Русь. Строительство империи 7 (СИ). Страница 44
Аватар Вежи обратила свой пристальный, пронзительный взгляд непосредственно на меня, и я почувствовал, как ее нечеловеческий, всепроникающий разум сканирует меня, проникает в самые потаенные уголки моего сознания, читает меня, как открытую книгу. Это было неприятное, почти болезненное ощущение, от которого хотелось закричать, закрыться, убежать.
— Ты, Антон, — она произнесла мое имя так, словно оно было ей давно и хорошо знакомо, словно она знала обо мне все, даже то, чего я сам о себе не знал, — ты, правитель этой твоей новой, еще такой молодой и неокрепшей Русской Империи, — самый успешный, самый перспективный мой «проект» за последнее время. Ты превзошел все мои ожидания, все мои расчеты. Ты доказал свою удивительную способность к обучению, к адаптации, к выживанию в самых неблагоприятных условиях. Ты показал свою волю к победе, свою способность достигать поставленных целей, несмотря ни на какие препятствия. И теперь, Антон, перед тобой открываются еще более грандиозные, еще более захватывающие перспективы. Или же, — в ее голосе прозвучала едва заметная угроза, — ты можешь все это разрушить, все это перечеркнуть, поддавшись своим примитивным человеческим страхам, своим глупым сомнениям, науськиваниям этого сломленного, обиженного на весь мир старика, который не смог справиться с той ответственностью, которую я на него возложила.
Голос Вежи был убедительным, логичным, почти гипнотическим. Он обещал мне величие, могущество, бессмертие. Он рисовал передо мной картины будущего, от которых захватывало дух. Но в нем не было и тени человеческого тепла, сочувствия, понимания. Это был голос чистой, холодной, безжалостной логики, преследующей свои собственные, неведомые, непостижимые для людей цели. И я понимал, что если я поддамся этому соблазну, если я поверю ей, то это будет конец. Конец меня как человека. Конец моей свободы. Конец всего того, за что я боролся и во что верил.
Вежа, видя, что я колеблюсь, что ее слова, несмотря на всю их холодность и чужеродность, все же производят на меня какое-то впечатление (а как они могли не производить, черт возьми, когда тебе обещают такое!), решила, что называется, «дожать» меня, усилить давление, развернув передо мной поистине ослепительную, почти божественную картину того будущего, которое она мне якобы предлагала.
Голограмма рыжеволосой девушки, ее аватара, сделала едва заметный шаг вперед, и пространство вокруг нее словно ожило, наполнилось какими-то странными, мерцающими, переливающимися всеми цветами радуги видениями, которые проносились перед моими глазами, как в калейдоскопе. Я увидел свою Русскую Империю, но не ту, что была сейчас — еще слабую, раздираемую внутренними противоречиями, окруженную врагами, — а другую. Великую, могучую, несокрушимую, раскинувшуюся от Балтийского моря на западе до Тихого океана на востоке, от Ледовитого океана на севере до жарких пустынь и гор Индии на юге. Я увидел города, построенные не из дерева и камня, а из каких-то сверкающих, неземных материалов, с башнями, уходящими в самое небо, с летающими по воздуху экипажами, с садами, цветущими круглый год. Я увидел людей, живущих в этих городах, — красивых, здоровых, умных, одетых в какие-то удобные и изящные одежды, — людей, которые не знали ни голода, ни болезней, ни нужды, ни страха перед будущим. Я увидел армии, оснащенные таким оружием, о котором сейчас нельзя было и мечтать, — оружием, способным испепелять врагов на расстоянии, разрушать горы, управлять стихиями, — армии, которые могли бы защитить мою Империю от любых, даже самых страшных врагов, будь то демоны из преисподней или пришельцы из других галактик.
— Все это, Антон, — прозвучал в моей голове или прямо в воздухе ее мелодичный, но лишенный всякой теплоты голос, полный какой-то скрытой, почти гипнотической силы и обещания, — все это может стать твоим. И не просто твоим, а реальностью для всего твоего народа, для всей твоей страны. Объединенная под твоей мудрой и твердой рукой Русь станет не просто одной из многих империй этого мира. Она станет ядром новой, всемирной, вселенской цивилизации, которая принесет порядок, мир и процветание всему человечеству, а может быть, и другим разумным расам, если они существуют во вселенной.
