В огне (СИ). Страница 26

— Господа офицеры, прошу садиться! — сказал я, начиная совещание по организации партизанской деятельности на оккупированных территориях Российской империи.

Впрочем, никто из присутствующих не хотел даже и верить в то, что часть русской земли будет оккупирована противником. Между тем, мы уже давно готовились именно к такой полномасштабной, уничтожающей все коммуникации французов, войне.

— Денис Васильевич, — обратился я к семнадцатилетнему, но уже ротмистру, Давыдову. — Я насчёт спора с атаманом Матвеем Ивановичем Платовым во время Шведской войны, когда вы смогли опередить лихих казаков. Весьма впечатлен. Считаю недоработкой то, что вы за тот прорыв не получили более значимую награду. Я несправедливость устраню. И все мы, вся Российская империя и Его Императорское Величество, рассчитываем, что проявлять вы будете не только лихость, но и разум, расчёт, натиск. Это, касается всех вас, господа. Прошу вас, господин военный министр, далее я лишь наблюдатель!

На этом совещании я решил лишь присутствовать. Конечно, если будет такая необходимость и мне нужно будет вставить свои «три копейки», то я непременно это сделаю. Однако, Аракчеев, Барклай де Толли, Тормасов — все они сделали очень многое для того, чтобы и совещание состоялось и всё было подготовлено к Партизанской войне.

Хотя к этому и я приложил свою руку, когда потребовал работать в две смены, но произвести в нужном количестве винтовок, в том числе и с оптическим прицелом, револьверов, картечниц, для партизанско-диверсионной деятельности.

— Итак, господа, вы все люди военные, посему новость, которую я сейчас вам скажу, чтобы вы понимали всё полноту серьёзности нашего совещания, не должна вызвать ни у кого излишних чувств. Примите, как данность, но молчите, от того ваша честь и служба зависит. Через пятнадцать дней начнётся Великая война с Наполеоном. Его войска уже собираются в Прусской Польше, в основном в Белостоке и восточнее Варшавы, и готовы перейти нашу границу, — сказал я и сделал паузу, чтобы понять, как отреагировали на новости офицеры.

Присутствующие сильно удивились и явно желали прямо сейчас высказаться, но все сдержались. Это, кстати, была в некотором роде проверка на стрессоустойчивость. Лишь только глаза офицеров стали более напряжёнными, они готовы были слушать, но еще больше они готовы были срочно подняться с места, сесть в седло и скакать в расположения своих отрядов.

— Сразу же после этого совещания, а также знакомства с представителем Военторга с вашими заместителями, которыми будут командиры отрядов стрелков, вы отправляетесь в расположение своих отрядов и будете действовать в соответствии с теми уставами, что ранее вам доводились до сведения, и которые получите нынче же, — строгим, почти безжизненным голосом говорил Аракчеев. — Господин генерал-майор, далее вы сами.

Генерал-майор Александр Петрович Тормасов был назначен командовать всеми партизанскими действиями. Он является своего рода куратором партизанских отрядов, а также связующим звеном между ними и армейским командованием.

Я хотел, и смею надеяться, что у меня многое получилось. Создать такое Партизанское движение, которое бы по своей организационной структуре чем-то напоминало подобные во время Великой Отечественной войны на конец сорок второго года, когда ставка Верховного командования смогла окончательно подчинить себе разрозненные, но выжившие партизанские соединения, это многого стоит.

На территории Литвы и Белоруссии строились тайные склады-схроны, целые небольшие военные городки, которые должны были располагаться в глухом лесу, но при этом с возможностью оттуда выбраться самим партизанам. Место расположения партизанских отрядов тщательно выбиралось, с учётом снастей, принадлежности помещикам этих земель, а также чуть вдали от основных вероятных коммуникаций противника. Каждый отряд должен был иметь не менее трех баз. Определялись способы коммуникации между отрядами и со Штабом Тайной войны.

