Русь. Строительство империи 7 (СИ). Страница 49

Глава 19

Переговоры с Вежей — если это вообще можно было назвать переговорами, скорее уж, это был какой-то сложнейший, многоуровневый торг, где на кону стояло не золото и не земли, а само будущее человечества, — продолжались, как мне показалось, целую вечность. Хотя на самом деле, наверное, прошло не больше нескольких дней, может быть, неделя. Мы сидели в этом мрачном, холодном подземелье, освещенные лишь тусклым светом факелов и призрачным, неземным сиянием, исходящим от черной стеллы и голограммы Вежи, и спорили, ругались, убеждали, угрожали, искали компромиссы, шли на уступки и снова возвращались к исходным позициям. Это было невероятно тяжело и физически (от постоянного напряжения и недосыпания), и, главное, морально. Я чувствовал себя так, будто на моих плечах лежит ответственность за весь мир, и одно неверное слово, одно неправильное решение может привести к катастрофе вселенского масштаба.

Царь Антон, то есть я, проявил в этих «переговорах» (сам удивляюсь, откуда что взялось!) недюжинную выдержку, какой-то внезапно проснувшийся во мне дипломатический талант (видимо, годы офисной работы и общения с начальством все же не прошли даром) и поистине несгибаемую, почти ослиную волю. Я зубами и когтями цеплялся за каждый пункт моих «Законов Системы», понимая, что от них зависит, останемся ли мы, люди, хозяевами своей судьбы, или превратимся в послушных марионеток этой всемогущей, но совершенно чуждой нам сущности.

Вежа, в свою очередь, тоже не собиралась сдаваться без боя. Она использовала весь свой арсенал — и логику, и софистику, и прямые угрозы (хотя и завуалированные), и соблазнительные обещания, и даже, как мне показалось, какие-то попытки ментального воздействия (но я, наученный горьким опытом, старался держать свою «психическую оборону»). Она пыталась найти лазейки в моих формулировках, предлагала свои «улучшения» и «дополнения», которые на поверку оказывались минами замедленного действия, способными в будущем свести на нет все наши договоренности. Но я, при неоценимой помощи старого византийского императора (который, кажется, проникся ко мне некоторым уважением и теперь выступал на моей стороне, как опытный юрист, выискивающий подводные камни в договоре) и Искры (чей холодный, аналитический ум был очень кстати), старался не поддаваться на ее уловки и твердо стоять на своем.

В конце концов, после многих дней и ночей этих изнурительных, почти нечеловеческих споров, мы, наконец, пришли к какому-то подобию соглашения. Вежа, убедившись, видимо, в моей непреклонности и, возможно, просчитав, что такой договор, несмотря на все его жесткие ограничения, все же лучше для нее, чем риск полного уничтожения ее главного ретранслятора или непредсказуемого, открытого конфликта со мной и моей Империей (которая, как она теперь знала, тоже была не лыком шита), формально, хоть и с явной неохотой, согласилась принять предложенные мной «Законы Системы». Правда, с некоторыми поправками и уточнениями, которые, как мне показалось, не меняли их сути, но давали ей какую-то минимальную свободу маневра в будущем. Ну, да бог с ней, идеальных договоров не бывает, а этот, учитывая обстоятельства, был просто верхом дипломатического искусства с моей стороны.

Византийский император и Искра, выступившие невольными (а может, и вольными) свидетелями и участниками этого исторического процесса, также подтвердили свое согласие с итоговым текстом «Законов». Старик даже прослезился, когда Вежа объявила о своем решении. Кажется, он действительно поверил, что у человечества появился шанс.

Момент формального принятия «Законов» сопровождался каким-то очень странным, почти мистическим событием. Древняя черная стелла в центре зала, которая до этого лишь тускло пульсировала своим неземным светом, вдруг вспыхнула невероятно ярко, озарив все подземелье каким-то слепящим, почти белым сиянием. Одновременно с этим мы все — и я, и Искра, и император, — ощутили мощнейший, но очень короткий энергетический импульс, который прошел сквозь нас, вызвав легкое головокружение и покалывание во всем теле. А затем в моем интерфейсе (и, как я потом узнал, в интерфейсах Искры и императора тоже, если они у них еще оставались) появилось официальное системное уведомление: «Протокол взаимодействия „Вежа-Носитель“ изменен. Активирован новый протокол „Вежа-Цивилизация“ на основе принятых Законов. Статус „Носитель“ аннулирован. Все активные навыки и ранги заморожены до особого распоряжения или деактивированы».

