Развод. Предатели (СИ). Страница 29

— Кажется, у нас с тобой возникло недопонимание. Поэтому давай-ка проговорим один момент. Я новая жена твоего отца. Только и всего. И функции у меня соответствующие. Если тебе нужна мамочка – надо было оставаться с мамочкой.

Ланская поверить не могла своим собственным ушам и никак не могла найти нужных слов. Только рот открывала и закрывала, как бестолковая маленькая рыбка, которую выбросило на берег.

— Надеюсь, с этим разобрались? — спросила Ника, не сводя с нее прямого словно шпала взгляда, — тогда поехали дальше. Приятельские отношения, которые сложились между нами не подразумевают самоотречения, жертвенности и прочих великих материй.

— Приятельские отношения? — сипло переспросила Марина.

— Да. Приятельские. И в наших же интересах их поддерживать, если мы хотим и дальше тихо-мирно сосуществовать под одной крышей. Тут я думаю, тоже вопросов быть не должно?

Маринины щеки пылали от гнева и обиды. Подумать только, ее снова отчитывали! Причем так холодно и отстраненно, как никогда не делала мать. Без лишних эмоций, не боясь ранить или причинить неудобство.

— Раз мы подружки, ты тем более должна была…

— Стоп! — мачеха вскинула ухоженную руку, — Ты всем подружкам выкатываешь претензии, если они не бегут в ту сторону, куда ты указала?

— Нет, но…

— Вот и закрываем тему. Мне больше не интересно слушать детский лепет.

Марина и правда почувствовала себя маленькой. И вдруг отчаянно хотелось упасть на пол и колотить по нему кулаками, выплескивая злость и обиду. А еще больше хотелось нажаловаться! Пойти к отцу и рассказать ему, как его дорогая новая жена не только бросила ее на спектакле, но и потом посмела делать замечания!

Пусть знает! Пусть разбирается!

— Если тебе хочется получить мое мнение по поводу твоего выступления, — как ни в чем не бывало продолжала Вероника, — можешь прислать мне запись. Я посмотрю ее, когда появится время.

— Спасибо, обойдусь! — чопорно ответила Марина, но ее тон на мачеху не произвел ровным счетом никакого впечатления.

Она только плечами пожала:

— Как хочешь, — и снова уткнулась в телефон. Всем своим видам показывая, что разговор ей больше не интересен.

Марине не оставалось ничего иного, кроме как уйти. Только снова оказавшись в своей комнате она вспомнила, что так и не сделал себе кофе.

Настроение было отвратным, но стоило придти в школу, и оно скатилось еще ниже.

Потому что первое, что она услышала, стоило только подойти к классу – это противный голос Ежовой:

— А вот и главное трепло пожаловало.

— Рот закрой.

Как бы не так! Сонька и ее ближайшие приспешницы не только не заткнулись, но и начали скандировать:

— Треп-ло! Треп-ло! — привлекая внимание не только одноклассников, но и тех, кто просто оказался поблизости.

Какой-то толстый пигмей из пятого, тоже заорал:

— Трепло! — и поймав от Марины злющий взгляд заржал, как осел, и бросился прочь, продолжая мерзко вопить, — Там трепло!

— Что здесь происходит? — спросила учительница физики, как раз подходя к кабинету, — что за вопли?

— Да вот… Объясняем некоторым, что врать не хорошо.

Марина привыкла быть в центре внимания. Но не такого же!

Никто открыто не смеялся, но она слышала шепот и гадкие смешки то с одной стороны, то с другой.

— Все. Заканчиваем детский сад, — Елена Михайловна открыла кабинет и запустила ребят в класс, потом зашла сама.

Марина заняла свое место и, доставая из сумки тетрадь с письменными принадлежностями, заметила, как ее руки мелко дрожали.

Да что там руки! Ее всю потряхивало, и зуб на зуб не попадал.

А тут очередная новость, от которой земля под ногами начала крошиться.

Оказывается, вчера, когда она сбежала домой, Рыков раздавал визитки тем, кто участвовал в спектакле, а еще создал для них группу, в которой можно было задать вопросы по актерскому мастерству и поступлению!

И в этой группе были все! Кроме нее!

