Развод. Предатели (СИ). Страница 21

— Я не согласна.

— Простите, что вы сказали? — похоже, о моем существовании уже все забыли.

— Я не согласна, — тверже повторила я и поднялась со своего места.

Ланской тоже поднялся:

— Вера…Алексеевна! — пророкотало с угрозой, — позвольте вам напомнить…

— Не утруждайтесь, Николай Павлович. Я все решила и со своей стороны ничего не стану ничего подписывать. Четверть фирмы, которая под моей ответственностью, не будет участвовать в сделке. Со своими долями можете поступать, как угодно.

Партнеры возмущенно переглянулись и один из них холодно спросил:

— Что все это значит?!

— Я уверена, у моего бывшего мужа гораздо более богатый словарный запас в бизнес сфере, и он все вам подробно объяснит. А мне пора. До свидания.

Я пошла прочь, чувствуя, как несколько яростных взглядов вонзились между лопаток.

Все в порядке, все хорошо. Главное не упасть.

Не успела я пройти и десятка шагов, как следом за мной из кабинета вылетел взбешенный Николай.

— А ну, стоять! — прорычал он и силой затолкал в ближайший кабинет, — ты что, мать твою, творишь, а?! Ты знаешь сколько сил я положил, чтобы заполучить этих товарищей? Знаешь, сколько раз мы вели переговоры, прежде чем удалось достичь нормальных соглашений? Ты хоть представляешь, какой это колоссальный труд?! Какие деньги?

Он орал на меня, а я стояла, вцепившись в спинку случайно подвернувшегося стула, и еле дышала.

— Представляю…Но…

— Это месть, да? Решила так отыграться из-за развода? Мол, раз ты так, то на тебе! Получай! Да?

— Нет, Коль. Никакой мести.

— Тогда что это было?!

— Мне кажется, это они тогда были в туалете…

— Да ёп… — Он выругался грубо и некрасиво. Так, как никогда прежде не позволял себе ругаться в моем присутствии, — Вер, ты больная? Услышала какой-то бред и решила сорвать мне главную сделку этого года? Иди обратно, немедленно. Извиняйся и подписывай! Не заставляй краснеть из-за тебя.

— Я ничего не буду подписывать. Я уже сказала. Можешь, орать сколько угодно, это не изменит моего мнения.

Кто бы знал, как сложно мне было держаться против ярости бывшего мужа. Я знала его другим – всегда спокойным, корректным, не повышающим лишний раз голос, а тут словно другой человек.

— Все, с меня довольно. Я звоню Владу, — прорычал Николай, выдергивая из бокового кармана телефон. Порывисто набрав номер, он поставил на громкую связь и, как только сын ответил, прорычал, — Влад! Или уйми свою мать, или переписывай доверенность. Иначе я не знаю, что сделаю…

— Давай-ка на два тона тише, — припечатал сын почти таким же убийственным тоном, — орать дома на мелких будешь.

Ланской побагровел. Казалось, что еще немного и у него повалит пар изо всех щелей.

— Она собирается запороть мне сделку! Там речь о миллионах! О миллионах! Ты хочешь, чтобы она все это спустила в унитаз?

— Мама рядом? — догадался Влад.

— Да, я тут, — просипела я, — здравствуй.

— Привет, мам. Ты мне на один вопрос только ответь. Ты уверена в свое решении?

Словив яростный взгляд Ланского, я кашлянула, но потом на удивление твердо ответила:

— Абсолютно.

— Тогда поступай, как решила, — спокойно сказал он.

— Влад, ну ты-то дурака не включай! — взвился Николай, — она горячку белую словила, голосов каких-то наслушалась, а ты ее бред поддерживаешь!

— Обороты сбавь и оставь мать в покое, иначе я сделаю то, о чем предупреждал. А ты, мам, не слушай его, и не бойся. Делай, как считаешь нужным…

Ланской не выдержал и сбросил разговор. Еще раз выругался так, что у меня уши свернулись в трубочку.

— Проваливай отсюда, — его голос звучал глухо, едва справляясь с клокотавшей внутри яростью, — чтобы ноги твоей тут больше не было! Поняла?!

— Понятней некуда, Коля, — хмыкнула я и, обойдя его по широкой дуге, вышла из кабинета.

Душа просто в хлам, сердце в дребезги, но в правильности своего решения я не сомневалась.

