Гений АЗЛК (СИ). Страница 27

Опера не удостоили меня ответом.

Через приёмную зашли в кабинет без особых формальностей и церемоний, там, кроме сидящего на начальственном месте крайне недовольного толстого генерал-лейтенанта, присутствовали ещё мужчины, среди них ни одного знакомого лица. Мне на поддержку прибыла кавалерия? Или все хором начнут меня топить?

Я не совсем трус, но тут даже задница вспотела.

— Товарищ Брунов! Вас били? — начал разговор благообразный тип с депутатским значком на пиджаке.

— Оперуполномоченный Щеглов сковал мне руки наручниками и втолкнул в камеру к уголовникам, сообщив им, что я — бывший сотрудник милиции.

— Неправда! — взвизгнул тот, но замолчал после резкого генеральского «заткни пасть».

Далее события развивались близко к продуманному заранее сценарию, не предусматривавшему, правда, рихтовку моей физиономии. Выплыло и совершение следственных действий без возбуждения уголовного дела, и нарушение оформления при получении подотчётных 30 тысяч…

Выбрав момент, я ввинтился в разговор сильных мира сего.

— Товарищ генерал-лейтенант! Обращаюсь к вам как к начальнику органа дознания с официальным заявлением о совершённых Щегловым и Севастьяновым преступлениях. В моём кабинете установлен магнитофон, он зафиксировал, как я отказывался принять взятку, но Щеглов активно подстрекал меня к взяточничеству. Считаю также, что упомянутые деньги они присвоили по предварительному сговору, намереваясь списать на то, что я их принял в виде взятки. Готов доказать активное участие гражданина Севастьянова в попытке сокрытия преступления, совершённого бывшими сотрудниками компании «Автоэкспорт», в отношении которых уголовное дело ведёт прокуратура города. Прошу оформить моё заявление официальным протоколом и зарегистрировать в установленном законом порядке.

Если до этого момента существовали какие-то пути отыграть ситуацию назад, о чём-то договориться и повернуть иначе, вот такое, сказанное прямо и публично, сожгло мосты. Школа Марины, спасибо, родная, земля тебе пухом.

— Сергей Борисович, я бы рекомендовал повторить заявление этому товарищу, — посоветовал благообразный. — Начальник управления прокуратуры СССР по надзору за следствием и дознанием в органах внутренних дел. Простите, я не представился, Сергеев Фёдор Ильич, Отдел административных органов ЦК КПСС. Хоть уголовно-процессуальный кодекс прямо не предусматривает, задержание столь ответственного работника милицией недопустимо без информирования нашего отдела. Вы что же, товарищи милиционеры, предполагаете, что ЦК согласует назначение Генеральным директором крупнейшего завода кандидатуру гражданина, немедленно приступающего к получению взяток? Вы именно таким образом представляете руководящую и направляющую роль партии?

Менты вполне могли бы сказать, что мой предшественник, столь же успешно одобренный на Старой площади, в криминальной деятельности преуспел, но благоразумно промолчали, не будучи самоубийцами. Я провёл в ГУВД ещё шесть часов, не самых приятных. Подписал протокол допроса, потом протоколы очной ставки с операми, причём без галстуков, шнурков и ремешков теперь были они. В паузе успел попросить телефон и набрать домой: отбой тревоги, но буду поздно. Попросил Валю приехать.

Прокурорский сообщил, что задержал всю четвёрку в рамках дела об «Автоэкспорте». Севастьянов, рассчитывая на снисхождение, начал сдавать заказчика наезда на меня, тот шантажировал полковника, что в случае общего провала раскроет следствию, какую сумму получил бравый БХССник за укрывательство преступного сообщества.

— Сергей Борисович! Не для протокола, — спросил следователь на прощание. — Всё же — где деньги?

Так я и куплюсь на этот доверительный тон!

— В понедельник отдам вам кассету, да и мою секретаршу допросите — она слышала весь разговор по отключённому селектору. Щеглов зачем-то бросился к окну после моего отказа принять взятку, потом умчался.

— Вы это говорили. То есть, по-вашему, унёс с собой. А 5 тысяч?

