Развод. Предатели (СИ). Страница 45

— Так что поехали. Я тебе покажу самые обалденные места. Там правда комаров тьма, но так красотища такая, что дух захватывает. Ты умеешь готовить уху на костре?

Я отрицательно покачала головой, а он продолжил:

— Научу. Я магистр ухи. Сенсей. Да что уж скромничать – просто Бог!

Я прыснула со смеху. И так мне вдруг захотелось лета и ухи, и спуска по реке, и комаров, и всего остального, что я отбросила сомнения и просто сказала:

— Хорошо. Я поеду.

Ник улыбнулся.

В этот момент, во взгляде сидящего напротив меня мужчины, отражалась не уставшая домохозяйка, озабоченная тем, чтобы борщ был наваристым, а пирожки румяными, а женщина.

Красота в глаза смотрящего. Все верно…

Не знаю, чтобы было дальше, но входящий звонок обломал романтический момент. Ник не глядя, ответил и в тот же миг из трубки донесся какой-то скрежет, грохот и раскатистый мужской бас, колоритно посылающий кого-то в места не столько отдаленные.

— Это с работы, — Карпов прикрыл динамик ладонью, — Я отойду на секунду?

— Конечно.

Он поднялся из-за стола и удалился в холл, а я использовала этот перерыв, как возможность продышаться. Кажется, я отвыкла от таких эмоций. Сердце аж екало. Страшно? Очень! Приятно? Не то слово…

И тут рядом со мной раздалось возмущенное:

— Отец знает, что ты здесь?

Я аж вздрогнула, выронила из рук вилку и, поспешно обернувшись, увидела Артема.

Сын выглядел сердитым. Стоял надо мной, сложив руки на груди и прожигал гневным взглядом.

— Здравствуй, Артем.

— Привет, мам. Ты не ответила на вопрос.

— Это все, о чем ты хочешь поговорить?

За эти месяцы мы виделись всего пару раз, и то мельком. Ему всегда было некогда. То он документы какие-то от Ланского передавал, то случайно столкнулись в торговом центре — тогда поспешно поздоровавшись, сын ускакал за своими друзьями.

И вот теперь он стоял рядом и вместо того, чтобы просто поинтересоваться как мои дела, выдвигал претензии.

Материнская радость, которая встрепенулась в душе, когда я его увидела, начала сменяться горечью.

— Отец знает, что ты тут… — требовательно повторил он, — проводишь время с каким-то мужиком?

Последнее слово он буквально выплюнул и одарил меня весьма красноречивым взглядом.

Так значит…

Возмущен, что мама посмела заняться собой?

Я спокойно пожала плечами:

— Он занят, ты же знаешь. У него молодая жена…которую вы все одобрили. Так, что ему не до меня…и не до моих мужиков.

Напоминание о том, что семья сделала выбор в пользу Вероники, ожидаемо не понравилось. Сын поморщился и категорично заявил:

— Это другое!

— Нет, Артем. Это не другое. Это то же самое. Или ты считаешь, что я не подхожу твоему отцу, и при этом не имею права на личную жизнь с кем-то другим? Мне жаль, тебя расстраивать, но имею. Мы в разводе, и никто никому ничего не должен. У отца Вероника, у меня… Никита.

У меня зарумянились щеки. Именно сейчас я в полной мере осознала, что у меня и правда свидание с интересным мужчиной, который смотрит на меня не как на опостылевшую мебель в старом доме, а как на женщину, которая нравится.

— Ты не понимаешь. Так нельзя!

— Так объясни мне, сын. Расскажи, почему ты уверен, что отец имеет право на личное счастье, а я нет.

Он смутился:

— Мам, ну не переворачивай мои слова. Я этого не говорил. Просто… отец-мужчина! У него природой заложено быть охотником, иметь возле себя яркую самку. Он еще молод, у него статус, а ты…

— А я старая и без статуса? Блеклая самка? Я правильно тебя поняла, Артем? — насмешливо посмотрела на сына, — и мне после развода природой заложено завести сорок кошек, носить вонючую шаль и сидеть у подъезда на лавке, бурча о том, что кругом наркоманы и проститутки?

Он покраснел. То ли устыдился своих слов, то ли не ожидал от матери услышать слово «проститутки».

— Мам!