— Господа офицеры, я ещё раз повторяю, — строго говорил генерал-майор Тормасов. — Когда неприятель пройдет мимо ваших отрядов. Лишь только по прошествии времени и, когда неприятель углубится на восток, вы, в соответствии с полученными уставами, задачами, целями, будете осуществлять свою деятельность!

Тормасов, конечно, ещё не успел должным образом отличиться, хотя все отмечали, что он достойный офицер. Но я знал о нем из послезнаний и по моей информации он способный. Вот только, этот генерал-майор явно своей задачей поначалу тяготился, ведь ему предстояло в большей степени находиться вдали от боевых действий. Пришлось даже пообещать, что после того, как большая часть занятой французом Российской империи будет вновь освобождена, генерал-майор будет повышен в чине и получит под своё командование сразу корпус, не менее чем из тридцати пяти тысяч солдат и офицеров.

Неправильно вот так идти на сделку даже с отличным офицером. Но я и так предполагал двигать выше Тормасова, чтобы заменять таким, как он, таких, как Римский-Корсаков. Пусть у генерал-майора будет ощутимая мотивация, может это поможет в деле.

Среди собравшихся офицеров-партизан, конечно же, наиболее колоритно выглядели двое. Это были Ермолов, мощный, суровый, кудрявый, и самый молодой из присутствующих, Денис Васильевич Давыдов. И я откровенно волновался именно за этих двоих. Уж больно они горячие, как бы не вышло так, что они переоценивают свои возможности. Терять ни Ермолова, которого стоило бы ставить, причем в срочном порядке после войны на Кавказ; ни Давыдова, чьи стихи были весьма недурными, он мог бы сделать свой значительный вклад в русскую литературу, не хотелось.

Генерал-майор Тормасов махнул рукой, в зал совещания внесли большую карту, прикреплённую к стенду, с изображением всех населённых пунктов, известных дорог, холмов и лесов западной части Российской империи.

Ещё два года назад мной были отправлены многочисленные экспедиции, которые должны были разведать каждую тропинку, общаться с местными жителями, которые должны были показывать каждый ручеёк, рассказывать, когда и какой островок в болотах проходимый, а когда нет. Само собой разумеется, что абсолютно всё мы выяснить не смогли. Однако в тех местах, где должны были базироваться пятнадцать партизанских отрядов, местность была известна досконально не менее, чем на пятьдесят километров в радиусе локации. И командиры партизанских отрядов, как и приданные им отряды стрелков, изучали местность непосредственно, проезжая ко всем базам лично.

Понимая, что сейчас генерал-майор будет рассказывать о планах Наполеона, я всё же решил сделать ещё одно внушение собравшимся офицерам.

— Все понимают, что то, что сейчас озвучивается — это не просто государственная тайна. Вы не должны даже рассказывать о самом факте, что вам что-то важное рассказывали и показывали на этом совещании. Тот, кто это сделает, в пьяном ли виде, по секрету ли какой-нибудь мадемуазели, — офицеры впервые заулыбались. — Тот — предатель Отечества и государя нашего. Всё очень серьёзно. И любое ваше слово может отдалить нашу победу в этой войне.

Взгляды, которые оставались устремлены на меня, были разными: одни офицеры смотрели даже с некоторым испугом, другие же позволили себе метнуть в мою сторону недоброжелательный взгляд, мол, оскорбил я их. Но, ничего, пусть чувствуют себя хоть оскорблёнными, хоть униженными, главное — это выполнить боевую задачу, при этом сохранить государственную тайну.

Совещание закончилось далеко за полночь. Я мог уйти раньше, как минимум на полтора часа. Но в какой-то момент я принял решение, что должен присутствовать во время знакомства и разговора офицеров стрелковых отрядов, к которым я относился, будто к своим детям, и с кадровыми офицерам-кавалеристами. Впрочем, все мои стрелки уже являются кадровыми офицерами и прикреплены к той или иной воинской части, пусть и номинально, конечно.

— Устал? — нежно, уютно, спросила Катюша.

— Не без этого, любимая! — сказал я, принимая от слуги чашку крепкого кофе.