Интервенция (СИ). Страница 28

— Вы многое пережили, мой дорогой, Париж приведет ваши нервы в порядок, — успокаивала его королева.

Разговор свернул на нейтральные темы. Карл упорно желал получить ясный ответ на единственный интересующий его вопрос и изощрялся в словесных уловках, пытаясь направить беседу в правильное русло. Наконец, он не выдержал и, отбросив неуместную сейчас сдержанность и такт, спросил прямо в лоб:

— Любезные брат и сестра! Вы поможете мне? Вы поможите несчастной Швеции, стонущей под пятом наглого захватчика?

Людовик поморщился, и ему на помощь пришел граф де Верженн.

— Ваше величество! Францию сотрясают мучные бунты! В прошлом году мы пережили несколько неприятных инцидентов — беспорядки в Сен-Дени, Нантерре, Сен-Жермене. Даже в самом Версале! Ситуация не улучшилась, а только ухудшилась после Рождества. Мой король поручил мне оберегать внешнее спокойствие Франции и сохранять выдержку, пока в стране все не уляжется.

— Но мой трон…

— Неужели вы серьезно рассчитываете на десантную операцию королевского флота? У нас на это просто нет средств, не говоря уже о том, что воевать с Россией, не имея с ней общей границы — стратегически бессмысленно. Мы будем действовать дипломатическими мерами.

Марии-Антуанетте этот разговор был неприятен, она с благодарностью посмотрела на графа.

— Не выпить ли нам чаю с бриошами?

Не дожидаясь согласия, она позвонила в колокольчик. На ее зов явился арапчонок в красной курточке и белом тюрбане с пером — один из немногих из числа прислуги, допущенных в королевские залы и комнаты. В Малом Трианоне даже пищу сервировали на цокольном этаже и с помощью механического стола поднимали в столовую.

— Пусть накроют чай в малой столовой на четыре персоны.

Карл понял, что большего не добьется. С трудом допив свой чай, он поспешил откланяться. Скрылся за дверью, такой же несчастный, как мартовский дождь, поливавший версальские парки.

— Вы уверены, граф, в возможностях дипломатии в шведском вопросе? — поинтересовался король.

— Сир! Любые изменения границ в Европе невозможны без одобрения всех заинтересованных сторон. Созовем конгресс, и выставим царю ультиматум.

— Он сейчас занят войной с Пруссией.

— Так это прекрасно. Кто бы ни победил — я, конечно, ставлю на Фридриха, — и Петербург, и Берлин выйдут из схватки сильно ослабленными. Будут посговорчивее. В европейском концерте русская балалайка и прусские барабаны не главные инструменты.

— А что моя теща и шурин? Что они намерены предпринять? Венский двор молчит…

Де Верженн бросил украдкой взгляд на Марию-Антуанетту и, скрепя сердце, был вынужден сказать:

— Боюсь, Вена нацелилась на Краков. Что задевает наши интересы как давних защитников Польши.

— Мама занята умиротворением Богемии и Королевства Галиции и Лодомерии. Бунты инспирированы из Кракова. Это беспокойное гнездо ей придется выжечь каленым железом, дабы вернуть в австрийскую империю законность и порядок.

Министр галантно кивнул, хотя в душе у него все клокотало. Австрийцы продолжали нахально нарушать статус-кво, менять границы по своему хотению, обвиняя в этом своего русского соседа. Дай бог, европейский конгресс сумеет поставить на место всех, а не только зарвавшегося Петра III. С ним-то спрвиться легко, а вот с Мариеей-Терезией… Руки де Верженна связывала супруга короля, и с этим можно бороться исключительно через парижские газеты.

— Что слышно из Лондона, граф? — перевел разговор с щекотливой темы Людовик.

— Наши соседи по ту сторону Ла-Манша больше смотрят на запад, чем на восток, Ваше Величество. На американские колонии.

— Ну хоть одной проблемой меньше. Чем меньше английского присутствия в Европе, тем чище здесь воздух!

Фредерик Норт был взбешен. Он метался по кабинету, тряс пухлыми щеками и совсем не походил на себя, немного ленивого, немного комформиста, искавшего в собеседниках одобрения и признания и готового отвечать им проявлением искренней эмпатии. Сэр Ховард Саффолк не мог его узнать, а Дженкинс сжимался от ужаса, чувствуя себя глубоко виновным, понять бы только в чем?

