Развод. Предатели (СИ). Страница 46

Вероника вон тоже смеется. Иногда…

В последнее время между ними как будто кошка пробежала. После того благотворительного вечера, который закончился первой крупной семейной ссорой, отношения стали натянутыми. Ланской устал изображать из себя сладкого зайчика и жестко обозначил границы: если куда-то вместе пришли, то и уходить надо вместе. Так же он ввел фильтр на мероприятия: бестолковые тусовки, где два десятка бездельников стоят возле бездарной мазни пьяного гения и пытаются отыскать там сакральный смысл – теперь мимо.

— Я солидный человек и шастать по таким шарашкам не собираюсь. И ты не будешь. Это дерьмо никак не способствует ни моей деловой репутации, ни твоей карьере. Точка.

Вероника была возмущена до глубины души и всеми возможными способами транслировала это. Ходила с видом оскорбленной королевы, прохладно улыбалась и внезапно заимела привычку страдать головными болями. Только на публике, на деловых ужинах, куда Ланской брал ее с собой, как атрибут своего положения, она старательно играла на публику. Держала его под руку, улыбалась, смотрела как на божество…

А дома снова включала обиженную. Будто не понимала, что с ним такие фокусы не проходят. Если сказал нет, значит нет. И можно сколько угодно капризничать, все равно будет так, как он решил.

— Бать, ну что ты молчишь? — Артем продолжал изводить своими претензиями, — что с матерью-то будем делать?

— Ничего. Она в своем праве. Захочет будет с этим мужиком встречаться или с каким-нибудь другим.

Сына передернуло.

Одна мысль о том, что мать могла с каким-то уродом…вызывала если уж не тошноту, то отторжение точно.

— Так нельзя! Ей нельзя! Потому что…— он пытался найти логическое объяснение тому, что мать не имела права встречаться с кем-то другим, но объяснения почему-то не находились. — Нельзя и все!

Это выглядело нелепо. И несмотря на собственное недовольство поведением Веры, Ланской сказал:

— Отстань от матери.

— Ты прикалываешься? Она нас на весь город позорит, мотаясь не пойми с кем, а ты говоришь отстать?

— Я надеюсь, ты не занимаешься таким идиотизмом как слежка?

— Нет конечно. Мы с дружбанами приехали отдохнуть, и я ее случайно увидел, через окно. Делать мне больше нечего, кроме как следить… А вот ты мог бы и понаблюдать. А то мало ли…

— Все, иди, — отмахнулся Николай.

Сын, наконец, отстал от него, и Ланской, откинувшись на спинку вращающегося кресла, развернулся лицом к окну.

Весна вступила в силу…

Первую половину марта казалось, что зима уходить не собирается, а потом как-то разом схлынуло. Там, где было солнечно, снег сошел буквально за неделю. В тени еще лежали унылые, припорошённые грязью сугробы, но и они с каждым днем становились все меньше и меньше. Земля открылась, и воздухе появился тот самый аромат обновления, который ни с чем не спутать. На деревьях набухали почки.

Ланской любил весну. Обычно у него расправлялись крылья, поднималось настроение и фонтаном били новые идеи.

В этом году вместо крыльев была какая-то усталость. Какой-то нескончаемый завал на работе, недовольство дома, здоровье шалило. То давление подскочит, то мигрень. Он уже не помнил, когда его ничего не беспокоило. Про изжогу вообще не хотелось вспоминать – она была с ним постоянно.

А еще тревога. Какая-то липкая, неприятная, будто он что-то упускал, а что непонятно.

Хотелось спокойствия.

Возраст что ли? Черт его знает…

Он зачем-то открыл видео с Верой и еще дважды посмотрел, как она смеется.

Артем прав. Так нельзя. Что если их увидят не друзья сына, а его собственные? Коллеги? Что он им скажет: жена спуталась с каким-то амбалом и ржет над глупыми анекдотами?

Почему-то он был уверен, что там сплошные глупости. Что еще мог рассказать такой неприятный тип?

Этот тип бесил его особенно. Раздражало то, каким довольным он выглядел, вызвав Веркин смех. Будто она и правда ему нравилось…

— Да на хрен мне все это? — в сердцах произнес Ланской и удалил запись.

