Гений АЗЛК (СИ). Страница 26

Я импровизировал как мог, внутренне проклиная самодеятельность Сурена, был отличный шанс доказать, что провокаторы сами подложили деньги. Теперь пришлось спасать дурака.

Никакого пистолета Севастьянов не вытащил, глядя на приближавшихся вплотную крепких мужчин в спецовках. Один держал монтировку, второй — гаечный ключ. БХССники начали отступать, потом полковник скомандовал: уходим. Я покорно составил им компанию. Оглянулся, увидев Валентину в окне второго этажа. Надеюсь, хоть она не проявит лишней инициативы и сработает по инструкции.

А на что ещё оставалось надеяться?

Рисковал не по-детски.

Глава 11

Добыча

Мы впятером вышли через проходную, меня впихнули посередине на заднее сиденье их машины, пока без показной грубости, но и без избытка вежливости. Севастьянов занял штурманское кресло, дежуривший под моим окном и пропустивший бросок деньгами, сидел от меня слева, Щеглов, проворонивший сначала 25, а потом и 5 тысяч, втиснулся справа, эманации ненависти от него исходили чудовищные.

А в самом деле, ведь кто-то из оперов материально ответственный — снял деньги в банке под «операцию», за них отвечает, полковник, естественно, тоже, в силу должности. Если учесть, что рядовая советская семья откладывает в год порядка тысячи, редко кто больше, некоторые вообще живут без запасов, от зарплаты до зарплаты, то 30 штук — очень немаленькая сумма. Даже для меня, лауреата Государственной премии.

«Волга» отъехала квартал в сторону центра и остановилась.

— Брунов! — Севастьянов обернулся и вперил в меня «тяжёлый и проницательный», как ему казалось, взгляд. — Предлагаю честную сделку. Возвращаешь 30 тысяч, и мы оставляем тебя в покое. Наручники снимем прямо сейчас.

— Нулевой вариант? Но это для вас нулевой, полковник. Я же унижен и оболган перед многотысячным коллективом завода. Как мне директорствовать дальше? Так что на «честную сделку» не катит. У меня встречное предложение: компенсируете мне моральный ущерб, и я забываю о ваших сегодняшних злоупотреблениях.

— 30 тысяч, взятых под моё поручительство, Щеглов обязан сегодня вернуть в кассу ГУВД до 18−00. Без этого ни о чём не договоримся.

— Я разве против? — развёл бы руками, но браслеты не дают. — Пусть возвращает. Ага… только сейчас въехал — пятёру в «волгу» тоже вы подбросили на случай, если не сработает в кабинете.

— Значит, будет по-плохому, — подвёл черту Севастьянов. — Едем к вам домой. Там точно что-то обнаружится, обещаю. Очень долго будете жалеть, что не согласились на столь щедрое предложение.

После моего задержания Валентина должна была прихватить Сурена, ещё пару человек и лететь к съёмной квартире, опережая «волгу» оперов, к. м. с. по автоспорту должна справиться быстрее. Там будем следить за их шаловливыми ручками и смотреть, что ещё вздумают подкинуть, если 30 косарей, улетевших в трубу, им мало. В глазах полковника ясно читалось «это — личное!», он наверняка поднял куда больше тридцона, участвуя в коррупционной схеме «Автоэкспорта», теперь защищал покровителей и мстил. Если бы я совершил глупость и вернул им бабки, к гадалке не ходи — грызли бы меня пуще прежнего.

Севастьянов раскрыл мой паспорт и продиктовал водителю адрес, мне ничего не говорящий. Лишь когда «волга» остановилась, понял, куда меня привезли — к общежитию АЗЛК, где получил временную регистрацию ради оформления кооператива. Профессионалы в борьбе с хищениями социалистической собственности не удосужились узнать моё фактическое место проживания! Их дикий дилетантизм не вписывался ни в какие понятия. Кому расскажи — не поверят.

Меня подвели к вахтёрше.

— Брунов! Какую комнату занимаете?

— Почему я вам должен помогать? Надо — сами узнавайте.

Выпендриваясь, я выигрывал минуты, необходимые, чтоб Валя организовала нормальную оборону в квартире, и павианы не напугали Мариночку. А ещё чтоб звонки секретарши, оповещающей всех заинтересованных, принесли какой-то эффект. С одной стороны я понимал, что даже без блатов и подвязок выкручусь, скорее всего, у БХССников ну совсем уж ничего на меня нет. С другой, не хотелось коротать время в их компании сверх необходимого.

