Русь. Строительство империи 7 (СИ). Страница 12

«На новом основании»… Эти слова запали мне в душу. Простое Великое княжение уже не отражало реальности. Реальность была такова, что под моей рукой оказалась целая страна, огромная и потенциально невероятно сильная. И управлять ею по старинке, как обычным княжеством, было уже невозможно. Нужны были новые подходы, новые решения, возможно, и новый титул, который бы соответствовал масштабу задачи.

Я посмотрел на своих соратников. Их лица были серьезны. Они понимали не меньше моего, какая ответственность лежит на мне, а значит, и на них. Мы прошли через огонь и воду, и теперь, на пороге чего-то нового, неизведанного, мы были вместе. Эта мысль придавала сил. Каким бы ни был дальнейший путь, я знал, что не одинок. Но и бремя окончательных решений все равно лежало на мне. И первым таким решением должно было стать осмысление того, кем я стал для этой земли, и как назвать ту новую сущность, что рождалась на моих глазах из разрозненных княжеств. Великое княжение… Нет, этого было уже мало. Определенно мало.

Размышления о будущем, о масштабах власти и ответственности не давали покоя всю ночь. Я ворочался на жесткой лавке, заменявшей мне кровать, и перед глазами снова и снова вставала карта разросшихся владений. К утру решение созрело. Нельзя откладывать то, что уже стало очевидным. Нужно было не просто осознать новую реальность, но и действовать в соответствии с ней. И первым шагом должно было стать создание новой, более прочной и формализованной структуры власти. Нельзя управлять такой махиной наскоками, личным присутствием и приказами, отданными на словах. Нужен был порядок, система. И, что самое важное, нужно было вовлечь в этот процесс тех, кто держал земли от моего имени.

Едва рассвело, я уже был на ногах. Ратибор и Илья, привыкшие к моим ранним подъемам, тоже не заставили себя ждать. Я коротко изложил им свой замысел.

— Хватит уже быть просто предводителем дружины, пусть и самой большой на Руси, — сказал я, глядя им прямо в глаза. — Пора наводить порядок. Настоящий. Такой, чтобы не зависел от того, где я сейчас нахожусь — в Новгороде или Тмутаракани. Земли у нас теперь много, и каждой нужно внимание. А главное — все должны понимать, что мы строим одно целое, а не просто набор княжеств, которые я силой подмял.

Оба моих соратника слушали внимательно, не перебивая. В их глазах я увидел понимание и одобрение.

— И что ты задумал, княже? — спросил Ратибор, когда я закончил.

— Собирать всех, — ответил я твердо. — Всех, кто мне верен, кто держит от моего имени города и земли. Наместников, воевод, союзных князей, если таковые еще остались и готовы идти с нами до конца. Пусть едут сюда, в Тмутаракань. Здесь, на этой земле, только что отвоеванной у врага, мы и решим, как жить дальше. Соберем Великий Совет. И пусть каждый выскажется. И пусть каждый поймет, что отныне мы — одно целое.

Илья Муромец одобрительно крякнул:

— Дельно, княже. Людям надо видеть, что ты не один за всех решаешь, что и их мнение тебе важно. Да и посмотреть друг на друга, понять, какая сила за тобой стоит, им не помешает. Одно дело — сидеть в своем городе и получать твои грамоты, а другое — увидеть воочию и тебя, и тех, кто рядом с тобой.

— Вот именно, — подхватил я. — Пусть увидят, что Русь — это не только их родной город, но и Новгород, и Ростов, и Галич, и вот эта Тмутаракань. И что у всех у нас теперь одна судьба.

Не откладывая в долгий ящик, я призвал писцов. Дело это было для меня все еще непривычное, но «Вежа» и тут помогала, подсказывая нужные обороты и формулировки, принятые в этом времени. Диктовал я долго, стараясь, чтобы каждый указ был ясен, краток и не допускал двояких толкований. Смысл всех грамот был один: немедленно, оставив на хозяйстве надежных людей, всем наместникам, воеводам и тем князьям, что присягнули мне, отправляться в Тмутаракань. Срок — чем быстрее, тем лучше. Учитывая расстояния, я понимал, что это займет не одну неделю, а то и месяц для самых дальних. Но ждать было нельзя. Пока железо горячо, его нужно ковать.

