Когда она любит (ЛП). Страница 45

Боже, почему оно такое яркое?

Я застонал и попытался увернуться от света, но моя рука оказалась чем-то отягощена.

Только через секунду я понимаю, что это что-то - моя жена. Она здесь, прижимается к моей груди, а не лежит на другой стороне кровати. Одна из ее ног перекинута через мои бедра, ее кудрявые волосы уложены под моим подбородком, а ее рука обхватывает мою талию.

На моих губах заиграла довольная улыбка, когда в памяти всплыли образы прошлой ночи. Наконец-то она уступила мне. Наконец-то умоляла. Наконец-то смирилась с тем, что она, черт возьми, моя.

Этого достаточно, чтобы я простил ее за то, что она две недели скрывала от меня план своего отца. Возможно, она пыталась уговорить себя пойти против меня, но в конце концов не смогла этого сделать. В конце концов, она поняла, что ее место - со мной.

Я притягиваю Клео ближе и провожу рукой по ее голой спине. Ее кожа такая гладкая. Она прижимается ко мне, и ее нога задевает мой уже твердый член.

Я хочу трахнуть ее снова.

И еще раз.

Услышать, как она стонет мое имя, - идеальное начало моего дня.

На тумбочке пищит мой телефон. Я сдерживаю стон и тянусь к нему, стараясь не потревожить Клео. Это входящий звонок от Неро. Уф. Я должен ответить. Я написал ему сообщение после того, как Клео уснула, и попросил найти Гарцоло. Я хотел, чтобы этот таракан оказался в моей комнате пыток еще до восхода солнца, чтобы я мог дать ему именно то, что он заслужил. Осторожно отцепившись от спящей жены, я нырнул в ванную и закрыл дверь.

— Ты поймал его?

— Гарцоло пропал. Никто не видел его с тех пор, как он ушел с ужина.

Черт. Я крепче сжимаю телефон. — Его водитель?

— Гарцоло сам поехал к Ферраро. Его охрана была в нескольких кварталах отсюда, в его пентхаусе, но он так и не вернулся. Должно быть, он боялся, что Клео расскажет, о чем он ее просил, и счел за лучшее уехать из города.

Проклятье.

Я должен был натравить Неро на Гарцоло, как только Клео рассказал мне о его плане, но мои мысли были заняты другим. Это был глупый шаг. Я должен был догадаться, что Гарцоло - беглец. Когда его семья начнет спрашивать о его местонахождении, это превратится в кашу.

— Если мы не сможем найти его в течение нескольких дней, мне придется вмешаться, чтобы не допустить эскалации ситуации.

— Как ты объяснишь это его семье? Они могут заподозрить нечестную игру.

Конечно, заподозрят. Их дон исчез сразу после встречи со мной и Ферраро? Не нужно быть гением, чтобы сложить два и два.

Если бы Неро поймал Гарцоло, я бы избил его и потребовал, чтобы он сказал своим капо, что уходит на пенсию досрочно в обмен на свою жизнь. Он бы так и сделал, чертов трус. Я бы дал ему несколько недель, прежде чем избавиться от него окончательно. Но теперь, когда он только что ушел, дело становится более деликатным. Если Гарцоло подумают, что я убил их гребаного дона, его капо могут ополчиться на меня.

— Семья - моя. Они все знают, что я преемник Гарцоло, и теперь, когда я женат на Клео, никто не посмеет усомниться в моем праве принять командование, если он уехал из города.

— Если ты переедешь слишком рано, это будет выглядеть не очень хорошо.

— Давай дадим Гарцоло пять дней, чтобы он вернулся и предстал передо мной как мужчина. Если он этого не сделает, назначь встречу со всеми его капо, чтобы мы могли начать действовать.

— Понял.

Я положил трубку и провел пальцами по волосам, чувствуя раздражение. О чем я только думал? Всего этого можно было бы избежать, если бы я быстрее навел Неро на Гарцоло. Я передергиваю плечами, пытаясь избавиться от нарастающего беспокойства.

Прошлой ночью я вел себя не как обычно. Я был слишком сосредоточен на том, чтобы осквернить свою жену. Ну, теперь я это сделал. Кровавые простыни и все такое.

Значит ли это, что моя жизнь наконец-то вернется в привычное русло?

