В огне (СИ). Страница 32

— Оттого, что вы мне ещё в прошлый раз задолжали, — с укоризной отвечал адъютант Мюрата. — Разве же я не полезен вам? Платите!

С трудом сдерживая недовольство и гнев Доминик Вандамм встал со своего стула, отправился искать собственного адъютанта, который пошёл прогонять прочь представителя префектуры.

Император Наполеон Бонапарт частично сдерживал своё обещание, данное полякам в том, что вся территория, ранее входящая до 1772 года в состав Речь Посполитой, будет вновь отдана польским элитам. Правда, была небольшая оговорка, что ещё должна закончить свою работу комиссия, уполномоченная разъяснить вопрос о Великом Княжестве Литовском. Впрочем, и те, кто ждал возрождения Речи Посполитой, и другие, кто думал о создании Великого Княжества Литовского, на самом деле, не имели никаких шансов на то, чтобы возродить свою государственность.

Наполеон обещал и русским, что отменит крепостное право, что помещики получат такие выплаты при этом, что смогут купить вдвое больше земли и нанять своих же крестьян. Говорить то, что хотят слышать любые политические силы — это та тактика, что была взята на вооружение Наполеоном. Вот только император имел одну цель — это разбить русскую армию и после диктовать условия русскому царю. А какие это будут условия — дело будущего.

Однако префектуры, которые создавались сразу же после занятия союзниками городов и местечек земель бывшей Речи Посполитой практически всегда возглавлялись поляками. Более того, им было разрешено указывать французским войскам на эпизоды мародёрства, насилия и прочего проявления нарушений дисциплины в армии Наполеона. Разрешение такое было получено, однако чёткого приказа подчиняться префектурам всем командующим корпусами и дивизиями не последовало, что давало возможность французским генералам даже арестовывать любых комиссаров и префектов.

Через некоторое время генерал Вандамм вернулся к адъютанту Мюрата, а за спиной дивизионного генерала стоял солдат, который держал увесистый сундук.

— Русских рублей десять тысяч серебром. Это моя плата и за прошлое, и за настоящее, — с раздражением в голосе сказал генерал.

— Вам, мой любезный друг, было бы неплохо оставаться чуть более щедрым. В конце концов, маршал далеко не всё знает о ваших делах, и о разорённых и спаленных уже двенадцати… Или большего числа деревень, которых не досчитаются помещики? Вы вообще знаете, что в ответ на ваши действия все крестьяне из округи ушли в леса, забрав с собой и припасы. Это мужичье уже начало нападать на наших фуражиров. Нам разве мало того, что в этих литовских лесах большое количество русских отрядов? — отчитывал дивизионного генерала Гийом Лаваль.

Дивизионный генерал Доминик Вандамм стоял, словно в рот воды набравший. После того, как императору Бонапарту взбрело в голову действовать на землях Российской империи не как завоеватель, а как освободитель, становится сложно. Ну не хотят те же крестьяне отдавать французской армии скот и зерно. Так что, упрашивать что ли? Вандамм считал, что его солдаты имеют право и какой девице подол задрать и питаться свежим мясом. А как иначе поступать с этими варварами, живущими в устарелой рабской парадигме почитания царя. При этом, как-то не замечалось то, что почитание императора Наполеона не так чтобы и отличалось от того, как русские относятся к своему царю.

Когда русская пресса, православная церковь, сами офицеры российской армии — все они говорят о Наполеоне, как об Антихристе, Бонапарт решил пробовать выстраивать стратегию от обратного. Он назвал Антихристом императора Павла, заигрывая максимально и с крестьянами, и с помещиками, обещая, что угодно, только бы то партизанское движение, которое развивается на востоке бывших земель Речи Посполитой, пошло на спад.

Вот только огромная, казалось, что и дисциплинированная, армия во главе с французским императором, как только вступила на русские земли, сразу же стала морально разлагаться. Странным образом, когда русские стараются вывезти с белорусских земель все, что можно, частью даже людей, не говоря уже о важном имуществе, при этом они постоянно оставляют алкогольные напитки. Это становится существенной проблемой для всех наполеоновских войск. Ведь бочку с водкой или даже с абсентом, часто можно обнаружить на дороге, по пути следования французских войск. И в батальонах у тех офицеров, которые чуть меньше следят за своим личным составом, начинается повальное пьянство.

