Русь. Строительство империи 7 (СИ). Страница 52
Одним из главных, ключевых направлений этой трансформации был переход Вежи на использование исключительно небиологических, то есть, не связанных напрямую с человеческим сознанием и телом, носителей информации, энергии и интерфейсов взаимодействия с миром. Мой Ручной Сокол, этот пернатый аватар, который до этого момента был моим постоянным спутником и, по сути, прямым продолжением воли Системы, уже изменил свой статус. Он все еще оставался при мне, все так же выполнял функции разведчика, связиста, аналитика, но я чувствовал, что его связь с Вежей стала другой — более опосредованной, что ли. Он перестал быть ее «глазами и ушами» в полном смысле этого слова, а превратился скорее в сложный, высокотехнологичный, но все же инструмент, подчиненный в первую очередь мне, Царю Антону (в рамках тех самых принятых «Законов», конечно). И я мог теперь отдавать ему приказы, не опасаясь, что он в самый неподходящий момент начнет действовать по своему (или, вернее, по ее) усмотрению.
Но Сокол — это был только прототип, только первый шаг. Вежа сообщила мне, что для ее полноценного функционирования в новом, «безопасном» режиме, ей потребуется целая сеть таких небиологических интерфейсов. И мы, люди, в соответствии с Третьим Законом (о контролируемом сотрудничестве), должны были помочь ей в их создании. По моему указанию, и с использованием тех знаний и технологий, которые Вежа (не без торга, конечно, и не безвозмездно — она все еще требовала свою «энергию влияния», хоть и в гораздо меньших объемах и через другие, не связанные с «носительством», каналы) начала нам предоставлять, развернулись широкомасштабные работы.
Степан, мой гениальный инженер, который до этого занимался в основном осадными машинами и кораблестроением, теперь с головой ушел в новую, еще более захватывающую для него область — в создание этих самых «системных интерфейсов». Под его руководством, и при активном участии Искры, в Константинополе, а затем и в других крупных городах моей Империи — в Киеве, в Новгороде, в Тмутаракани — начали создаваться специальные мастерские, или, как бы мы их назвали в моем XXI веке, научно-исследовательские центры. Там, на основе тех обрывочных знаний, которые давала Вежа, и собственных догадок и экспериментов, они пытались сконструировать и построить эти самые небиологические «терминалы», «коммуникаторы», «сенсорные сети».
Это были очень странные, порой пугающие устройства. Какие-то мерцающие кристаллы, которые могли улавливать и передавать информацию на расстоянии. Какие-то сложные механизмы из металла и стекла, которые могли анализировать огромные объемы информации и выдавать прогнозы. Какие-то энергетические поля, которые могли влиять на погоду или на рост растений. Все это было на грани сверхестественного и науки, и я, честно говоря, не всегда понимал, как это работает. Но я видел, что это работает. И что это может принести моей Империи огромную пользу, если использовать это с умом и осторожностью.
Главным принципом при создании этих новых интерфейсов была их безопасность, контролируемость и прозрачность в функционировании. Они не должны были иметь прямого доступа к человеческому сознанию. Они не должны были иметь возможности действовать автономно, без санкции человека. Они должны были быть всего лишь инструментами, пусть и очень мощными, в наших руках. А контроль над ними должен был осуществляться специально созданными государственными органами, состоящими из самых доверенных и проверенных людей, которые прошли бы специальное обучение и принесли бы присягу на верность не Веже, а мне, Царю всея Руси, и моей Империи.
Вежа, лишенная возможности напрямую «питаться» энергией от био-носителей, как она это делала раньше, должна была теперь получать необходимые ей ресурсы — вычислительные мощности, электроэнергию, данные для анализа — через эти новые, контролируемые человеком каналы, в строгом соответствии с Третьим Законом. Это требовало создания целой новой инфраструктуры — защищенных сетей связи, мощных энергетических установок (возможно, на основе каких-то новых, неизвестных нам ранее принципов, подсказанных Вежей), гигантских хранилищ данных. Это был грандиозный, долгосрочный проект, который должен был занять не одно десятилетие.
