Русь. Строительство империи 7 (СИ). Страница 31
Гарнизон города, по данным моей разведки (и Сокола, конечно), хоть и понес потери в предыдущих сражениях, особенно в морской битве, все еще насчитывал многие тысячи, а то и десятки тысяч (точно подсчитать было трудно) опытных и хорошо вооруженных воинов. Это были и элитные тагмы — своего рода гвардейские полки — схоларии, экскувиторы, ариѳмосы, и городское ополчение, и наемники со всех концов света. Особую головную боль мне доставляла знаменитая Варяжская гвардия императора — отборные воины из Скандинавии, Англии, и, как это ни парадоксально, из Руси. Эти ребята славились своей невероятной стойкостью, верностью и умением драться двуручными секирами, и я знал, что они будут стоять насмерть, защищая своего императора и этот город, который стал для них второй родиной и источником неплохого дохода.
Кроме того, в городе имелись огромные, накопленные веками запасы продовольствия, воды (благодаря сложной системе цистерн и акведуков), оружия, боеприпасов, всего того, что было необходимо для многомесячной, а то и многолетней осады. И, конечно же, византийцы обладали своим главным козырем, своим секретным оружием — «греческим огнем». Эту адскую смесь, которую нельзя было потушить водой, и которая прилипала ко всему, сжигая дерево, железо и человеческую плоть, они могли использовать как с кораблей (но наш флот теперь надежно блокировал их в Золотом Роге), так и со стен, из специальных сифонов или ручных метательных устройств, наводя ужас на любого противника. Я уже имел «удовольствие» столкнуться с этим чудом византийской химии в морском бою, и впечатления, скажу я вам, остались не из приятных.
Степан, мой главный по осадной части, развернул свои лучшие орудия — камнеметы всех мастей, от легких «скорпионов» до тяжелых «онагров» и требушетов — и начал методичный, планомерный обстрел наиболее, на его взгляд, уязвимых участков стен. Огромные камни, некоторые весом в несколько сот килограммов, с оглушительным грохотом, от которого дрожала земля, обрушивались на древние укрепления. Но стены Феодосия, построенные на совесть, в основном выдерживали этот удар. Лишь изредка нашим камнеметчикам удавалось обрушить несколько зубцов с башни, или проделать небольшую брешь во внешней, менее прочной стене, которую византийцы тут же, под прикрытием ночи, спешили заделать. Наши арбалетчики, несмотря на свою меткость и дальнобойность, тоже несли потери от ответного огня византийских лучников и камнеметов, которые были установлены на многочисленных башнях и вели прицельную стрельбу по нашим позициям.
Первые несколько попыток моих воевод, особенно тех, кто был помоложе и погорячее, пойти на штурм отдельных, казалось бы, ослабленных участков, закончились плачевно. Византийцы встречали атакующих таким шквалом огня — стрел, копий, камней, кипящей смолы, и, конечно же, «греческого огня», — что наши воины, понеся тяжелые потери, вынуждены были откатываться, так и не достигнув стен. Осадные башни, которые мы с таким трудом подкатывали к рвам, вспыхивали, как факелы, от попадания «греческого огня», штурмовые лестницы ломались под градом камней, а те немногие смельчаки, которым удавалось взобраться на стены, немедленно уничтожались превосходящими силами противника. Стало ясно, что простой нахрапистостью эту крепость не взять. Начиналась долгая, изнурительная осадная война, война на истощение, где главным оружием должны были стать не только сила и храбрость, но и терпение, хитрость, инженерное искусство и, возможно, удача.
Я быстро понял, что взять Константинополь прямым штурмом, не имея какого-то чуда или подавляющего численного превосходства (а его у меня, несмотря на внушительную армию, все же не было против такого города и такого гарнизона), будет стоить мне большей части моих лучших воинов. А это было бы пирровой победой, даже если бы она удалась. Поэтому я приказал прекратить бессмысленные лобовые атаки и перейти к планомерной, методичной осаде, к войне на истощение.
