Русь. Строительство империи 7 (СИ). Страница 18

Кучюк чуть склонил голову набок, в его глазах мелькнул интерес. Он был не дурак и понимал, что просто так такие речи не ведут.

— Ты видишь, хан, Русь меняется. Она больше не лоскутное одеяло из враждующих княжеств. Она становится единой, сильной. Империей. И этой Империи нужны не просто временные союзники, а надежные партнеры, связанные общими целями.

Я сделал паузу, давая ему осмыслить сказанное. Затем перешел к главному.

— Я предлагаю тебе, Кучюк, уникальный статус. Не хана кочевой орды, а Великого Хана в составе Русской Империи.

Вот тут он чуть подался вперед. В его глазах, до этого спокойных, промелькнуло что-то похожее на удивление, смешанное с недоверием.

— Великий Хан… Руси? — переспросил он, пробуя слова на вкус. — Что это значит, князь? Мои печенеги будут платить дань твоим боярам и ходить строем под команды твоих воевод? Мы — вольный народ, царь. Мы не привыкли гнуть спину перед кем бы то ни было.

— Никакой дани боярам и никакого строя под команды моих воевод, — твердо ответил я. — Твой народ останется вольным, как и прежде. Твоя власть над печенегами будет абсолютной, как и сейчас. Но твой удел, твои земли, хан, станут неизмеримо больше.

Я встал и подошел к большой карте, расстеленной на соседнем столе. Она была грубовата, нарисована нашими картографами на бычьей коже, но основные реки, города и границы земель на ней были обозначены.

— Смотри сюда, Кучюк. Вот Тмутаракань, где мы сейчас. А вот дальше, на восток и юг, лежат огромные земли. Остатки Хазарского каганата — Итиль, Семендер, все их города и пастбища. Вот Волжская Булгария, богатая и сильная, но раздираемая внутренними распрями. А вот это все, — я обвел широким жестом огромное пространство, — Дикое Поле. До самого Кавказского хребта на юге и до Уральских гор на востоке. Земли, где гуляет ветер, где пасутся несметные стада, где можно построить свою собственную кочевую империю.

Я повернулся к нему.

— Все это, хан, может стать твоим. Твоим уделом. Твоей державой. Твоя задача — завоевать эти земли. Для себя. И для Империи. Ты станешь полновластным правителем этих степей. Единственным повелителем от Дона до Урала. Великим Ханом, чье имя будут произносить с трепетом и уважением все народы степи.

Кучюк молчал, его взгляд был прикован к карте. Я видел, как в его голове ворочаются мысли. Предложение было настолько масштабным, настолько неожиданным, что требовало времени на осознание. Я не торопил его.

— Под верховным сюзеренитетом русского Царя, — добавил я, чтобы не было недомолвок. — Это значит, что ты будешь моим союзником, а не вассалом, которого можно дергать по любому поводу. Мы будем координировать наши действия против общих врагов. Мы будем торговать. Мы будем помогать друг другу. Но во внутренних делах своего удела ты будешь полным хозяином. Никто из моих людей не сунет туда нос без твоего разрешения.

Я видел, как желваки заходили у него на скулах. Это была борьба. Соблазн был огромен, но и риски немалые. Ввязаться в такую авантюру — значит поставить на карту все.

— Ты предлагаешь мне войну, царь, — наконец произнес он, оторвав взгляд от карты. — Долгую и кровавую. Хазары еще не сломлены окончательно. Булгары сильны. А Дикое Поле… там десятки племен, и каждое считает себя хозяином.

— Я предлагаю тебе славу, хан, — возразил я. — И возможность построить то, о чем твои предки могли только мечтать. Война? Да, война. Но разве печенеги боятся войны? Разве не в битвах рождается величие? Ты молод, Кучюк, у тебя есть сила, у тебя есть верные воины. Перед тобой открывается путь, который может сделать тебя легендой. А я готов помочь тебе пройти этот путь.

Я старался говорить без излишнего пафоса, но с той убежденностью, которая должна была передаться и ему. Я верил в то, что говорил. Это был не просто хитрый план, как пристроить неудобных союзников. Это был шанс создать на южных и восточных рубежах Руси мощный, но лояльный щит, который одновременно решал бы и свои собственные задачи, расширяя влияние Империи далеко в степь.

