, с уважением и долей любопытства.

Когда совещание закончилось, председатель указал в меня пальцем:

— И еще, Корнилов. Через месяц в район на совещание поедешь. Расскажешь о твоем севообороте и этих… террасах. Пусть послушают, чему в Москве сейчас учат. Может, и другие хозяйства что-то полезное возьмут.

Я кивнул, чувствуя, как сжимается пружина моего плана. От экспериментального участка к основным полям совхоза, от совхоза к району, именно так я и представлял себе начало пути.

Впрочем, совещание еще не закончилось. Оказывается, у нас есть еще одна проблема, в которую я мог немедленно вмешаться.

Глава 5

Механик поневоле

Мое выступление подошло к концу. Вроде все было хорошо, но опять не слава богу.

— А насчет техники, Михал Михалыч, — подал голос Петрович, когда все уже собирались расходиться, — у нас беда. ДТ-75 который новый, встал. Хомутов третий день в запое, а без этого трактора мы посевную загубим.

Громов мрачно потер лоб:

— Знаю. Обещали запчасти из района к концу недели, но это если повезет. А Хомутова я уже устал вытаскивать из этих запоев.

— Какая деталь сломалась? — спросил я, чувствуя, как внутри просыпается инженерный интерес.

— Трещина в блоке цилиндров, — ответил Петрович. — Сварить пытались, но не держит, давление масла слишком высокое.

— Можно взглянуть? — удивляясь сам себя, спросил я. — В институте у нас была специализация по сельхозтехнике.

Петрович недоверчиво хмыкнул:

— Там профессиональный сварщик из МТС не справился, а ты что сделаешь, агроном?

— Дай парню попробовать, — неожиданно поддержал меня Громов. — Хуже не будет. Если что, запчасти все равно ждать.

Петрович хмуро глянул на меня и вышел, не сказав ни слова. Я поспешил за ним.

Мы пошли к машинно-тракторному парку по раскисшей от недавнего дождя дороге. Низкое вечернее солнце золотило лужи, а в воздухе пахло выхлопными газами и сырой землей.

— Ты правда думаешь, что справишься? — Петрович искоса поглядывал на меня. — Техника дело тонкое, теория теорией, а без практики…

— В детстве с дедом ремонтировали старый «Москвич», — соврал я, используя воспоминания из своей прошлой жизни, где действительно увлекался реставрацией ретроавтомобилей.

Кроме того, забавы ради, в прошлой жизни я с легкостью получил второе образование, инженерное. Даже восстанавливал довоенный Bentley 4½ Litre с нуля. Эта страсть к механизмам у меня, вроде бы, не атрофировалась с переходом, руки, кажется, помнили, как работать с железом.

Машинно-тракторный парк представлял собой длинный кирпичный гараж с потемневшими от времени и солярки стенами. Рядом — асфальтированная площадка, где стояли два «Беларусь», грузовик ГАЗ-53 и заглохший ДТ-75, гусеничный трактор с характерной приземистой кабиной песочного цвета.

— Вот виновник торжества, — Петрович похлопал по капоту трактора. — Всего третий сезон отработал, а уже с трещиной.

В гараже было полутемно и пахло соляркой, отработанным маслом и металлической пылью. Под потолком горела единственная лампочка, освещая бетонный пол, заляпанный темными пятнами.

Трактор стоял на смотровой яме, капот снят, обнажая внутренности двигателя. Вокруг валялись инструменты, ветошь и пустая бутылка из-под водки, наследие Хомутова, механика-пьяницы.

— Открути крышку блока, посмотрим на трещину, — попросил я, снимая пиджак и закатывая рукава.

Петрович кивнул молодому помощнику, который тут же схватился за ключи. Через десять минут мы разобрали верхнюю часть двигателя.

Трещина в блоке была серьезной, около пятнадцати сантиметров, проходила через водяную рубашку и явно уходила вглубь металла. Место сварки уже начало сочиться маслом, неудивительно, что предыдущая попытка ремонта не удалась.

— Видишь? — Петрович постучал пальцем по металлу. — Без замены всего блока не обойтись. А блок нам раньше осени не привезут, если вообще найдут.

Я осмотрел трещину, мысленно прокручивая варианты решения. Перед глазами всплывали страницы учебника по ремонту двигателей внутреннего сгорания, который я читал еще в прошлой жизни. Фотографическая память услужливо подсунула нужную информацию.

— Холодная сварка здесь не поможет, — задумчиво произнес я. — Нужна специальная технология… И эпоксидная смола с металлическим наполнителем.

— Что за смола такая? — нахмурился Петрович. — У нас ее нет.

— А химическая лаборатория в школе есть?

— Есть, но что…

— И автомастерская в райцентре?

— Конечно, но…

— Тогда можно попробовать, — я выпрямился. — Мне нужны эпоксидная смола, порошок алюминия или меди, ацетон и несколько специальных инструментов. К утру все подготовлю.

В глазах Петровича читалось недоверие, но также и проблеск надежды.

— Михал Михалыч сказал дать тебе шанс, — он пожал плечами. — Попробуй, агроном. Хуже уже не сделаешь.

Следующие полчаса я провел, разрабатывая подробный план ремонта. Сначала нужно расширить трещину в форме буквы V, затем обезжирить поверхность, создать промежуточный слой из специальной смеси и наконец произвести саморасширяющуюся заделку.