Первая грамота полетела в Новгород, моему верному наместнику Олегу. Я доверял этому купцу, показавшему себя человеком честным и рачительным. Он должен был не только сам прибыть, но и обеспечить безопасный проезд для тех, кто будет двигаться с севера.

Вторая — в Переяславец. В столицу. Потом грамоты полетели на запад — во Владимир и Туров. Тамошние правители, хоть и присягнули мне под давлением, должны были подтвердить свою верность не только на словах, но и присутствием.

Не забыл я и про Ростов с Муромом, и про вятичских князей, которые хоть и были усмирены, но все еще могли таить обиду. Их участие в Совете было необходимо, чтобы интегрировать эти земли в общую систему.

Каждому гонцу я лично давал наставления. Это были проверенные дружинники, быстрые, выносливые, знающие дороги. Я снабдил их лучшими конями из захваченных, охранными грамотами с моей печатью, дающими право на смену лошадей и продовольствие в любом подвластном мне городе или селе.

— Скачите быстро, — говорил я каждому, — но берегите себя. Весть, которую вы везете, чрезвычайно важна. От нее зависит будущее всей Руси. Передайте мои слова: Великий князь Антон зовет всех верных ему людей на Великий Совет в Тмутаракань, решать судьбу земли Русской.

Десятки всадников, один за другим, покидали Тмутаракань, унося с собой мой зов. Я смотрел им вслед, и сердце мое билось часто. Маховик был запущен. Теперь оставалось только ждать и готовиться. Готовиться к самому важному собранию в моей жизни, а возможно, и в жизни всей этой страны.

Ратибор, наблюдавший за отправкой гонцов, подошел ко мне.

— Теперь вся Русь узнает, что ты здесь, княже. И что ты не просто воюешь, а строишь. Это многих обрадует. А кого-то, возможно, и напугает.

— Те, кто против единства Руси, против ее силы, — мои враги. А врагов надо либо приводить к покорности, либо уничтожать. Третьего не дано. Но сначала нужно собрать своих. Тех, кто готов строить вместе со мной.

Илья Муромец, стоявший рядом, подытожил:

— Великое дело затеял, княже. Дай Бог, чтобы все получилось. Русь давно ждет твердой руки и ясного ума во главе. А Совет — это правильно. Народ должен знать, куда его ведут.

Я кивнул. Сомнений в правильности выбранного пути у меня не было. Была лишь тревога — как все пройдет, сумею ли я донести свои мысли до всех, кто прибудет, сумею ли убедить их в необходимости тех перемен, которые я задумал. Но это были уже вопросы будущего. А сейчас нужно было заниматься настоящим — укреплять Тмутаракань, налаживать жизнь в отвоеванном городе и ждать, когда со всех концов огромной земли начнут съезжаться те, кому предстояло вместе со мной определить эту самую судьбу Руси. Одно я знал точно: назад дороги нет. Только вперед, к созданию чего-то нового, сильного и единого.

Недели потекли медленно, тягуче, как густой осенний мед. Гонцы умчались, и теперь оставалось только ждать. Но сидеть сложа руки, вперившись взглядом в горизонт, я не собирался. В Тмутаракани дел было по горло: восстановление шло полным ходом, нужно было организовывать оборону, налаживать снабжение, разбираться с местными проблемами, которых после осады накопилось немало. Однако голова моя была занята не только текучкой. Главные мысли крутились вокруг предстоящего Совета и того, что я должен буду на нем предложить. Идея, зародившаяся еще там, в полумраке дома после победы, крепла и обретала все более четкие очертания.

Я много беседовал в эти дни со своим ближайшим кругом. Ратибор, Илья Муромец, Веслава, чья проницательность и знание людских душ не раз мне помогали, Искра, с ее острым умом и прагматичным взглядом на вещи, Такшонь, опытный воин и правитель, повидавший на своем веку и взлеты, и падения, Степан, мой незаменимый мастер, чей здравый смысл и основательность были мне опорой. Мы собирались вечерами, когда дневная суета спадала, и обсуждали будущее. Не какие-то мелкие вопросы, а то, какой должна стать Русь.

В один из таких вечеров, когда мы сидели в той же просторной комнате, где я когда-то размышлял о своем новом положении, я решил выложить им все начистоту, без обиняков.