Когда она любит (ЛП). Страница 46

Только когда я рывком прижимаю ее к себе и она задыхается от боли, я вспоминаю о себе. Я разрываю поцелуй. — Тебе больно?

Ее губы опухшие и розовые. Она переносит вес с одной ноги на другую и морщится. — Да. Немного.

— Иди прими ванну. Расслабься. Я не хочу, чтобы ты сегодня шла к Лоретте.

— Это же выходные.

— Точно.

Она вздыхает и смотрит вниз на мой галстук. —Но ты должен пойти, - говорит она разочарованно.

Не усложняй ситуацию.

Я прижимаюсь к ее щеке и целую ее еще раз.

— Пришли мне этот список. Увидимся вечером.

В тот вечер Клео уже лежала в постели, когда я вернулся домой весь в крови.

Ее глаза расширились.

— О Боже! — Она вскакивает с кровати и бросается ко мне. — Нам нужно позвонить Доку.

Я качаю головой, усталость стягивает мои веки. — Нет. Это не мое.

Она останавливается, и я прохожу мимо нее в ванную, где быстро снимаю окровавленную рубашку.

Это был плохой день.

Мы побывали во всех местах, где обычно бывает Гарцоло, и никто не видел его со вчерашнего вечера. Тогда мы с Неро вернулись в Il Caminetto и снова поговорили с персоналом. К тому моменту я был уверен, что именно Гарцоло заказал налет на нас.

Один из членов группы увидел, как мы вошли в дверь, и убежал. Мы с Неро поймали его в нескольких кварталах отсюда и отвезли на один из моих складов, где он сразу же сломался и признался, что был на содержании у Гарцоло с тех пор, как открылся ресторан, выполняя роль его глаз и ушей. Он услышал, что Гарцоло исчез, и перепугался, как только увидел нас, уверенный, что мы его раскусили.

Мы получили необходимое подтверждение, но я не был настроен на прощение. Он медленно умирал. Затем нам позвонили и сообщили, что несколько головорезов Братвы пытаются ограбить один из наших ресторанов за городом. Мы с Неро и группой наших людей помчались туда, но успели слишком поздно. Владелец ресторана был мертв, как и его дочь. Нам потребовалось четыре часа, чтобы выследить тех, кто это сделал.

К сожалению, то, что мы с ними сделали, не помогло ни хозяину, ни его дочери.

— Что случилось?

Я поднимаю голову и встречаю взгляд Клео в зеркале. Я даже не заметил, что последние несколько минут прислонялся к туалету, уставившись на раковину.

— Позже.

Мой голос - хриплый шепот от выкрикивания команд своим людям.

Я отталкиваюсь от раковины, снимаю остатки одежды и иду в душ. Вода становится розовой, когда я смываю кровь, которая успела просочиться сквозь рубашку. Я так чертовски истощен, что едва нахожу в себе силы намыливать себя мылом.

Девочке было всего шестнадцать. Она помогала отцу в ресторане после школы, убирала со столов и мыла посуду. Ярость кипит в моем нутре. Эти ублюдки из Братвы слишком смелые. Похоже, пахана не волнует, сколько людей он потеряет в этих безрассудных рейдах. Перемирие с Ферраро должно стать достоянием гласности в ближайшее время. Сильная демонстрация единого фронта надолго отпугнет русских.

Когда я выхожу, Клео сидит на краю кровати и ждет меня. Она протягивает руки. — Иди сюда.

Я так и делаю. Я иду в ее объятия и наклоняюсь вперед, чтобы вдохнуть ее знакомый запах. Я слишком устал, чтобы что-то делать, но когда она опускает меня на себя и раздвигает мне бедра, мой член становится твердым. На ней только ночная рубашка, без трусиков, и погрузиться в нее проще простого. Она делает резкий вдох.

Моя грудь сжимается, когда я осознаю свою ошибку. — Черт. Прости. Тебе больно.

— Я в порядке. — Она крепче прижимается ко мне, ее киска нежно сжимает мой твердый член. — Просто действуй медленно.

Я целую ее и кручу бедрами, затягивая движения, пока она не расслабится. Ее глаза пронзают меня насквозь, в них мерцает беспокойство, возбуждение и что-то настолько уязвимое, что я не могу выдержать ее взгляд. Я прижимаюсь лицом к ее шее и всасываю ее кожу, оставляя на ней синяки. Отмечая, что она моя.