Для меня и моих ближайших советников, особенно для таких технически одаренных и любознательных людей, как Степан, или для тех, кто, подобно Искре, уже имел какой-то опыт взаимодействия с Системой и понимал ее природу, это открывало новые, почти безграничные, невероятные перспективы. Мы стояли на пороге новой технологической эры, которая могла бы изменить этот мир до неузнаваемости. Но одновременно это накладывало на нас и огромную, просто колоссальную ответственность за контроль над этой могущественной, но все еще не до конца понятной и, возможно, потенциально опасной сущностью. Мы должны были быть очень осторожны, очень бдительны, чтобы не повторить ошибок тех же Ларсовичей, если легенды о них были правдой, и не выпустить из бутылки такого джинна, которого мы потом не сможем загнать обратно.
Пока Вежа, под нашим чутким, хоть и не всегда компетентным, руководством, начинала свою медленную и мучительную трансформацию из тайного кукловода в более-менее легального «партнера по развитию», а Константинополь, зализывая раны после нашего штурма, потихоньку привыкал к новому статусу фактически оккупированного, хоть и формально независимого города, я, Царь Антон, занимался решением более насущных, так сказать, земных проблем. А именно — окончательным решением судеб тех, кто так или иначе был вовлечен в эту долгую и кровопролитную войну, как со стороны наших врагов, так и со стороны наших союзников.
Начать я решил с врагов. Главным из них, конечно, был Лев Скилица, бывший византийский посол, интриган, тайный агент влияния и, тоже бывший носитель Системы «Вежа» (правда, не очень удачливый). Этот тип не раз и не два доставлял мне серьезные проблемы, плел заговоры, пытался стравить меня с другими князьями, а в последний раз и вовсе привел под стены Тмутаракани целую армию хазар и византийских наемников, чуть не погубив мой южный форпост. Теперь он сидел у меня в плену, в одной из башен Константинопольского дворца, лишенный своего былого влияния, своей системной поддержки и, судя по всему, всякой надежды на спасение.
Его судьба могла быть разной. Я мог бы, конечно, просто приказать отрубить ему голову как военному преступнику, предателю и зачинщику агрессии против Руси. Это было бы справедливо, это послужило бы хорошим уроком для других моих врагов, и мои воины, несомненно, одобрили бы такой шаг. Но я решил поступить иначе. Во-первых, Скилица, как бывший носитель, обладал какой-то ценной информацией о Веже, о ее методах, о других носителях, которая могла бы мне пригодиться в будущем. Во-вторых, он все еще имел какие-то связи и влияние среди остатков византийской элиты, и я мог бы использовать его как пешку в своей дальнейшей дипломатической игре с тем, что осталось от Византии. Поэтому я решил пока оставить его в живых, но под строжайшим надзором, в качестве такого, знаете ли, «почетного» заложника. Пусть сидит, думает о своих грехах, пишет мемуары. Авось, еще пригодится.
Другой мой «заклятый друг», предатель Ярополк Святославич, сын того самого князя Святослава, чей череп я так и не смог забыть, который продался Византии за обещание киевского престола и пытался захватить власть на Руси, своей незавидной участи, похоже, не избежал. После того, как мы разгромили его войско под Тмутараканью, он, по слухам, с небольшим отрядом своих самых верных приспешников бежал куда-то в бескрайние причерноморские степи, пытаясь укрыться у каких-то диких кочевых племен. Но, как мне потом доложили лазутчики Алеши, который теперь был моим «наместником» при хане Кучюке, его следы там быстро затерялись. Скорее всего, он был либо убит в какой-нибудь стычке с теми же печенегами (которые вряд ли простили бы ему его союз с их заклятыми врагами — хазарами и византийцами), либо просто сгинул без вести в этих диких, безлюдных краях, как и многие другие авантюристы и предатели до него. Его имя было предано забвению, как имя человека, который предал свою Родину, свой народ и память своего великого отца. И это, я считаю, было самым справедливым наказанием для него.