Разрушенные клятвы (ЛП). Страница 37

Лили улыбается мне сквозь слезы, и эта улыбка наполнена такой болью, что у меня перехватывает дыхание.

— Ты не сможешь спасти меня в этот раз, Селеста, — ее голос срывается в пронизывающем ветре. — Ты не сможешь спасти меня от меня самой. Да ты и не захочешь… не после того, что я тебе скажу.

Я сжимаю кулаки, стараясь не выдать страх.

— Хорошо, — говорю я мягко, дыша тяжело, словно пробежала марафон. — Давай сначала ты просто расскажешь мне, что случилось, ладно?

Она не поверит, если я скажу, что ее ошибки не делают ее недостойной жизни. Но если я правильно разыграю свои карты, если покажу ей, что ее страхи и чувство вины не стоят того, чтобы ставить на кон свою жизнь, возможно, у меня получится ее спасти.

Лили смотрит мне в глаза, и я едва сдерживаю всхлип. Никогда прежде я не видела ее такой… такой сломленной, наполненной раскаянием.

— Селеста, — ее голос дрожит, слова давят на нее, будто груз, который она уже не может нести. — Я… я встречалась с Зейном… с тех самых пор, как начала на него работать.

Я смотрю на нее, не понимая. Секунда, две… Потом она закрывает лицо руками и разрывается в истерике.

— Что?

Она кивает, изо всех сил стараясь выпрямиться и снова посмотреть на меня. В ее взгляде теперь не просто раскаяние. Это приговор.

— Сначала это была просто игра, легкий ф-флирт, но все изменилось за считанные недели. Я пыталась бороться, правда… Я знала, как сильно ты его ненавидишь, и сама не могла простить ему того, как он с тобой обращался, когда мы были моложе… но он так легко сломал все мои защиты. Цветы, которые он лично выбирал… интимные обеды… поездки, когда мы вместе осматривали его отели…

Я оседаю на колени прямо на холодный асфальт. В голове пустота, мысли мечутся, натыкаясь друг на друга.

— Это… это неправда…

— Прости, — ее голос все еще дрожит, но уже стал чуть спокойнее, как будто с признанием ей стало легче. — Я знаю, ты никогда мне этого не простишь. И я не прощу себя тоже. Я думала… я надеялась, что в конце концов это будет не так важно. Ведь ваши семьи все равно никогда не допустят, чтобы вы были вместе. Я собиралась подождать… пока ты не отпустишь его, не найдешь настоящего счастья, такого, которого заслуживаешь — чистой любви, без теней прошлого, без тех, кто отравлял твою жизнь. Я думала, когда ты будешь счастлива… это уже не будет иметь значения… и я…

Сердце глухо стучит в ушах, а внутри все переворачивается от подступающей тошноты.

Но я все равно тяну к ней руку.

— Все нормально, — говорю я быстро, слишком быстро. Слова звучат фальшиво, и я вижу, что она мне не верит. — Он не важнее тебя, Лили. Мы справимся… мы что-нибудь придумаем.

Она качает головой.

— Теперь он любит тебя, — шепчет она. — Зейн хочет на тебе жениться. Он готов бросить все ради тебя. И я даже не могу его винить, понимаешь? Ты… ты такая идеальная, Селеста. Я люблю тебя так же сильно, как он. И я не могу осуждать его за этот выбор. Я даже понимаю его. Между тобой и мной… я бы тоже выбрала тебя. Я поняла это в тот момент, когда увидела вас вместе в доме твоих родителей… в тот день, когда он должен был быть в командировке.

Она бросает взгляд через плечо, вниз, туда, где под мостом шумит темная вода, и я двигаюсь вперед, пытаясь сократить расстояние между нами. Лили резко поворачивается, ее взгляд становится острым, предупреждающим. Я замираю. Меня охватывает тревога — иная, чем раньше. В прошлом, когда она смотрела вниз, в ее глазах был страх. Сейчас же это ее успокаивает.

Она улыбается.

— Он бросил меня, — продолжает она, словно рассказывает о чем-то незначительном. — И, знаешь… я даже чувствую облегчение. Все это время я думала о том, что мне придется лгать тебе. Говорить, что между нами ничего не было, пока вы не расстались… но я бы солгала, Селеста. Я планировала солгать. Потому что я так отчаянно хотела быть с ним. Это… это мерзко, правда? Ты должна была быть для меня самым важным человеком. Но я все равно сделала то, что сделала. Потому что я не могла ему сопротивляться.

