Когда она любит (ЛП). Страница 44

Он встает. Раздается шорох, как будто он что-то достает из своего костюма. Я поворачиваю голову, чтобы проверить, что происходит, но единственное, что я вижу, - это вспышку металла перед тем, как защелкивается левая бретелька моего платья.

Боже мой. Он отрезает мое платье. Еще секунда уходит на то, чтобы перерезать вторую бретельку, и вот уже платье лежит у меня под ногами. Он убирает нож туда, где я не вижу, и прижимается грудью к моей спине.

Я не протестую, когда его грубая рука скользит по передней части моих бедер и раздвигает ноги. Я не протестую, когда та же теплая, большая рука проникает внутрь моих трусиков. И уж точно не протестую, когда он вводит в меня один толстый палец и рычит: — Такая охренительно мокрая для меня.

Так и есть. Я готова к этому. Мне это нужно.

Один палец превращается в два, и вместе с ним приходит приятное растяжение.

— Ты даже не представляешь, насколько ты тугая, — бормочет Рафаэле, его дыхание обжигает мою шею. — Туже, чем я представлял, когда трахал свой кулак, думая о тебе.

Я вздрагиваю. — И часто ты так делал?

Он проводит рукой по моей спине и прижимается к груди. — Почти каждый день. До того, как я женился на тебе, то есть.

Моя голова откидывается назад, ударяясь о его грудь. — А после?

Он загибает свои сильные пальцы внутрь меня, задевая то место, которое заставляет меня задыхаться.

— Слишком часто, чтобы признаться. Каждый раз, когда я просыпался и видел тебя в другом конце комнаты, на другой стороне кровати. Так чертовски близко, и в то же время так далеко. — Он наклоняет голову и прижимается губами к моей шее. — Ты даже не представляешь, что ты со мной сделала.

Зубы впиваются в мою плоть. Сначала слегка, а потом все сильнее, до боли. Я скулю, и он ослабляет давление. Его язык высовывается, и он облизывает след, который, несомненно, оставил.

Влажный звук его пальцев, трахающих мою киску, разносится по воздуху, становясь все более непристойным. Мне все равно. Меня больше ничего не волнует. Я хочу, чтобы он продолжал ласкать меня. Я хочу кончить. Боже, я так сильно хочу кончить.

— О Боже. Это так приятно. Черт, Раф...

Он стонет и прижимается ко мне своей эрекцией. Он продолжает вводить и выводить из меня пальцы, и это хорошо, это так хорошо, но этого недостаточно.

— Вылижи меня, — умоляю я. — Пожалуйста, вылижи меня.

А потом я лежу на кровати, а он срывает с себя куртку и закатывает рукава, словно собирается заняться всякими грязными делами.

Он опускается на колени, срывает трусики, раздвигает мои ноги и проводит языком по моим складочкам.

Мои связанные руки впиваются в поясницу. Я выгибаюсь всем телом, еще сильнее вжимаясь в его лицо. Он обхватывает мои бедра руками, удерживая меня на месте, и сосет мой клитор, щелкая по нему своим талантливым языком, пока я не оказываюсь на волоске. Давление нарастает, нарастает, нарастает, и вот я разрываюсь на части.

О, как я кончаю.

Мои мысли - это нацарапанные слова на доске, и оргазм стирает их. Нет ничего, кроме экстаза. Ничего, кроме удовольствия, разливающегося по моему телу.

Я задыхаюсь и откидываю голову в сторону. Я задыхаюсь, пытаясь перевести дыхание.

Большой палец проводит по моей нижней губе. Кончики пальцев обводят мою челюсть. Рука обхватывает мою шею. Когда я открываю глаза, надо мной возвышается Рафаэле, его волосы взъерошены, а глаза черны от вожделения. Он сжимает руку на моем горле и прижимается губами к моим.

Мой собственный вкус захлестывает мои чувства. Я стону ему в рот, покачивая бедрами. Мои сжатые кулаки впиваются в поясницу, но я едва замечаю дискомфорт.

Еще, еще, еще.

Он отстраняется и смотрит на меня сверху вниз. На его лице нет злости, только похоть. Наверное, он выместил всю злость на моем горле. Он переводит руку с моей шеи на лоб, убирая рыжую прядь, упавшую мне на глаза.

— Если ты хочешь, чтобы я остановился, сейчас самое время сказать об этом.