Это не подписание какого-то там документа на бумаге, которого у нас и не было. Это было нечто гораздо большее. Это было какое-то фундаментальное, необратимое изменение в самой структуре взаимодействия между Вежей и этим миром, зафиксированное на каком-то глубинном, энергетическом или информационном уровне. Старый порядок, основанный на тайном, неконтролируемом манипулировании носителями, на выкачивании из них «энергии влияния», на бесконечных войнах и конфликтах, уходил в прошлое. По крайней мере, я на это очень надеялся. Наступала новая эра — эра сосуществования, основанного на четких, хоть и выстраданных, вынужденных, но все же правилах.

Однако я прекрасно понимал, что принятие этих «Законов» — это только первый, пусть и очень важный, шаг. Гораздо сложнее будет обеспечить их реальное соблюдение со стороны такой хитрой и могущественной сущности, как Вежа. И еще сложнее будет справиться с теми последствиями, которые эти изменения, несомненно, повлекут за собой — и для меня лично, и для моей Империи, и для всего этого мира. Впереди нас ждало еще очень много работы. И очень много опасностей.

Одним из первых и, пожалуй, наиболее ощутимых для меня лично последствий принятия этих наших с Вежей «Законов Системы» стало изменение моей прямой, почти интимной связи с ней, которая на протяжении всего этого времени была для меня одновременно и спасением, и проклятием, и источником невероятных возможностей, и причиной постоянного напряжения.

В соответствии со Вторым Законом, который я отстоял с таким трудом и который, как мне казалось, был одним из ключевых в нашем договоре, Вежа должна была немедленно и навсегда прекратить свою порочную практику использования людей — любых людей, будь то я, или какой-нибудь завалящий староста из самой глухой деревни, — в качестве своих прямых биологических носителей, своих «батареек», своих каналов для сбора «энергии влияния» и прямого, неконтролируемого воздействия на мир.

Для старого византийского императора (который, по его словам, уже давно пытался избавиться от этой связи, но не мог) это означало кардинальные, почти революционные перемены. Привычный, ставший уже почти родным интерфейс Системы, который постоянно висел у меня перед глазами (вернее, в моем сознании), который давал мне подсказки, задания, информацию, который отображал мои очки влияния, мои ранги, мои навыки, — этот интерфейс начал трансформироваться прямо на моих глазах.

Он не исчез полностью, нет. Вежа, видимо, все еще нуждалась в каком-то канале связи со мной, как с представителем «человеческой цивилизации», с которым она заключила этот договор. Но его функционал резко, катастрофически сократился. Исчезла та самая заветная вкладка «Очки влияния», на которую я так часто заглядывал, подсчитывая свои «богатства» и прикидывая, на что бы их потратить. Исчезла возможность тратить эти очки на приобретение или улучшение моих сверхъестественных, системных навыков — на «Берсеркера», на «Регенерацию», на «Ауру Лидера» и прочие «плюшки», которые не раз спасали мне жизнь и помогали побеждать врагов. Исчезла возможность мгновенного исцеления ран, повышения физических характеристик, получения доступа к каким-то скрытым знаниям или технологиям. Все это было теперь недоступно.

Мои ранги носителя — «Староста», «Претор», «Легат», «Трибун», — которые так много значили в моей прежней, «системной» жизни, которые определяли мое место в невидимой иерархии Вежи, которые давали мне определенные преимущества и открывали новые возможности, — эти ранги были либо полностью аннулированы, либо, как гласило системное сообщение, «заморожены до особого распоряжения или полной деактивации». Они превратились в своего рода почетные, но уже не действующие титулы, как ордена и медали у отставного генерала. Я перестал быть активным генератором той самой «энергии влияния» для Вежи, перестал быть ее «батарейкой». Меня, так сказать, «отключили от матрицы».