Выйдя на крыльцо и глотнув свежего воздуха, я почувствовала, что становится легче.

Пожалуй, пойду-ка я пешком до работы, заодно продышусь как следует после такой встряски. Однако стоило сделать пару шагов, как в кармане завибрировал телефон. Внутренне сжавшись, я взглянула на экран, но это был не Ланской, а Елена Юрьевна – классная руководительница Марины.

— Вера Алексеевна! Здравствуйте! — Бодро произнесла она, — Дико извиняюсь, но вы сегодня сумеете подойти?

— Что случилось?

— Нужно решить некоторые организационные моменты по уходящему году, а без председателя Родительского комитета, сами понимаете, никак.

— Хорошо, я скоро буду.

— Спасибо вам огромное! А еще мы хотели попросить вас сказать несколько слов перед новогодним представлением.

Боже, со всей этой нервотрепкой, я напрочь забыла и о родительском комитете, и об этом представлении.

— Напомните, когда оно?

— Так в пригласительном же написано, — мягко улыбнулась она, — двадцать пятого.

— В пригласительном?

— Марина разве не передала вам? Она забрала его еще в ноябре.

— Наверное, забыла…

Но скорее всего просто не захотела.

— Ох, уж эти детки, — рассмеялась Елена Юрьевна, — Не переживайте, я вам сегодня выдам новый. Вы только приходите.

Глава 10

В школу я приехала в середине урока, поэтому попала в «тишину». Никто не носился по коридорам, норовя сбить с ног, никто не орал.

Охранник, заметив меня, приветливо помахал рукой и пропустил через турникет.

— Отлично выглядите!

— Спасибо, — я невольно улыбнулась. Что ни говори, а получать комплименты всегда приятно, — с наступающим.

— И вас.

Я поднялась на второй этаж в учительскую, постучалась и, дождавшись ответа, заглянула внутрь:

— Всем здравствуйте!

— Вера Алексеевна! Мы так рады вас видеть! — встрепенулась худенькая, похожая на рыженькую белочку Елена Юрьевна, — давайте с нами чайку?

— А давайте, — я махнула рукой.

Со многими учителями и завучами мы прошли долгий путь. Сначала Влад учился в этой школе, потом Артем, теперь Марина. И все это время я была в родительском комитете. Меня даже в шутку называли стойким оловянным солдатиком и ветераном родительских боев.

Пока пили чай, Елена Юрьевна рассказывала о том, как дела у Марины.

Увы, хорошего оказалось мало.

— Рассеянная она в последнее время стала, — сокрушалась учительница, — постоянно вся в образе, нос к потолку, ресницы по километру, ногти огромные. Слова ей не скажи, только фыркает и глаза закатывает. Ведет себя так будто все лучше всех знает, а остальные – полные дураки. А потом – хоп! И по физике трояк! У самой-то умной! Еще одна такая оценка и тройка будет уже за четверть! Представляете? И это в выпускном-то классе. И вроде девочка не глупая, но в последнее время как подменили.

Мне стало стыдно. Я ведь уже месяц не слежу за успеваемостью младшего ребенка, потому что меня тактично попросили с вещами на выход и совершенно не нуждались с моих «нудных нравоучениях». Но несмотря на все произошедшее, я неожиданно почувствовала себя плохой матерью, которая сосредоточилась на своих проблемах и упустила ребенка.

— У нас сейчас не очень простые взаимоотношения, — уклончиво произнесла я.

— Я все понимаю, — вздохнула она, — развод всегда по детям больше всего бьет.

Я тактично отвела взгляд. Не говорить же, что это не наш случай? Что дети там в полном шоколаде, устраивают семейные ужины с новой мамой, и единственный персонаж, по которому все это ударило – это я.

— Я попробую поговорить с ней, — получилось не очень уверенно, и чтобы как-то уйти со скользкой темы, перевела разговор на рабочие моменты, — что у нас с бумагами? Много накопилось?

— Не очень. Сейчас все быстренько разберем, — встрепенулась она, — подождите меня здесь.

Она умчалась, а я подошла к окну и уставилась на школьный двор, по которому, радуясь снегу, бегали первоклашки.

То за одним, то за другим приходили мамы. Подзывали к себе, обнимали, целовали. Забирали тяжелые рюкзаки и уводили домой.