В моей груди что-то искрится. Я качаю головой.

Он медленно выдыхает. — Ты принимаешь противозачаточные?

— Да.

Я тайком сделала инъекцию на всякий случай, когда папа пытался свести меня с Людовико. Этого должно хватить еще как минимум на несколько месяцев.

Он кивает и слезает с меня.

Я жду, что он разденется, но вместо этого он обхватывает меня одной рукой за талию и переворачивает на живот. Разочарование проникает в меня. Так вот как он хочет это сделать?

Холод лижет мои запястья, а застежка-молния затягивается все туже, прежде чем защелкнуться.

О. Он освободил меня.

Нож с глухим стуком падает на ковровое покрытие пола.

Я переворачиваюсь на спину и смотрю на него, пока он снимает с себя одежду. Его ловкие пальцы быстро расстегивают пуговицы рубашки. Он вытаскивает руки из рукавов, и мышцы его плеч и груди напрягаются при этом движении. Затем он снимает брюки и боксеры. Мой взгляд падает на его пресс, на V-образную ложбинку, потом ниже. Я сглатываю. Почему-то он выглядит еще больше, чем раньше.

Это может быть больно.

Он садится на кровать, устраивается между моих ног, обхватывает одной ладонью мое бедро, поднимая его выше. Я провожу руками по его мускулистой груди. Он весь горит. Я тоже.

Его член прижимается к моему центру, и он обхватывает его кулаком, направляя туда, где ему самое место. Он медленно входит в меня, растягивая меня, причиняя боль. Я задыхаюсь от внезапной боли и впиваюсь когтями в его спину, пока не разрываю кожу.

— Прости, — вздыхаю я, зная, что из-за меня у него тоже идет кровь.

— Делай то, что тебе нужно, — хрипит он.

Он останавливается, не дойдя до конца. Слезы застывают в уголках моих глаз, и я сжимаю их, чтобы не заплакать.

Его рука исчезает с моего бедра и перемещается к моей щеке. — Клео.

Я моргаю, едва видя его сквозь размытое зрение.

— Останься со мной. — Он проводит большим пальцем по моей скуле. — Дыши .

Я так и делаю. Я сосредоточиваюсь на том, чтобы вдыхать воздух, пока он не наклоняется, чтобы поцеловать меня, а затем я сосредотачиваюсь на том, как его рот прижимается к моему. Он целует меня долго. Так долго, что теснота в моем центре начинает ослабевать. Так долго, что я расступаюсь перед ним. Он заполняет меня до конца, и из него вырывается стон.

Это так чертовски сексуально, что по моей коже пляшет электричество. Он целует меня, пока трахает, нежно, трепетно. Вскоре я забываю о боли. Она исчезает, сменяясь наслаждением. Я крепче обхватываю его ногами и упираюсь пятками. Он набирает скорость и опускает голову, чтобы пососать мою шею.

— Ты так крепко сжимаешь меня, — бормочет он, прижимаясь к моей коже. — Ты так чертовски хороша, Клео. Ты идеальна.

Его слова приводят меня в восторг. Внутри меня нарастает знакомое давление, усиливающееся с каждым плавным движением. Он меняет угол наклона бедер, и это становится еще лучше, еще интенсивнее. Мои глаза закатываются к затылку, а затем меня накрывает оргазм.

— О, черт, — рычит он, когда я трепещу вокруг него. Его тело напрягается, каждый мускул становится рельефным и твердым. Я скребу ногтями по его груди и наблюдаю, как его лицо превращается в гримасу. Его член подрагивает, и он с гортанным стоном входит в меня.

Некоторое время мы не отрываемся друг от друга. Я прижимаюсь поцелуем к его груди. Он проводит пальцами по моим волосам. Я не знаю, сколько времени прошло, но этого достаточно, чтобы он начал смягчаться. В конце концов он приподнимается на руках и с шипением выходит из меня.

Из меня вытекает теплая жидкость. Он встает, его взгляд задерживается на моей киске, и он смотрит на нее в течение длительного момента, его грудь поднимается и опускается от тяжелых вдохов. — Я принесу полотенце.

Я сажусь и опускаю взгляд между ног. На белой простыне красновато-розовое пятно. Но этого никто не увидит.

Никто, кроме нас.

ГЛАВА 30

РАФАЭЛЕ

Я просыпаюсь от солнечного света, бьющего прямо в лицо.