Осада затягивалась на недели, а затем и на месяцы. Время, казалось, остановилось, превратившись в бесконечную череду однообразных, изнурительных дней. Наши войска продолжали методичный обстрел стен из камнеметов и баллист, пытаясь выявить наиболее слабые участки, разрушить башни, измотать гарнизон и подорвать его боевой дух. Мы постоянно меняли направление главного удара, концентрируя огонь то на одном секторе, то на другом, не давая византийцам расслабиться и перебросить резервы. Но стены Феодосия, казалось, были сделаны из какого-то особо прочного материала — они упорно сопротивлялись нашим усилиям.
Постоянно происходили мелкие стычки у стен. Наши дозоры и пикеты то и дело вступали в перестрелки с византийскими часовыми. Византийцы, в свою очередь, не отсиживались за стенами. Время от времени они совершали дерзкие вылазки, обычно под покровом ночи или в густом утреннем тумане, пытаясь застать нас врасплох, сжечь наши осадные машины, перебить их обслугу или просто нанести урон нашим передовым отрядам. Эти вылазки были хорошо спланированы и проводились отборными частями, включая их знаменитую Варяжскую гвардию. Нам приходилось быть постоянно начеку, держать в боевой готовности резервы, чтобы вовремя отразить эти атаки. Несколько раз дело доходило до жестоких рукопашных схваток прямо у наших осадных валов, и не всегда они заканчивались в нашу пользу.
Мы пытались делать подкопы под стены или башни, надеясь обрушить их или проникнуть в город через подземные ходы. Степан привлек для этого дела лучших горняков и землекопов, которых только смог найти в нашей армии. Они работали денно и нощно, рискуя быть заваленными землей или нарваться на контр-подкопы византийцев, которые тоже не дремали и имели большой опыт в такого рода подземной войне. Несколько раз наши подкопы были обнаружены и завалены, или же византийцы пускали в них дым или воду, вынуждая наших землекопов отступать. Но работа продолжалась, так как это был один из немногих реальных шансов преодолеть неприступные стены.
Блокада с моря и суши становилась все более плотной. Наш флот полностью контролировал Босфор и Мраморное море, не пропуская в город ни одного судна с продовольствием или подкреплениями. На суше мы также перекрыли все дороги, ведущие к Константинополю. Однако запасы в этом огромном городе, который на протяжении веков готовился к подобным осадам, были поистине неисчерпаемы. Там были гигантские подземные цистерны с питьевой водой, огромные зернохранилища, склады с вином, оливковым маслом, соленой рыбой. Голод осажденным пока явно не угрожал. Хотя, по донесениям Веславы, которая умудрялась через своих агентов получать какую-то информацию из города, цены на продукты на рынках Константинополя уже начали потихоньку расти, а среди простого люда начали распространяться слухи о возможных трудностях в будущем.
Веслава и ее отборные лазутчики в эти долгие месяцы осады работали не покладая рук, рискуя своей жизнью каждый день и каждую ночь. Они, переодевшись в византийских крестьян, рыбаков или даже монахов, проникали в ближайшие к стенам городские кварталы, изучали систему обороны изнутри, пытались найти предателей среди наемников или недовольных горожан (а такие, по слухам, были, особенно среди тех, кому задерживали жалованье или кто был обижен императором). Они исследовали сложнейшую систему городской канализации и водоснабжения, надеясь найти какой-нибудь тайный ход, ведущий под стенами. Они собирали слухи, сплетни, любую информацию о настроениях внутри города, о состоянии гарнизона, о планах византийского командования. Каждая крупица этих сведений была на вес золота и немедленно доставлялась мне.
И, конечно, мой Ручной Сокол, верный аватар Вежи. Он был просто незаменим в этой осадной войне. Неуязвимый для стрел и камней (он либо уворачивался от них с невероятной ловкостью, либо они просто проходили сквозь его полуматериальное тело), он ежедневно совершал облеты над Константинополем, передавая мне через интерфейс Вежи уникальные, детализированные данные. Он мог видеть передвижения гарнизона по стенам и внутри города, расположение их резервов, складов с продовольствием и оружием, скопления войск, готовящихся к очередной вылазке. Он даже мог замечать участки стен, которые выглядели менее прочными или были повреждены предыдущими осадами или землетрясениями (а этот регион был сейсмически активным).