В огне (СИ). Страница 33

Но тут, как успел рассмотреть в зрительную трубу Вандамм, кавалерия пришла в движение и стала изготавливаться к атаке. Более того, отряд в не менее чем пять сотен польских улан стали набирать разгон для удара.

— Бах, бах, бах! — неожиданно послышались пушечные выстрелы.

Им вторила частая стрельба из ружей.

— Что случилось? — спросил генерал Вандамм у скакавшего рядом адъютанта Мурата.

— Знать бы ещё, — в миг вся спесь и уверенность покинули лицо адъютанта маршала.

— Но русские должны быть далеко на востоке!

Глава 13

Глава 13

Вблизи Рогачева Моголевской губернии.

22 августа 1800 года (Интерлюдия)

— Ваше высокоблагородие, давайте ударим! — умоляющим голосом просил Потрашков.

Денис Васильевич сомневался. Вот не верил он в то, что можно так, внаглую, ударить по французу, после чего спокойно уйти. Ведь, где это слыхано, чтобы отряд в триста бойцов нападал практически на два полка, которые слегка вышли вперед, опередив остальной авангард корпуса Мюрата на четыре-пять вёрст.

— Места мы знаем. Тропы проверили. Мы точно знаем, куда уходить сразу после удара. В лесу выставим заслоны, никто не войдёт в лес! — продолжали убеждать Давыдова.

— Раньше, братцы, думал, что нет в мире более лихих и сумасбродных воинов, чем русские гусары. А нынче вижу, есть. Это русские стрелки, — усмехаясь сказал Давыдов.

Да ему и самому хотелось вот так, в наглую, ударить по супостату, показать, что француз не может ходить по русской земле широко и весело шагая, что каждая кочка, каждое деревце может стрелять и убивать слуг Антихриста Наполеона. Но и другого не хотел Денис Васильевич. Что же он за командир будет, если в первом же в бою положит всех своих воинов? Некоторым образом на принятие решения давила ответственность, а также и то, что ему, еще молодому офицеру, доверили большое дело. Вот теперь он понимает, насколько это действительно большое и великое дело.

— Готовьте засаду, раскидывайте чеснок, рогатки, ставьте проволоку. Чтобы по всем правилам, кабы никакая погоня за нами не смогла угнаться! — сказал майор Давыдов и несколько обречённо махнул рукой.

Всему отряду пришлось откатиться ещё на десять вёрст в предполагаемом направлении движения неприятеля. Все, за малым исключением передового отряда, стали копать ямы, готовить ловушки, раскидывать железный чеснок, натягивать проволоку. Меткие стрелки стали оборудовать себе позиции для ведения огня.

— Готово. Аккурат через полчаса французы будут, — сказал Фёдор Потрашков вытирая пот со лба, когда основные приготовления были завершены.

Место было выбрано на опушке леса. Пришлось лишь один раз спрятаться всем бойцам, на время превратившихся в инженеров и строителей, когда мимо проходил разъезд уланов, лениво совершая разведку.

Французы прекрасно знали, что основные силы армии Суворова уже находятся в районе Орши, где они должны были соединиться с войсками Багратиона. Русские на удивление очень быстро перемещались, французы за ними не успевали. Так что не было никаких предпосылок опасаться, что сейчас может произойти атака. И до сегодняшнего дня лесные отряды нападали только на коммуникации, но всегда опасались связываться с крупными силами армии Наполеона.

Вот показался передовой отряд французов. Как и докладывала разведка, сам маршал Мюрат шел во главе своего корпуса, демонстрируя свою смелость и решимость. Именно наличие маршала в авангарде корпуса и склонило чашу весов при принятии решения в пользу атаки.

— За Царя и Отечество! — прокричал Давыдов, и двести пятьдесят сабель засверкали в лучах дневного света.