— Артем, хватит вести себя как капризный мальчик. Ты уже взрослый. Мы с Колей развелись. Я больше не лезу к нему, а его не касается, где и с кем я провожу время… — я набрала побольше воздуха в грудь и продолжила, — и, прости, но мне не требуется разрешение великовозрастных детей, на то, чтобы строить личную жизнь. Никита мне нравится. Я с удовольствием провожу с ним время… И буду проводить. Вне зависимости от того, хочешь ты этого или нет.

Артем негодующе засопел:

— Не ожидал я от тебя такого, мама. Я думал ты… а ты… — у него не получалось подобрать слова, — это неприлично, в конце концов!

Неприлично быть счастливой после того, как тебя предали? Однако…

И несмотря на то, что передо мной был сын, по которому я очень скучала, меня окатило раздражением. Неужели он и правда не понимал, как неуместно сейчас звучали его слова? Как цинично, грубо и бестактно было выдвигать матери подобного рода претензии после того, как сам с заискивающей улыбочкой говорил, что я не подхожу их отцу?

К счастью, я не успела ничего сказать, потому что вернулся Ник. И сходу, нахраписто обратился к Темке:

— Здравствуйте, молодой человек. Меня зовут, Никита Михайлович. Я – друг Веры. — протянул руку для приветствия,

— А я сын. Артем Николаевич Ланской, — с вызовом, но как-то дребезжаще сказал Артем.

— Крайне рад знакомству, — Никита был выше его на полголовы и гораздо внушительнее. А еще у него была такая лапища, что во время их рукопожатия мне показалось, что раздался хруст.

Артем поморщился, хотел убрать руку, но Ник не отпустил. Вместо этого наоборот подтянул ближе и строго произнес:

— А теперь извинись перед матерью за свою подростковую истерику.

Не привыкший к замечаниям Артем растерялся:

— Да я… я…

— И в следующий раз будь добр, следи за языком, — с ледяной улыбкой продолжил Никита. Взгляд прямой, как шпала, — С матерью всегда надо говорить уважительно. Тебя такому не учили?

Меня аж накрыло. Пришлось прятать руки, чтобы никто не заметил, как они внезапно начали трястись.

Ланской никогда так не делал. Ни-ког-да! Мне всегда самой приходилось отстаивать свой авторитет у детей.

Артем посмотрел на меня так возмущенно, будто я должна была вмешаться и отругать злого дядьку за то, что тот посмел сделать сыночке замечание.

Вместо этого я взяла минералку и, глядя в окно, сделала несколько глотков. М-м-м, вкусно.

— Не слышу извинений.

Что-то в его голосе было такое, против чего сын не смог устоять и, резко бросив:

— Прости, мам, — вырвался из захвата и исчез, будто ветром сдуло.

Никита уселся на свое место, жестом подозвал официанта и пока тот шел, как бы невзначай обронил:

— Я все слышал.

— Извини… Мне жаль, что ты стал свидетелем наших «семейных» разборок.

— А я не об этом, – он хитро улыбнулся, — я слышал, как ты сказала, что я тебе нравлюсь.

— О, Боже… — я прикрыла глаза ладонью.

— Да-да, слышал. Теперь не отвертишься.

Несмотря на неприятную стычку с Артемом, настроение снова пошло наверх:

— Да я и не собиралась.

Один раз живем. Была не была.

Глава 22

— На! Полюбуйся! — Возмущенно сказал Артём, выкладывая перед отцом свой мобильник, — я тебе это безобразие тоже скинул.

На экране было какое-то заведение, Вера и тот самый хрен, у которого на эту самую Веру были планы.

Они что-то ели, разговаривали, и его бывшая жена снова хохотала, как ненормальная.

— Зачем мне это? — поморщился Николай.

— Чтобы ты знал, как она время проводит.

Ланской с показным равнодушием пожал плечами:

— Какое мне дело до того, чем она занимается. И с кем.

На самом деле его зацепило, как и в прошлый раз. Именно ее смех царапал так, что было неприятно дышать. Внезапно оказалось, что он до сих пор был уверен, что патент на этот хохот принадлежал только ему. Еще когда они были молодые, Верка смеялась так только с ним, а он гордился этим и специально смешил ее.

Теперь она смеялась с кем-то другим, а Ланской все никак понять, почему ему на это не насрать. Подумаешь смех! Всего лишь непроизвольное сокращение дыхательного аппарата и дурацкое, громкое «ха-ха-ха». Так любой может.