Развод. Предатели (СИ). Страница 28

Сердце сжалось в груди, дыхание сбилось.

Они все насмехались над ней! Считали вруньей! Она столько времени старалась заработать себе авторитет, репутацию вхожей в звездную тусовку, а теперь все пошло прахом!

Пусть смеха не было слышно, она знала, что над ней смеялись! Чувствовала!

От осознания этого захлестнула паника. Нет, не паника, а самый настоящий ужас, пробирающий до самых костей! И в тот самый момент, когда ей нужно было сказать первую фразу, Марина вдруг осознала, что не помнит, что говорить!

Одним махом из головы вылетело все, что она учила столько времени! Все ее многочасовые монологи перед зеркалом просто взяли и обнулились. Ее закоротило!

Лишь благодаря тому, что позади стоял парень из параллельного класса в костюме оленя и нашептывал ей ее же слова, она умудрилась не облажаться по полной.

Что-то невнятно промолвила, сама не до конца расслышав собственные слова, и удалилась со сцены до следующего эпизода.

Тело было словно деревянное! В голове шумело, будто от хмеля.

За кулисами на нее налетела Ежова:

— Ты специально это делаешь? Спектакль нам сорвать решила?!

— Я…нет…

— Соберись! — прошипела Соня и ускакала на сцену.

А Марина, прижав руки к груди, пыталась перевести дух. Перед глазами по-прежнему стояло пустое место в первом ряду.

Все должно было быть по-другому!

Да, ей кое-как удалось собраться и взять себя в руки, но куража и искры не было. Она чувствовала себя деревянной. Не было ни красивых движений, ни плавных слов. Наоборот, она то сбивалась, то тараторила. Пару раз спутала слова, и лишь благодаря тому, что остальные умудрялись подхватывать, зрители не замечали, как сильно лажала «главная звезда».

Марина понимала это и нервничала еще больше, отчего количество ошибок росло, как снежный ком! Не было ни легкости, ни подъема. Она двигалась сковано и совсем не так красиво, как хотела, а один раз и вовсе умудрилась наступить на собственный подол! Нелепо взмахнула руками и непременно бы упала, но была поймана кем-то из разбойников.

— Попалась, красавица! — картавым голосом пророкотал он, и зрители разразились хохотом, так и не поняв, что это была не часть роли, а самая настоящая катастрофа.

Весь спектакль прошел словно в тумане. Перманентный бред, от которого стыла душа и хотелось поскорее очнуться.

Каждый раз как она оказывалась за кулисами, кто-нибудь на нее орал:

— Ланская, заканчивай тупить!

— Ты обкурилась что ли?

— Хватит нас позорить!

— Дура!

Она пыталась огрызаться, но все были на адреналине, сновали как рой возбужденных пчел, и никто не собирался ждать, когда она там найдет нужные слова и скажет что-нибудь умное. Всем было плевать, а ей самой вдруг показалось, что она – щепка, которую мотает в придорожной канаве.

Мимо нее вечно кто-то спешил, задевая плечами и отпихивая с дороги. Кто-то шипел и обзывался, кто-то просто рявкал «не мешай».

Каждый выход на сцену вызывал содрогание и страх облажаться еще сильнее.

А потом как-то раз! и все закончилось.

Зал разразился радостными криками и аплодисментами, но Марина не почувствовала облегчения. Еще предстоял финальный выход всех артистов, а ей было страшно! Никогда она еще не чувствовала себя настолько не в своей тарелке! И словно вторя ее страхам, Ольга Михайловна объявила:

— А теперь приглашаем на сцену наших прекрасных артистов.

Марина содрогнулась и едва удержалась от того, чтобы сбежать, но в последний момент взяла себя в руки и отправилась следом за остальными.

Их группа растянулась в ряд по всей сцене, и Ланская оказалась не в центре, где изначально планировала быть, а ближе к краю, среди второстепенных героев, и почему-то чувствовала себя голой. Ей казалось, что все смотрели на нее, тыкали пальцами и смеялись.

Жуткое ощущение.

К ним на сцену выскочил Рыков:

— Ребята, скажу честно. Вам удалось приятно удивить меня. Вы проделали огромную работу, и она дала прекрасные результаты. Кай, Герда – так трогательны и нежны. От разбойницы у меня захватило дух, а Олень — просто нет слов. Музыка, декорации, наряды – потрясающие.