Гусары быстро набирали скорость. Они видели, как их оппоненты, не менее трехсот кирасир стали спешно готовиться к отражению атаки. Вперёд, еще ранее гусар, на позиции перед невидимой в высокой траве, выехали три тачанки, метрах в двухстах от опушки леса телеги с корронадами остановились, их расчёты начали готовить орудие к выстрелу. Атака русских гусар казалась верхом безрассудства. Уже были готовы дать им отпор, французские кирасиры с ухмылками изготовились погнать глупых варваров прочь. Конечно, заряжали свои ружья и спешившиеся французские драгуны. И пусть их было мало, но все верили, что хватило бы и пятидесяти кирасир, чтобы разогнать кучку обезумевших московитов. Вот только никакой рубки Давыдов не предполагал. Он, не достигнув метров ста до неприятеля, разрядил револьвер, и развернул свои две сотни, погнал их прочь, обратно в лес.

Что именно повлияло на то, что и уланы, спешно присоединившиеся к отражению русской атаки, и кирасиры, уже набравшие скорость, рванули за наглыми русскими, было не понять. Вероятно, что настолько французы с поляками были злыми на лесные русские отряды, что при виде гусар, вышедших из леса, рванули мстить за многие свои беды. Или же иное повлияло, например, плохое знание степной тактики с ложными отступлениями, но конная франко-польская лавина направилась к лесу.

И все выглядело так, что французам удастся настигнуть русских, как вдруг…

Гусары порскнули в разные стороны, открывая для взора наступающих франко-польских кавалеристов несколько тяжелых телег.

— Бах! Бах! — раздались выстрелы карронад, выкашивающие первые ряды конных врага.

Часто зазвучали ружейные выстрелы. Стрелки заранее организовали себе огневые точки и теперь работали с двухсот шагов, но чуть сбоку, выбивая не только офицеров, но и тех вражеских всадников, которые могут создать препятствие своим товарищам, скачущим сзади. А колючая проволока стала истинным бедствием для вражеских лошадей. Началась свалка, выйти из которой было крайне сложно. Кони топтали своих наездников, взбрыкивали, падали сами.

— Всиу! — двадцать три ракеты устремились по скоплению врага, прямо туда, где находился командующий корпусом маршал Мюрат.

Гусары не стали терять динамики разгона, а, как и было запланировано, они развернулись и вновь устремились на врага, прямо в сторону опешивших от разрывов ракет передовых отрядов французского авангарда. Враг ошибся… Причем дважды: первый раз, когда сам маршал Мюрат, показывая свою лихость, шел впереди всех своих колон; второй раз, когда решил, что можно разбить наглых русских всего-то превосходящими втрое силами кавалерии. Французы не брали в расчет ракеты, как и карронады. Хотя последние, наверняка, должны были применять другие русские партизаны. А вот ракеты почти все предполагалось использовать для решительного сражения, потому лесные отряды ранее еще никогда не производили ракетные залпы.

— Вперед! — кричал Денис Давыдов, понимая, что у него только один шанс сделать что-то по истине великое.

Сейчас, когда французы были в смятении, когда на их пути возникла до до конца не понятная сила, еще не все осознали, что колючая проволока мешает проходу, вражеская кавалерия оказывалась в стороне от гусар Давыдова и сейчас методично выбивалась, а из земли «вырастали» еще и зубья, мешавшие кавалерии врага устремляться вперед. У Давыдова появилась возможность атаковать самого Мюрата.

— Бах! Бах! — звучали выстрелы.

Гусары поливали противников из револьверов, в ответ прозвучали разрозненные выстрелы от французов, не ожидавших такой прыти от русских. Давыдов слышал свист пролетающих пуль, понимал, что он сегодня недосчитается многих своих братьев по оружию, но он не собирался сворачивать. Между тем, рядом с группой генералов не было более солдат с ружьями, а те, кто уже произвел выстрел, успевали только выставить свои штыки в сторону русских гусар. Подобие каре получилось только вокруг раненного маршала, но частые выстрелы с револьверов выкашивали бреши у солдатского неплотного построения.

Давыдов использовал тактику, которую можно было бы сравнить с той, что применял адмирал Ушаков. Сам майор Денис Васильевич с отрядом из сотни гусар устремлялся вперед, а в это время остальные русские кавалеристы «отсекали» французов от основной сотни, завязывая бои по флангам. В то же время, продолжался разгром французской кавалерии, где меткие и грамотные стрелки выбивали польских улан и французских кавалеристов таким образом, чтобы создавать заторы, не давая врагу возможности организованного выхода из боя.