Именно об этом и рассказывал адъютант маршала Мюрата. Кто-то из верных сподвижников императора посчитал, что дивизия дивизионного генерала Вандамма более всего пригодится на дорогах, где начинают бесчинствовать русские лесные отряды. Кроме того, дивизионному генералу должно предписано собирать все отставшие воинские части, объединяя их сперва в дивизию Вандамма, а после, если соберётся более двух дивизий, и в корпус.

— И всеми этими силами я буду воевать с лесными отрядами и с мужиками? — возмущался генерал. — Почему я?

— Так и быть, любезный друг, я не потребую от вас дополнительной платы. Но скажу: маршал считает, что вы один из немногих генералов, которые вовсе не боятся запятнать себя в любой грязи. Насилие и мародёрство, возглавляемое вами, тому доказательство. Тут же война должна быть подлой, под стать тем варварам, которые нам противостоят, — сказал Лаваль.

— Если бы я сам не возглавил это, все те реквизиции имущества и воспитание почтения к Франции у местных дикарей… — кричал Ван Дам, посчитавший свою честь уязвлённой. — То я уже давно лишился бы дивизии. Повальное пьянство, дезертирство, бандитизм, даже уход к лесным русским отрядам — это становится нормой. Но не у меня в дивизии дезертиров почти нет! Я позволяю своим солдатам мстить. И они остаются со мной. За всё время у меня даже испанцев дезертировало не больше двух сотен.

— Ну, будет вам! — выставив руки вперёд, с ухмылкой сказал адъютант маршала Мурата. — Отдайте пока приказ изготовиться на выход? Вас ждет маршал.

— Да, мы можем выходить хоть и через тридцать минут. С нами пойдёт два полка уланов. Кирасиры присоединятся после. У них кони нуждаются в отдыхе, — состроив обиженное выражение лица, говорил дивизионный генерал.

Гийом Лаваль был уже третьим адъютантом маршала Мюрата. Два предыдущих с честью положили свои жизни, прикрывая своего командира. Ранее Гийому не удавалось выйти на столь высокий уровень, но сын лавочника, будучи от природы весьма одарённым, а также успевший сразу после начала революции отучиться, оставаясь умеренным революционером, он шёл к своей цели хитростью и с упорством. Вот и сейчас, будучи адъютантом маршала, Гийом Лаваль сумел организовать весьма прибыльный заработок, получаемый от командующих дивизиями. Он продавал информацию за весьма существенные деньги. Порой прикрывал преступления. Мюрат был слишком увлечен войной, потому любая административная работа претила маршалу и он стремился спихнуть ее. Ну а Лаваль делал все, чтобы по пустякам не отвлекать Мюрата.

Впрочем, эти самые командующие не оставались нищими. Русские увозили имущество, но лишь тех помещиков, которые согласились уехать. На белорусских землях оставалось немалое число той шляхты и даже русских дворян, которые тайком всё ещё лелеяли надежду, что вполне реально воссоздать Речь Посполитую. Порой, были и такие русские упёртые помещики, которые считали, что приход французов, этих замечательных цивилизованных людей, никоим образом не повлияет на их хозяйство. Таких русское командование оставляло, не вынуждало эвакуироваться, иногда лишь в поместьях реквизировали коней, телеги, поджигали амбары с хлебом, чтобы подобные предатели не могли кормить армию Наполеона.

Вандамм не стал терять время и быстро направился в сторону, где должен был находиться Мюрат. Уже через четыре часа довольно скорого хода показались войска авангарда корпуса Мюрата. Маршал, на самом деле, шёл достаточно близко около Бобруйска, направляясь в сторону Рогачёва.

Ничего особенного. Колоны солдат, впереди шел сам маршал в окружении сотни кирасир, а так же с не менее чем двумя полками польских жовнеров.