— Могу только предполагать. Они подложили их в «волгу», намереваясь меня обвинить, что получил их в качестве взятки, ума не приложу — каким именно образом, а водитель обнаружил и объявил своими. Эти герои возьмут на себя ещё один эпизод преступной деятельности? Пусть берут. Сурен так или иначе будет кричать «мамой клянусь, мои деньги». Так или иначе, возмещать ущерб предстоит из имущества четвёрки.

— Им в любом случае — конфискация имущества, — он подмигнул. — Ладно! Ваш водитель — мошенник, но по сравнению с УБХСС — ангел во плоти.

На том расстались.

Валентина забрала меня прямо от ГУВД, в метро с такой рожей идти не хотелось, и такси вряд ли бы остановилось. Ахнула, всплеснула руками.

— Если столь впечатлена, давай я за руль сяду.

— Серёженька! Что ты! Тебе и так досталось. А какого страха мы натерпелись!

— Расскажешь по пути, здесь стоять нельзя. Да и пожрать бы! Менты, как ты понимаешь, не хлебосольничали.

Она запустила мотор и тронулась.

— У меня токарь сидел, жаловался на колики в животе. Тут бу-м-м, прямо во время приёма в окно влетает твой пакет. Хватаю пакет, приоткрываю, в нём сто-о-олько денег!

— 25 тысяч. Заставил урода при мне пересчитать. Ты проверила купюры?

— Только одну. Извинилась перед больным, выпроводила его, сунула четвертную под ультрафиолет, никаких там скрытых знаков нет. Спрятала в венткамере. Сняла твой козырёк с карниза. Смотрю — тебя увозят. Я — домой, Машка в панике, Мариночка — в слёзы…

— Последнее — лишнее. Но всё хорошо, что хорошо кончилось.

— С этим козырьком на подоконнике… Ты здорово придумал!

— Иначе как бы закинул в твоё окно? Здорово, что куривший внизу опер не поднял голову вверх и не видел бросок, пока пытавшийся мне всучить эти деньги не высунулся из окна. Так хотелось его выпихнуть и подержать за щиколотки!

— Серёжа, не надо! И так мы чужие деньги присвоили.

— Ничего. Эти бандиты в погонах столько натырили, что с лёгкостью отдадут. И Сурен поднялся!

Рассказал ей про служебную «волгу».

— Вот жук! Мне не сказал.

— Правильно сделал. Ты вроде как не при делах. Он тоже.

— Серёжа! У меня до сих пор руки дрожат.

Мы отъехали от Петровки и оживлённого центра, Валя приняла к тротуару, включив аварийку. Без слов обняла и прижалась, стараясь не трогать разбитый торец.

— Я — соучастница преступления! Но для тебя готова на всё.

— Даже на бьюти-сейшн с дамочками из ЦК?

— Только в компании с Машкой. Серёжа, а если бы всплыло… Сколько полагается?

— Открытое похищение государственного и общественного имущества в особо крупных размерах, до пятнадцати или высшая мера, меня сегодня в ГУВД просветили. Не бойся, ты шла бы соучастницей. 12 — максимум, вышла бы по УДО…

— Брунов! Вот сейчас как врежу! Прямо в челюсть! Не посмотрю, что и так битый!

— Я тоже не смотрю на свою битость.

И поцеловал в губы.

— Вкус крови!

— Ты думала — томатный соус? Едем домой! Мужик, заработавший 25 штук, пусть даже ценой стресса и разбитой рожи, достоин ужина.

Машка не удостоилась информации о добыче, ей достаточно знать, что всё хорошо.

В реальности — не совсем. Через час позвонил полковник из УКГБ, предупредил, что за решёткой находится далеко не полный список фигурантов цепочки. На свободе остались сильно на меня обиженные. Рекомендовал соблюдать осторожность и пообещал подробности на воскресной тренировке.

Мне очень хотелось узнать, как сработал механизм «алярм!», включённый Марианной Витальевной при задержании, кто конкретно подсуетился спустить на ментов ответственного товарища Сергеева из ЦК КПСС, в присутствии которого даже начальник ГУВД писал горячим. А кто лишь примажется к успеху операции «Спасение рядового Райана» и будет от Райана, конкретно — меня, демонстративно ждать благодарности.

Как хорошо было дома, даже в съемной квартире! Мариночка что-то лепечет, Машка, прогулявшая из-за алярма институт, хлопочет на кухне, Валя в очередной раз смазывает мне ваткой боевые отметины на фасаде, благодать!