Она вытирает мокрые от слез щеки и едва слышно смеется.

— Он заставлял меня чувствовать себя нужной… любимой. Он заставлял меня смеяться, Селеста.

Слезы струятся по моему лицу, горло сжимает судорогой, но я не даю себе разрыдаться. Все, что она говорит… именно так он заставлял чувствовать и меня.

— Я люблю тебя, — говорю я, вкладывая в эти слова всю силу, на которую способна. — Люблю, несмотря ни на что. И если Зейн — тот самый человек, который смог так легко предать нас обеих, значит, он нам не нужен. Мы нужны только друг другу, Лили. Пожалуйста… пожалуйста, просто возьми мою руку, и мы разберемся с этим вместе.

На мгновение в ее глазах вспыхивает искра надежды. Я тяну руку еще дальше, держу ее на весу, умоляюще.

Но Лили смотрит на нее и качает головой.

— Ты не простишь меня, — шепчет она. — Не по-настоящему. Это всегда будет между нами, и я… я никогда не смогу простить себя. Между нами уже не будет как прежде. А еще я знаю, как он умеет говорить… Он все объяснит, и ты его простишь. Я никогда не видела, чтобы ты кого-то любила так, как его, Селеста. Ради него ты простишь все. Так же, как сейчас готова простить меня… но я не смогу этого видеть. Я не смогу смотреть, как ты выходишь за него замуж.

— Я не выйду за него, — обещаю я, срываясь на шепот.

Она смотрит мне в глаза. Улыбается. Эта улыбка — прощание. В ней столько печали, столько неизбежности.

— Я люблю тебя, Селеста. Я надеюсь, ты когда-нибудь простишь меня… но я не вынесу этот взгляд в твоих глазах. Я заслуживаю наказания за свои грехи, и оно найдет меня.

— Лили! — кричу я, голос рвется в истерике.

Ветер подхватывает ее слова.

— Я правда тебя люблю…

Она улыбается сквозь слезы. И падает.

Я бросаюсь вперед, в последний миг почти касаясь ее пальцами… но слишком поздно.

Слишком поздно, чтобы ее спасти.

Глава 35

Селеста

Мои руки дрожат, когда я вхожу в нашу с Лили хижину, место, где мы провели так много ночей. Глаза жжет от слез. Телефон не замолкал ни на секунду за последние сутки, но здесь Зейн не сможет меня достать. Это место было только нашим. Моим и Лили.

Ее голос снова и снова звучит у меня в голове, и я никак не могу перестать думать: где я ошиблась? Должна ли была броситься к ней, силой оттащить от края, не дав даже секунды на размышления? Что-то подсказывает мне, что тогда она бы прыгнула сразу, но мне хочется верить, что я все равно должна была попытаться. Разве могло быть хуже, чем сейчас? Когда тело моей лучшей подруги где-то на дне реки, а водолазы безуспешно прочесывают воду.

Знает ли Зейн? Наверняка уже да. Печалит ли его это так же, как меня? Любил ли он ее хоть вполовину так, как она любила его?

Пальцы скользят по стене, заставленной фотографиями. Вся наша жизнь — в хронологическом порядке, от одного счастливого момента к другому, и с каждым снимком боль только сильнее.

Я замираю, заметив на столе конверт. Мы с Лили сидели за этим столом, когда пытались вызвать духов через доску Уиджи и так перепугались, что впервые в жизни напились, в четырнадцать лет. Здесь мы ели, играли, готовились к экзаменам, открывали письма о зачислении в колледж.

Мои руки дрожат, когда я беру письмо, мгновенно узнавая ее изящный почерк. Лили всегда делала букву «С» в моем имени особенно красивой… Я прижимаю бумагу к груди, слезы застилают глаза.

Я знаю, что это за письмо. И я не могу. Просто не могу открыть его. Не могу принять, что она ушла. Что она знала, что уже не вернется с того моста.

Я опускаюсь на пол, сжимая в руках последнее, что осталось от нее, и беззвучно молюсь, чтобы все это оказалось дурным сном. Чтобы ее нашли. Живой. Несмотря на прошедшее время.

Но когда мои пальцы все же разрывают конверт и разворачивают бумагу, она едва не выпадает из рук.

Дорогая Селеста,

Если ты читаешь это письмо, значит, я уступила своему стыду и оставила тебя одну. В этом месте, где мы создали столько прекрасных воспоминаний.