Снова долго смотрел в окно, думал о чем-то размытом, наблюдал за синицами, искавшими проснувшихся букашек на газоне перед домом.

Потом позвонил один из поставщиков, с которым Ланской работал уже много лет и на этой неделе собирался продлять крупный договор. Они обсудили детали, договорились о времени.

На следующий день Николай шел на встречу в полной уверенности, что у него все под полным контролем.

Однако, когда пришло время завершения сделки, случилось что-то непонятное.

— У вас нет полномочий подписывать договора от лица фирмы, — внезапно сказал один из юристов поставщика, — нет доверенности.

— С моими доверенностями все в полном порядке, — Ланской вытащил из папки документы, отпечатанные на гербовой бумаге, и двумя пальцами подтолкнул их к юристу.

Тот глянул лишь мельком и покачал головой:

— Они недействительны, потому что владелец сменился.

Ланской не любил идиотов, поэтому отреагировал прохладно:

— Не знаю, куда вы там смотрите, но у нас никто не менялся.

— Странно. В госреестре другая информация, — с этими словами он развернул ноутбук экраном к Ланскому и продемонстрировал страницу, описывающую хозяйственную деятельность фирмы, основные реквизиты и юридическую информацию.

И почему-то в строке «владелец» стояло неизвестное Ланскому имя.

Это было не его имя, и не имя кого-то из детей. Просто незнакомый левый хрен, каким-то образом затесавшийся на чужое место.

Ланской непонимающе нахмурился, потом разозлился.

Как же бесили эти рукожопы, которые ничего не могли нормально сделать. На любом этапе, на любой ступени и уровне всегда найдутся вот такие, которые будут списывать с листка, и все равно сделают восемь ошибок в слове «молоко».

— Это кто-то накосячил, — авторитетно заявил он.

— И здесь тоже? — юрист открыл еще один сайт.

Там тоже было незнакомое имя.

Как и еще на трех других страницах.

Рукожопство – это, конечно, бич современного мира, но Ланской напрягся.

Он достаточно давно был в бизнесе, чтобы понимать: случайности не случайны, а к совпадениям надо относиться весьма и весьма настороженно.

— Я разберусь.

Сделку пришлось остановить, хотя все было готово и не хватало лишь последних подписей.

— Через пару дней продолжим, — уверенно сказал Ланской своему партнеру, совершенно не сомневаясь, что быстро разберется в этой ситуации.

— Как скажешь, Николай Павович, буду ждать отмашки.

Они попрощались, пожали друг другу руки, даже поговорили о чем-то несвязанном с работой. Потом посторонние ушли, а Ланской уселся за компьютер и сам перепроверил сайты. Мало ли…вдруг у партнеров тоже рукожопые работают и не могут зайти на официальные порталы, вместо этого открывая не пойми что.

Однако, ничего не изменилось. Чужое имя в графе «владелец» никуда не делось. Наоборот, как будто ярче стало, неприятно бросаясь в глаза.

Причем с датами тоже что-то странное. Судя по ним владелец поменялся месяц назад.

— Бред какой-то, — пробубнил Николай, водя взглядом по строчкам.

Это определенно была ошибка, потому что никто не менялся, но что-то неприятно засвербело на подкорке.

Он набрал номер Бориса.

Как назло, его главный юрист уже пару недель был на больничном.

И не просто на больничном, а уехал в другой город на какую-то плановую операцию. Можно, подумать, где-то за пределами столицы делают лучше…

Дозвониться удалось не сразу. Сначала Ланской слушал нудные гудки и, учитывая дурное настроение, каждый из них воспринимался, как скрип когтями по доске. Потом он отправил сообщение, но оно так и осталось непрочитанным. И лишь спустя почти час Борис соизволил поднять трубку.

— Да, Николай Павлович, — голос звучал слабо и скорбно, будто его обладатель уже дышал на ладан и из последних сил, дрожащей рукой прижимал телефон к уху.

Ланскому было не до чужих болезней. Когда дело касалось бизнеса он становился требовательным и к себе, и к другим, и единственной уважительной причиной, способной помешать выполнению своих прямых обязанностей, считал смерть.