Спустя некоторое время она стонет, а когда я протягиваю руку между нами и поглаживаю ее клитор, она раскрывается подо мной. Звуки, которые она издает, доводят меня до предела.

После того как мы привели себя в порядок, она прижимается ко мне и снова спрашивает, что случилось. Я пытаюсь найти слова. Пытаюсь придумать, как это сказать. Но все, что я вижу, - это девочка, лежащая в луже крови своего отца, ее широко раскрытые и остекленевшие глаза. В горле у меня клокочет. Она не заслуживала смерти. Но такие смерти, как ее, случаются слишком часто. Это дань богам, которые правят нашим жестоким миром.

Я считаю до десяти и гоню чувства прочь. Запираю их в коробку и прячу под кроватью моего детства. Там им самое место - там, где я прятался, когда был напуган и слаб. Я больше не тот мальчик.

— Братва напала, — говорю я хрипловато, укладывая голову Клео под подбородок. — Спи.

Она затихает, и воздух вокруг нас становится холодным. Я засыпаю, зная, что разочаровал ее своим ответом.

И знаю, что разочарую ее снова.

ГЛАВА 31

КЛЕО

Одна неделя сменяется другой, и вот уже середина апреля, а моего отца до сих пор не нашли.

К этому времени все уже знают об исчезновении Стефано Гарцоло. Все, кроме Джеммы. Мы с Вэл решили, что ничего ей не скажем. Ей не нужно беспокоиться о местонахождении нашего дерьмового отца, когда она занята тем, что выращивает внутри себя нового человека.

Рафаэле принял на себя командование Гарцоло в отсутствие моего отца, и он занят как никогда. Я вижу его гораздо реже, чем хотелось бы, поэтому, когда однажды утром я захожу в столовую и застаю его там за чашкой кофе, мои внутренности исполняют радостную джигу.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, садясь напротив него.

Он смотрит на меня поверх своей газеты. — Решил сегодня поработать из дома. Слышал, Лоретта заставляет тебя взять выходной. Сказала, что ты слишком много работаешь.

Это были напряженные несколько недель в магазине. Лоретта приняла мои предложения близко к сердцу, и наш каталог на новый сезон только что вышел. Заказы растут, долги сокращаются, и нам даже удалось найти немного денег, чтобы нанять бригаду для перекраски магазина.

— Она работает так же усердно, — говорю я ему.

— Это ее бизнес. Она должна работать. А ты - нет.

Я делаю глоток апельсинового сока. — Мне нравится помогать ей. Это лучше, чем сидеть дома в одиночестве.

Я погрузилась в работу, чтобы не слишком задумываться об отсутствии Рафаэля. Днем его всегда нет. Ночью он возвращается в нашу постель так поздно, что у нас остается время только на одно.

Секс хорош. Более чем хорош. Мой муж, кажется, взял на себя миссию изучить все тончайшие нюансы моего тела. Даже в те ночи, когда он выглядит измотанным, он никогда не устает, чтобы заставить меня кончить. Он никогда не устает, чтобы раздвинуть мои бедра и пировать на мне, пока я не увижу звезды.

Но есть одна проблема. Он со мной не разговаривает. Да и не хочет.

Я перестала спрашивать его о работе в те дни, когда он кажется рассеянным. Он отказывается говорить со мной о том, что его беспокоит. Но даже в те дни, когда он кажется нормальным, как только разговор выходит за рамки светской беседы, он замолкает. Он отвлекает меня своими поцелуями, своим телом и держит на расстоянии, которое я не знаю, как преодолеть.

Выражение лица Рафаэле смягчается. — Меня долго не было.

Я изучаю его красивое лицо. Папа говорил мне, что Рафаэле не испытывает эмоций, но это неправда. Он чувствует, но держит каждое из этих чувств внутри. Скрывает от всех. В том числе и от меня. Грусть пронзает меня, хотя это глупо. Меня не должно так беспокоить это... это... отсутствие эмоциональной близости.

У меня есть муж, который хорошо ко мне относится и который хорошо меня трахает. Он позволяет мне работать. Он позволяет мне делать все, что я хочу, пока я подчиняюсь нескольким правилам, которые меня больше не беспокоят. Это больше, чем я могла надеяться, когда дело касалось этого брака. Я должна быть довольна тем, что мне выпало. Но что-то во мне, что-то, чего я не понимаю до конца, жаждет большего.