Я думал, что, получив от Клео то, что хотел, избавлюсь от этой навязчивой идеи. Но где же облегчение? Где та ясность ума, на которую я надеялся? Ее здесь нет, это уж точно. Даже сейчас, после того как я только что облажался с Гарцоло, моя голова все еще занята Клео. Какая-то часть меня хочет прогулять работу и остаться с ней в постели на весь день.

Господи. Черт.

Я открываю кран и брызгаю на лицо холодной водой.

Когда я представлял себя с женой, я всегда четко представлял, как будет выглядеть этот брак - комфортное общение с небольшим количеством секса. Я бы ценил ее, а она бы уважала меня. На публике мы были бы единым фронтом, а наедине держали бы здоровую дистанцию друг от друга.

В конце концов, нет ничего хорошего в том, чтобы завязать слишком тесные отношения с другим человеком. Особенно для человека в моем положении.

Но это? Это совсем не та картина.

Мне нужно понять, как держать себя в руках, когда речь идет о ней, иначе однажды я совершу какую-нибудь чертову глупость. Что-то гораздо худшее, чем дать Гарцоло двенадцатичасовую фору.

Может, мне просто нужно несколько недель, чтобы выкинуть эту навязчивую идею из головы.

Я провожу большим пальцем по нижней губе. Да, вот так. Я буду трахать ее, пока не устану от нее. Пока не смогу выселить ее из пространства, которое она заняла в моей голове, как незаконный скваттер. Теперь, когда наша игра закончена и она раздвинула ноги, интрига исчезла. Мне не понадобится много времени, чтобы вернуться на безопасную землю. Я в этом уверен.

Я принимаю холодный душ. Это помогает. К тому времени, как я начинаю вытираться полотенцем, мои мысли снова заняты работой.

Мне нужно перебросить часть ресурсов из Олбани в Нью-Джерси, чтобы мы могли как следует поискать. Гарцоло не мог далеко уйти. Несомненно, он отступил только для того, чтобы придумать новый план по избавлению от меня. Для этого ему понадобятся союзники, а значит, нам нужно подставить хвосты всем его ближайшим приятелям. В конце концов, он обязательно где-нибудь всплывет.

Я натягиваю одежду и возвращаюсь в спальню. Клео уже проснулась, ее рыжие волосы взъерошены и растрепаны, а губы сжаты в очаровательную сонную мордочку.

Я подхожу к ней и целую. Это был просто поцелуй, но не успел я опомниться, как мой язык оказался у нее во рту, она посасывает мою нижнюю губу, а ее пальцы играют с пуговицами моей рубашки. Я разрываю поцелуй с разочарованным стоном и делаю шаг назад.

Работа. Мне нужно работать.

Она смотрит на меня щенячьими глазами. — Куда ты идешь?

Выстрелить себе в голову, потому что это, видимо, единственный способ избавить ее от этого.

Я дергаю за воротник. — Твой отец уехал.

От этого она просыпается. Она садится, прижимая к груди простыню. — Что?

— Он сбежал ночью. Сейчас мы его ищем.

— Наверное, он понял, что я рано или поздно расскажу тебе правду, — бормочет она, выскальзывая из постели, голая, как в день своего рождения, и направляясь к шкафу. Мне требуется все мое самообладание, чтобы не затащить ее обратно в постель.

Она возвращается, одетая в черный шелковый халат. — Я могу записать все места, где он может прятаться.

Удивление промелькнуло во мне. — Ты поможешь мне выследить твоего отца?

— Он хочет убить тебя. На данный момент он мой враг в той же степени, что и твой.

Сердце сжимается в кулак. Она пытается защитить меня? Это не ее работа. Это никогда не было ничьей работой. Никогда.

Она проходит по ковру, пока не оказывается прямо передо мной, и откидывает голову назад, чтобы посмотреть мне в глаза. Мой затылок вздрагивает. Видит ли она, как ослабляет меня? Как она заставляет меня колебаться в своих убеждениях?

Ее руки скользят по моей талии, и она приподнимается на цыпочки. Сантиметры между нами исчезают, когда я наклоняюсь и целую ее. И снова это превращается в нечто большее. В нечто большее, от чего в груди становится одновременно легко и тяжело. Эмоции бушуют под поверхностью, грозя вырваться наружу, и хотя мое нутро кричит: "Опасность! Отойди!", я не слушаю его предупреждения.