— В тот момент, в ту роковую минуту, когда парламент признает, что в колониях началось восстание, когда все силы и средства английской короны должны быть направлены за океан, русские проглатывают Швецию как яйцо на завтрак. Меня уже начинают обвинять в некомпетентности.

— Но, сэр, шведы сами навлекли на себя молнии и громы. Их вторжение в Россию, которые мы никогда не поддерживали и не одобряли…

Премьер-министр резким взмахом руки оборвал секретар Северного Департамента.

— С московитов довольно и того, что они обрели славу победителя Густава III. Но присоединить большую часть Скандинавии… У меня не укладывается это в голове. Вот просто так, взять и объявить об аннексии! Черти что! Без предварительных консультаций, без зондажа, без одобрения европейских кабинетов… Невозможно!

— Сэр, — попытался вставить слово Джекинс. — Всегда во всем есть свои плюсы. Теперь у нас появится возможность скупать в Швеции лес и металлы по низким русским ценам!

— Ну да, плюсы и минусы… Если ваша молодая супруга оказалось не девствинецей, вы можете успокоить себя мыслью, что вам меньше придется мучиться в первую брачную ночь, — Норт приблизился к Джекинсу вплотную, испепеляя его взглядом. — Знаете, почему вам никогда не стать секретарем Северного Департамента?

— Почему, сэр?

— Вы слишком поглощены вопросами коммерции, Джордж. Поменьше бегайте в Сити, и быть может, сможете разглядеть кое-что еще за стопками гиней и биржевыми котировками.

— Я что-то упустил, сэр?

— Что-то — это слабо сказано! От меня только что вышел датский посланник. Король Кристиан VII в панике. Его уния с Норвегией под угрозой. Он просит срочно оказать ему помощь и напоминает, что его мать никто иная, как дочь нашего покойного короля Георга Второго!

12-й граф Саффолк не выдержал:

— Он бы еще сослался на королеву Каролину Матильду Великобританскую, с которой развелся и заточил в тюрьму, откуда мы ее еле вытащили. У короля очередной приступ болезни души. Чем может Петр III грозить Норвегии? Она не вторгалась в его земли. И вообще… Что такое эта Норвегия? Кому она интересна?

— Беда в том, господа, что кому-то в Осло пригрезилось, что казаки на подходе.

— Вы уверены, сэр, что известие пришло из Норвегии, а не явилось плодом очередного видения короля Кристиана?

Норт тяжело вздохнул:

— С Кристианом никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Король болен, король не в себе. Вот же напасть на нашу голову!

— И как же нам реагировать?

— Если бы я знал…

В кабинете повисло тягостное молчание. За окном завывал ветер, долетевший с Атлантики и принесший с собой проливные дожди. В комнате пахло сыростью, несмотря на все ухищрения прислуги дома на Даунниг-стрит, 10. Не спасал даже горевший камин.

— Мы можем предъявить царю ультиматум, подкрепив его военно-морской демонстрацией на Балтике? — разомкнул уста лорд Норт. — Потребовать убраться из Швеции?

— Сейчас, когда Петр сцепился с Фридрихом? Когда мы окончательно разорвали союз с Берлином? (1) Это может показаться, будто мы готовы сражаться за чужие интересы.

— В парламенте не поймут, — нахмурился премьер. — Дурацкая ситуация. Что бы мы не сделали, все выглядит полным идиотизмом.

— А что если нам конфисковать русские корабли, стоящие на Темзе? И пообещать их вернуть, когда Швеция обретет свободу.

Джекинс испуганно ойкнул:

— Русские могут ответить нам конфискацией активов английских подданных.

— Нет-нет, — убежденно заключил лорд Норт. — К чему так обострять? Нам хватило проделок Фридриха, когда он отказался возвращать долги, пока не будут возвращены его корабли. Дурной пример заразителен. Давайте пока просто отправим нашу эскадру с дружественным визитом в Осло. Покажем всему миру, что мы готовы защищать датчан и что на Балтике нам нет соперников.

— А что будем делать с эскадрой Грейга?