Эволюционер из трущоб. Том 10 (СИ). Страница 32

Оглядев кабинет, я вернулся к изучению бумаг. Возможно, в них скрывается подсказка, где искать родовое хранилище. Мало ли? Вдруг Черчесов спрятал там нечто интересное. Я бы смог это «интересное» продать Шульману по сходной цене и закрыть финансовые вопросы. В дверь постучали. Это был дворецкий. Я позволил войти, и передо мной предстал пожилой мужчина в безукоризненно чистом костюме.

— Ваше сиятельство, вызывали? — почтительно спросил он, склонив голову.

— Да. Скажите, вы случайно не знаете, где располагается родовое хранилище?

Дворецкий задумался, затем отрицательно покачал головой:

— Не уверен, что оно вообще существует. Граф Черчесов не посвящал меня в подобные вещи.

— Печально… — задумчиво проговорил я, взял ручку со стола и указал взглядом на дверь. — Можете идти.

— Если потребуюсь, дайте знать. — Дворецкий попрощался и ушел.

Дверь закрылась, оставив меня в недоумении. Я, конечно, знал, что Черчесов был одинок и, судя по всему, нелюдим, однако я не мог понять одной вещи:

— Ну и где же ты всё спрятал, папа? — тихо прошептал я, оглядывая стены, полки с книгами, стол.

Внезапно в мозгу сложилась картинка, будто неведомая сила поместила её туда. Я рывком раскрыл ящик стола и вытащил оттуда старую фотографию матери. Фотография Елизаветы Максимовны была обрамлена золотой рамкой. Сердце слегка дрогнуло от волнения, а пальцы сами собой стали ломать красивую резную рамку.

Что-то звякнуло, и на стол выпал небольшой ключ, покрытый тонким зеленоватым узором. От него исходил слабый, едва уловимый поток маны. Я сжал ключ в руке, осмотрел стол сверху, с боков, ничего не было. Тогда я залез под стол, словно был маленьким ребёнком, и увидел замочную скважину, расположенную на массивной ножке стола.

Ключ идеально подошёл. Я повернул его и услышал щелчок, после которого стена слева от меня с шелестом дрогнула и медленно отошла в сторону, открывая проход.

— Всё-таки ты и правда её любил. Даже доверил моей маме сторожить родовое хранилище, — пробормотал я и шагнул внутрь.

Хранилище оказалось больше, чем я мог ожидать. На стеллажах внутри сверкали слитки золота, лежали стопки купюр, стояли артефакты, излучающие магический фон. По полкам расставлены древние книги и свитки. Мои глаза расширились от удивления, а на лице появилась улыбка. Уверен, если бы рядом со мной в этот момент стоял Шульман, любой человек сказал бы, что мы братья-близнецы. Во всяком случае, алчная улыбка была точно такой же.

— А вот и моё наследство, — тихо произнёс я, оглядывая бесценные сокровища. — Теперь понятно, почему ты так тщательно скрывал это место.

Проведя рукой по золотому слитку, я понял что теперь я не просто наследник. Теперь я надежда и опора трёх родов. Рода Архаровых, рода Багратионовых и Черчесовых. Зараза. Хоть бери, да переделывай печатку, вплетая в её узор сразу три родовых герба.

Я медленно шагал вдоль стеллажей хранилища, чувствуя себя одновременно ребёнком в магазине игрушек и взрослым, которому досталась забота о фамильных ценностях. В воздухе витал слабый запах старых книг и пыли.

Мой взгляд упал на странного вида оружие — кастет с длинным синеватым лезвием на конце. Я осторожно взял его в руку, ощутив приятную тяжесть. Лезвие выглядело острым и опасным. Кажется, такого вида кастеты называются катар. Выглядит чертовски острым. А ещё на лезвии выбиты замысловатые руны. Такс, посмотрим, что тут у нас.

Я погрузился в Чертоги Разума и присвистнул. А ведь весьма недурно! Какой-то умник умудрился увеличить длину клинка втрое. Нет, не физически, а магически. То есть при активации катара его лезвие удлиняется благодаря магии ветра, и теперь его длина достигает…

Я влил ману в кастет и залюбовался полупрозрачной дымкой, выдвинувшейся вперёд на длину локтя. Ого! Да это полноценный полуторный меч. Шикарно. Это я определённо заберу с собой. Ещё бы испытать его на чём-то…

Рядом на вешалке висел потёртый чёрный китель. Он казался старым и простым, но от него исходило слабое магическое излучение. Влил ману в китель — и ничего не произошло. Провёл анализ, вновь погрузившись в Чертоги Разума — тоже глухо. А после я, как сопливый мальчишка, решил провести по ткани лезвием катара. Да, довольно глупый и импульсивный поступок. Согласен.