Вахтёрша испуганно воззрилась на браслеты, стянувшие мои руки. Типичный уголовник, что тут скажешь. Запричитала:

— Не знаю я его, первый раз вижу! А то ходят тут всякие, у Светочки шапка пропала, дорогая, 30 рублей, новая совсем, совести у этих охальников нету.

Товарищи менты только что профукали 30 тысяч, и то не плачут.

Полковник отправил Щеглова отлавливать коменданта, прошло не менее получаса, пока разобрались: здесь я прописан, но ни разу не бывал, даже пропуска не получил.

— Где же ты живёшь, сволочь? — по роже Севастьянова читалось, что он готов меня ударить.

— На заводе днюю и ночую, сплю на диване, в пятницу еду в Минск, в свою квартиру — помыться и отдохнуть, чтоб с 8 утра в понедельник быть на боевом посту.

— 8 утра в понедельник ты встретишь совсем в других условиях. В управление!

Поехали на знаменитую по фильмам Петровку, 38, здание ГУВД Мосгорисполкома. Щеглов запихнул меня в дежурку, сказал её обителям-милиционерам, что сейчас донесёт протокол. Я расстался с часами, шнурками, поясным ремнём, галстуком, содержимым карманов, после чего опер втолкнул меня в камеру, громко крикнув:

— Теперь ты не капитан милиции, а лагерная пыль!

Я тоже поднял крик, но к тому моменту, как набежали сержанты из дежурки, прежние сидельцы уголовного вида успели оторваться от души, а скованные руки, браслеты Щеглов не снял, помешали обороняться в полную силу.

Извлечённый из клетки, начал жаловаться старлею из дежурки на действия опера. Тот ничего не сказал, только отомкнул наручники и приказал сержанту отвести меня в туалет — умыться, потом устроил в отдельную камеру. Спросил только, разглядывая изъятое:

— Вы — Генеральный директор АЗЛК?

— Исполняющий обязанности. Номенклатура ЦК КПСС, если что.

— Наверно, Щеглов сильно недоволен качеством своего «москвича», — схохмил пожилой старшина с повязкой «помощник оперативного дежурного».

Я не стал скрывать, на фоне оперов простые мужики из дежурной части смотрелись, по крайней мере, адекватными, и поведал:

— Щеглов где-то просрал 30 тысяч рублей, которые мне пытался всучить как взятку, а я отказался. Денег нет, доказательств тоже. Обидно, наверно.

Дежурка грохнула смехом. Пока сидел в камере, предложили чаю и сигарету. Расспрашивали о смене модельного ряда АЗЛК, участии «москвичей» в ралли, в общем, для них я был живым развлечением.

Дали бумагу, ручку, позволили написать заявление на имя начальника ГУВД, копию — в прокуратуру. Указал фамилию старшего лейтенанта, спасшего меня от мордобоя, был уверен — тот вряд ли подтвердит, что Щеглов дал команду «фас», но что опер втолкнул интеллигентного человека к уркам, не сняв наручники, отрицать не станет.

Одно угнетало — меня никто не спешит выручать. Если до вечера не вытащат, как пить дать придётся здесь торчать до понедельника. Там к прокурору на санкцию ареста… Если только не возьмут санкцию без моего присутствия.

Щеглов потащил меня на третий этаж в кабинет только минут через сорок, не без удовлетворения глянув на расквашенную физиономию и залитую кровью рубашку. Там знакомая мне четвёрка принялась «колоть», угрожая всеми карами земными и небесными. Либо, как вариант, предлагая полное прощение грехов в случае признания и указания — где спрятал бабки.

— Парни! У вас же ни черта нет. Через три часа придётся отпустить, в дежурке зафиксировано время доставления в ГУВД.

— Отпущен ты будешь лет через пятнадцать. Заодно и опущен, — пророчествовал маломерок.

В общем, базарили ни о чём, меня даже не били, пока по внутренней громкой связи не прозвучало:

— Севастьянов! Щеглов! С задержанным Бруновым и всеми материалами срочно проследуйте в кабинет начальника ГУВД.

— Что бы это могло быть? — я осторожно потрогал зубы, вроде не шатаются.