А должно было быть наоборот! Он должен был заметить именно ее. Только ее! Выделить! Подчеркнуть! Обособить!

Теперь же получилось, что она осталась за бортом! Одна! И никто не предлагал ей присоединиться. Никто не сказал: Марин, сейчас ссылку пришлю, добавляйся!

И хотя от несправедливости сводило зубы, Марина сама не собиралась напрашиваться. Это было ниже ее достоинства. Но как же больно дышать…

Как только прозвучал звонок, класс замолк и занял свои места. Елена Михайловна была одной из самых строгих учителей в школе, и на ее уроках всегда была идеальная тишина и внимание. Лишний раз никто не крутился, не таращился в окно, не чиркал на полях и не задавал глупых вопросов.

А уж когда она сказала:

— Я проверила вашу контрольную. Оценки не очень, — все и вовсе перестали дышать.

Плохих оценок не хотелось никому.

— Пять только у Фроловой и Рытикова. Четверки у…

Она методично перечисляла фамилии учеников. Если честно, Марина не рассчитывала на четверку, но, когда ее фамилия не прозвучала среди троечников, по спине прошелся холодок.

Прослушала что ли?

Увы нет.

— Ланская – единственная двойка. Стыдно, Марина. Очень стыдно. Такой халатности от тебя я не ожидала. Сама понимаешь, ни о какой четверке в четверти теперь речь. И это в выпускном-то классе…

И снова все внимание обратилось к ней, а сама Марина сидела, втянув голову в плечи, и мечтала провалиться сквозь землю. Такого позора она еще никогда не испытывала.

Кажется, сама судьба ополчилась против нее.

Но и это еще оказалось не все!

Вечером, дома, когда она вся в слезах пожаловалась отцу на мачеху, и на то, что случилось по ее вине, он отреагировал совсем не так, как хотелось.

— Заканчивай с истериками. — строго произнес он, — Когда женился второй раз, жену выбирал так, чтобы она мне подходила, а не тебе или Артему. Так что хватит.

Марина не знала, что такого сделала и сказала Вероника, но отец встал на ее сторону. Однозначно, безжалостно и бесповоротно.

Еще никогда Ланская не чувствовала себя такой несчастной и никому ненужной.

Глава 14

После того как произошел инцидент на школьном Маринином спектакле, Люба отобрала у меня телефон, спрятала его в сейф, код сменила и мне его не сказала.

— Нечего! А то еще додумаешь, начнешь ей названивать! И она сорвется на тебя, обвинив во всех грехах.

Если честно, то не так уж далеко она ушла от правды. Я бы не стала звонить, но написала бы точно.

— Ты не понимаешь. Она же так переживала из-за этого спектакля, готовилась. Он для нее очень важен, а никто не пришел поддержать.

— А ты тут причем?

— Люб…

— Серьезно, при чем тут ты? Тебя сначала Ланской попросил на выход, переманив детей на свой сторону, потом Марина потребовала, чтобы на спектакле духа твоего не было, потому что ей там нужна святая Вероничка, а ты вдруг собралась кого-то утешать. Все, умерла, так умерла. Пусть сами теперь друг друга как хотят поддерживают. Твое дело – отдыхать и заботиться о себе.

— Это же дочь.

— Вера, уймись. С ней случилось что-то страшное? Какая-то катастрофа вселенского масштаба? Нет! С ней все в порядке. Сыта, одета, обута, всем под завязку обеспечена. В безопасности. А то, что от судьбы щелчок по носу получила – ну, ах. Бывает. За глупость надо платить. Хотела звездную цацу себе в мамочки? Пожалуйста. Кушайте, не обляпайтесь. И ты не смей соваться, поняла? Пусть сама выгребает и учится отвечать за свои ошибки.

— Ей же там плохо…

— А тебе хорошо все это время было? Когда из дома выперли, когда в больнице одна, как бобыль, лежала? Когда смотрела фотографии с субботника и выслушивала претензии о том, что посмела явиться туда, куда Ланские тебя не звали. Хорошо?

Я удрученно покачала головой.

— И заметь, никто из них угрызениями совести не терзался, жили в свое удовольствие. А ты, стоило только маленькой девочке набить шишку, готова скакать к ней с задранным кверху хвостиком.