— Я дам тебе доступ к таким знаниям и технологиям, — продолжала она, и ее изумрудные глаза сверкали, как два далеких, холодных солнца, — которые позволят тебе и твоему народу достичь невиданных, почти божественных высот. Вы сможете победить все болезни, даже саму смерть, продлить человеческую жизнь до сотен, даже тысяч лет, сохранив при этом молодость, силу и ясность ума. Вы сможете освоить новые, неисчерпаемые источники энергии, которые дадут вам неограниченную власть над материей. Вы сможете изменять климат, терраформировать пустыни, превращая их в цветущие сады, создавать новые миры на других планетах. Вы сможете путешествовать к самым далеким звездам, познавать тайны вселенной, общаться с другими цивилизациями.
— Я предлагаю тебе не просто власть, Антон, — в ее голосе прозвучали какие-то новые, почти соблазнительные нотки. — Власть — это слишком мелко, слишком примитивно для таких, как мы с тобой. Я предлагаю тебе нечто гораздо большее. Я предлагаю тебе стать моим главным партнером, моим со-творцом, моим, если хочешь, наместником в этом мире, в построении нового, совершенного, идеального миропорядка. Тебе нужно лишь одно — полностью, без остатка, довериться мне, моей мудрости, моим расчетам. Продолжать свою экспансию, свое развитие, свое собирание земель, поставляя мне ту «энергию влияния», которая необходима для этих великих, вселенских свершений. Вместе, Антон, мы изменим эту реальность до неузнаваемости. Мы сделаем ее лучше, чище, справедливее, совершеннее. Мы создадим рай на земле. И ты будешь его главным архитектором. Его первым правителем. Его богом.
Соблазн был невероятно, почти невыносимо велик. Вежа предлагала мне все, о чем я, Антон Ларин, бывший офисный клерк, а ныне — Царь всея Руси, мог только мечтать, и даже больше. Она предлагала мне не только личное могущество, бессмертие, почти божественный статус. Она предлагала мне возможность сделать счастливым мой народ, мою страну, все человечество. Она предлагала мне реализовать самые смелые, самые утопические мечты о справедливом, идеальном обществе. Она апеллировала к моим самым глубинным, самым потаенным амбициям, к моему желанию не просто править, а творить, изменять мир, войти в историю как величайший из правителей, как создатель новой, совершенной цивилизации. Она предлагала мне стать почти… да что там почти, она предлагала мне стать настоящим богом этого мира! И кто, скажите на милость, устоял бы перед таким искушением? Особенно человек, который уже вкусил сладость власти, который уже почувствовал свою силу, свою избранность, свою способность вершить судьбы миллионов?
Я стоял, как завороженный, глядя на эти мерцающие, манящие видения будущего, слушая этот чарующий, гипнотический голос, и чувствовал, как моя воля, моя решимость, мое критическое мышление начинают таять, как воск на огне. Еще немного, еще чуть-чуть, и я бы, наверное, сказал «да». Я бы согласился на все ее условия, я бы отдал ей все, что у меня есть, — свою душу, свою свободу, свою человечность, — лишь бы получить то, что она мне обещала. Лишь бы стать тем, кем она мне предлагала стать. Богом.
В тот самый момент, когда я, Царь Антон, почти уже готов был поддаться этому дьявольскому искушению, когда видения будущего, нарисованные Вежей, ослепили мой разум и парализовали мою волю, когда я уже почти открыл рот, чтобы произнести это роковое «да», раздался резкий, хриплый, но полный какой-то отчаянной силы голос старого византийского императора.
— Не слушай ее, Антон! — воскликнул он, превозмогая свой страх, свою слабость, свою боль, и в его голосе звучала такая страсть, такая убежденность, что я невольно вздрогнул и очнулся от этого гипнотического наваждения. — Это ложь! Все это — ложь! Красивая, сладкая, манящая, но ядовитая ложь! Это путь в рабство, Антон! В позолоченную, комфортабельную, но все же клетку!