Кучюк снова посмотрел на карту, потом на меня. Его лицо было непроницаемо. Я ждал. На кону стояло многое. Если он откажется, придется искать другой выход, куда менее элегантный и куда более затратный. Но что-то подсказывало мне, что он не откажется. Слишком уж заманчивой была наживка.

Кучюк переваривал мое предложение, и я понимал, что сейчас нужно подбросить еще дровишек в костер его амбиций, дать ему не только мечту, но и вполне материальные гарантии.

— Подумай, хан, — я снова заговорил, стараясь придать голосу максимум убедительности. — Ты не просто получишь земли. Ты войдешь в историю как тот, кто превзошел старых хазарских каганов. Они сидели в своем Итиле, собирали дань с окрестных племен, но так и не смогли создать настоящую степную империю. У них не хватило ни размаха, ни воли. А у тебя хватит. Ты молод, ты голоден до славы, и за тобой идет народ, готовый следовать за своим вождем хоть на край света. Представь себе: Великий Хан Кучюк, повелитель всех степей от Дона до Яика, чье имя будет греметь по всему Востоку! Твои внуки будут рассказывать легенды о твоих походах, о твоих победах. Разве это не та судьба, о которой мечтает каждый настоящий воин?

Я видел, как в его глазах загорелся тот самый огонек, который я так хотел увидеть. Амбиции — мощнейший двигатель, особенно для таких людей, как Кучюк. Он уже видел себя не просто предводителем кочевой орды, а основателем новой династии, властелином огромных территорий.

— Это все красивые слова, царь, — все же возразил он, хотя в голосе уже не было прежней настороженности, скорее, деловая хватка. — Слава — это хорошо, но для большой войны нужны не только храбрые воины. Нужны мечи, нужны стрелы, нужно железо. Много железа. А степь железом бедна.

— И вот тут, хан, начинается наше партнерство, — подхватил я. — Я же сказал, что готов помочь тебе пройти этот путь. Русская Империя гарантирует тебе поддержку. Мы будем поставлять тебе железо. Столько, сколько понадобится твоим кузнецам. Мы будем поставлять тебе оружие. Не только обычные мечи и копья, но и то, чего нет ни у хазар, ни у булгар, — я выразительно посмотрел в сторону, где обычно сидел мой мастер-оружейник Степан, хотя его сейчас здесь и не было. — Самострелы. Дальнобойные, точные, способные пробить любой доспех. Представь, как твоя конница, вооруженная такими самострелами, будет сметать врагов, не давая им даже приблизиться.

Глаза Кучюка расширились. О самострелах, которые так хорошо показали себя в недавних боях, он, конечно, слышал. И, видимо, оценил их по достоинству.

— Более того, — продолжал я, развивая успех, — мы можем помочь тебе наладить собственное производство. Я готов прислать к тебе наших ремесленников — кузнецов, оружейников, которые научат твоих людей обрабатывать металл, ковать добротное оружие. Возможно, даже небольшой отряд русских инструкторов, воинов, которые знают толк в осадном деле, в тактике, в дисциплине. Они не будут командовать твоими людьми, но смогут поделиться опытом, научить тому, чего степняки пока не знают.

Я видел, что мои слова попадают в цель. Возможность получить доступ к передовым (по местным меркам, конечно) военным технологиям и знаниям была для него не менее привлекательной, чем сами земли. Это давало ему огромное преимущество перед потенциальными противниками.

— И не забывай, хан, об общих врагах, — я снова перевел разговор на более глобальные рельсы. — Хазары хоть и разбиты, но еще не добиты. Они будут пытаться вернуть свое. Булгары тоже не захотят просто так отдавать свои города и торговые пути. А за ними всеми маячит тень Византии. Ромеи хитры и коварны. Они уже пытались использовать нас друг против друга. И будь уверен, они не оставят этих попыток. Они будут шептать тебе на ухо, обещать золотые горы, лишь бы стравить тебя с Русью. Они будут так же нашептывать и твоим соседям, натравливая их на тебя.

Кучюк хмыкнул.

— Ромеев я знаю. Им верить — себя не уважать.