Однако результат меня весьма заинтересовал. Катар с лёгкостью прорезал ворот кителя. Я уже приготовился мысленно извиняться перед покойным Черчесовым за испорченную вещь, но ткань внезапно начала восстанавливаться прямо на глазах. Нити потянулись друг к дружке — и вуаля! Через мгновение на кителе не осталось даже следа.

— Лучший мой подарочек, это ты. Хе-хе-хе, — рассмеялся я. — Ну что, Измаил Вениаминович? Лафа закончилась. Больше я никогда не куплю у тебя ни единой тряпки! Муа-ха-ха! — Я зловеще расхохотался, раскинув руки в стороны.

Моя одежда обычно рвётся, сгорает, протыкается, растворяется в кислоте и чёрт знает, что с ней ещё происходит. Причём как бы я ни следил за одеждой, в течение недели ей приходит трагический конец. Теперь же проблема решалась сама собой.

Я осторожно снял свой потрёпанный пиджак и примерил китель. Удивило меня то, что пока китель висел без дела, он был мне явно велик, причём на несколько размеров. Однако когда я его надел, он идеально подошёл по фигуре, словно его шили специально для меня. Судя по всему, он не только самовосстанавливается, но и подстраивается под габариты владельца. Отдельно порадовало то, что под кителем нашлись и брюки, их я тоже надел.

Дальше моё внимание привлёк разломный кристалл. Судя по размерам и расцветке, у него пятый ранг, не меньше. В высоту чуть больше метра, закреплён в полу с помощью стальных арматур. Он излучал лёгкое синеватое свечение. Я приблизился и всмотрелся в его мутные кристаллические грани.

— Какого чёрта? — прошептал я.

Внутри угадывался силуэт. Если это не человек, то нечто очень похожее на человека. Я протянул руку и осторожно коснулся поверхности кристалла, сразу ощутив странный отклик: внутри будто билось живое сердце.

— Что ты такое? — тихо спросил я вслух, но ответа не последовало.

Я попробовал аккуратно ударить по кристаллу катаром, но лезвие просто соскользнуло, не оставив даже царапины. Тогда я сосредоточился и влил в кристалл ману, ожидая хоть какой-то реакции. Но ничего не произошло.

Убрал катар и кристалл в пространственное хранилище, решив разобраться с этим позже, когда будет время на эксперименты. Сейчас были дела поважнее.

Покинув хранилище и кабинет отца, я направился к выходу. На душе было одновременно радостно и тяжело: я не только легализовался, обретя власть и богатство, но в довесок получил ответственность за сотни тысяч жизней. Что ж, пора закончить процедуру наследования.

Выйдя из усадьбы, я сел в автомобиль, за рулём которого расположился дворецкий. В салоне пахло одеколоном Черчесова. Странный запах. Смесь коньяка и табака. А может, это и не одеколон вовсе?

— Ваше сиятельство, куда едем? — спросил дворецкий, глядя в зеркало заднего вида.

— В канцелярию, — ответил я, уставившись в окно.

Небо затянули тучи, будто дождь должен был начаться с минуты на минуту. Автомобиль тихонько заурчал и плавно покатил по дороге. Да, эта машина на порядок лучше той колымаги, на которой ездит Титов.

За окном мелькали улочки, заполненные людьми, бредущими на работу, ведь обеденное время только закончилось. Лица подобревшие, улыбаются. Радуются жизни. Черчесов умер, но его люди живы.

Спустя десять минут мы оказались на месте. Канцелярия Югорска была мрачной и старомодной. Серый фасад, зарешеченные окна, турникет на входе. Пройдя внутрь здания, я увидел длинные ряды деревянных столов; за ними, не поднимая голов, трудились люди, которым давно было пора на пенсию. Выглядели они весьма древними. Даже боюсь представить, сколько им лет.

Мне навстречу вышел невысокий пожилой человек с аккуратно подстриженными седыми усами и круглыми очками с толстыми линзами.

— Добрый день. Я пришёл вступить в право наследования рода Черчесовых, — поприветствовал я старика.