В адрес самой Снежной королевы не прозвучало ни слова, словно ее и не было.

Потом появились цветы. Мамы, папы, бабушки, дедушки, братья, сестры дарили букеты, поздравляли, обнимали, целовали, превратив сцену в балаган. Марине даже пришлось отступить дальше к кулисам, чтобы ее не затоптали, а когда потом поздравляющих схлынул, обнаружилось, что из девочек без букета осталась только она…

Кто-то из мальчишек сунул ей в потные лапки одинокую розу, и Ланская вцепилась в нее, как в спасательный круг.

Ей отчаянно не хватало воздуха, хотелось поскорее сбежать, а остальные, охваченные эйфорией после выступления, шумели, смеялись, фотографировались на фоне декораций, то компаниями, то с учителями, то с родителями. Рыков был нарасхват. А в спортивном зале накрывали столы для праздничного чаепития…

Марина не пошла на него. Она больше не могла выносить чужого веселья, поэтому по-тихому сбежала в гримерку, и пока никого там не было, торопливо переоделась и убежала, по пути выкинув розу в мусорное ведро.

Уже на крыльце она сообразила, что ее никто не ждал. И, как назло, снегопад такой шел, что все дороги замело, и ни одно такси не хотело везти ее в загородный коттеджный поселок. Позвонила Артему в надежде, что он ее заберет, но брат был на очередной игре и не ответил на ее звонок. Пришлось писать отцу и просить, чтобы тот прислал водителя. В ответ от Ланского прилетело скупое «хорошо», а Марина всхлипнула.

Он даже не поинтересовался, как все прошло!

Дома было пусто и тихо. Она поднялась в свою комнату, скинула провонявшую горечью одежду и забралась в душ. И уже там, ежась под горячими струями, разревелась.

Вечер, который должен был стать для нее триумфальным, превратился в самый чудовищный провал в ее жизни. Это было так больно, так несправедливо, что Марина выла во весь голос, захлебывалась и сипела.

Потом она легла спать, но сон не принес облегчения. Мысли крутились вокруг выступления, смакуя каждую позорную минуту. Вот тут она забыла слова, тут споткнулась, тут налетела на кого-то из разбойников и чуть не потеряла свою блестящую туфельку. А вот она стоит в стороне, как изгой, а остальные девочки светятся от радости, прижимая к груди разномастные букеты.

Те же сцены дублировались в сновидениях. Она просыпалась чуть ли не с криком, подскакивала на кровати, прижимая руку к истошно колотящемуся сердцу, а потом со стоном падала обратно на подушку.

Утром Марина чувствовала себя разбитой корягой, аппетита не было, но, чтобы хоть немного взбодриться, она отправилась вниз за кофе. И на кухне столкнулась с Вероникой.

— Как все прошло? — спросила та, не отрывая взгляда от экрана телефона. Она что-то смотрела там и едва заметно улыбалась.

Именно от этой улыбки Марину и прорвало:

— Ужасно! — гаркнула она, — все прошло ужасно!

Вероника еще секунду смотрела в экран, потом подняла непонимающий взгляд на нее:

— Почему?

— Да потому что ты меня продинамила! — Марина обличающе ткнула в мачеху дрожащим от негодования пальцем, — если бы не ты, все было бы нормально! А из-за того, что ты не пришла, я была там как изгой!

— Я уже объясняла. У меня было важное мероприятие. Извини, за неудобства.

Раскаяния в ее голосе Марина не почувствовала, и в сердцах выпалила:

— Ты должна была отменить его.

— Кому должна? — спокойно спросила Ника, — и с какой стати?

Ее невозмутимость дико бесила. Настолько, что Марину затрясло еще сильнее. Не в состоянии подобрать более хлесткого ответа, она взяла и вывалила самый главный, убийственный аргумент:

— Вот мама бы все отменила!

Вероника вскинула брови в мимолетном удивлении, потом ласково и в тоже время прохладно улыбнулась:

— Ну какая ж я тебе мама, Мариночка? По-моему, ты что-то спутала.

Марина чуть не задохнулась от возмущения, а Вероника спокойно продолжила: