Развод. Предатели (СИ). Страница 20

Я пулей выскочила из кабинета, попрощалась с помощницей, которая смотрела на меня глубоко сочувствующим взглядом, и убежала.

Меня будто наизнанку вывернули. Хотелось визжать, биться головой об стену, рвать волосы на голове.

Какой же гад! Гад! Бесчувственная скотина! За что он так со мной? Что я такого сделала, или не сделала, раз он так безжалостно давит, не понимая, что мне больно? Я же всю жизнь для него. Для них! А теперь ко мне отношение, как к бездомной бродяге, которую пинают все кому не лень!

Не помню, как, но я снова оказалась в кафе, в туалете. Долго умывалась, плескала себе в лицо ледяной водой, до тех пор, пока физиономию не свело и зубы не начали отбивать неровную дробь.

Все Вера, хватит! Хватит, мать твою! Бери себя в руки!

Никто не побежит тебя утешать и гладить по голове, всем насрать. У всех новая жизнь, в которую тебя забыли пригласить.

Я кое-как вышла из туалета, и чтобы придти в себя, заказала кружку эспрессо. Потом еще одну. Хотела третью, но побоялась за свое сердце. Оно и так работало на разрыв.

Вместо дома я поехала в свою будущую клинику, переоделась в рабочую одежду и принялась с остервенение красить стены. Слой за слоем, без устали, не позволяя себе остановиться и снова съехать в печальные мысли.

Только к вечеру, когда моя батарейка полностью села, я упала на диван и облегченно выдохнула, потому что физическая усталость пересилила душевные страдания. Я просто сидела, уставившись в потолок и ни о чем не думала.

Потом заварила себе чаю, достала из сумки документы, которые забрала у Коли, и принялась читать.

Вроде все нормально. Прописаны все проценты, все права и обязательства, но что-то не давало мне покоя. Я трижды пролистала все страницы, прежде чем поняла, что именно.

Дата планируемой сделки. Семнадцатое декабря.

То же самое число, про которое говорили какие-то мужики в туалете.

Вот, казалось бы, какая разница, кто и что говорил, а меня прям перемкнуло на этом.

Вдруг их «было его, станет наше» это про Колю?

Да, нет! Ерунда!

Я еще немного посидела, подумала над этим вопросом, и все-таки пришла к выводу что быть такого не может.

Однако позже, когда вернулась домой и просмотрела бумаги еще раз, сомнения встрепенулись с новой силой.

А что, если все-таки он? Что если это слияние приведет к потерям? Как бы плохо мы ни расстались, привычка болеть за «общее» дело осталась. Поэтому, собрав в кулак всю силу воли и решительность, которые у меня были, я сама позвонила Ланскому.

На удивление он ответил сразу:

— Да!

Тут же напала робость, но я кое-как справилась с ней, и сипло произнесла:

— Я хотела поговорить. Насчет тех бумаг, что ты мне дал.

— Давай живее! У нас семейный ужин.

И будто в подтверждение его слов, откуда-то издалека донеслось звонкое Маринино:

— Пап, все готово. Идем.

Будто кипятком окатили…

Семейный ужин, на котором мне не было места.

— Ну? — поторопил он.

И я, кое-как проглотив свои эмоции, убитым голосом произнесла:

— Я сегодня слышала, как двое мужчин обсуждали сделку, которая состоится семнадцатого числа.

— Ближе к делу, Вер. Меня ждут!

Ну зачем он каждый раз подчеркивает, что я за бортом? Что его кто-то ждет, а я -балласт, от которого все избавились? Неужели нельзя по-человечески?

Глаза защипало, но я продолжила:

— Они обсуждали эту сделку в негативном ключе. Сказали, что надо дожимать этого дурака. И что в итоге то, что его принадлежит ему, перейдет к ним.

— То есть, по-твоему, тот дурак – это я?

Ты – сволочь. Гад, которому я посвятила всю свою жизнь, а в ответ получила нож в спину и пренебрежение.

— Я просто сочла своим долгом предупредить тебя о том, что слышала.

— Ну, молодец, предупредила, что дальше?

Я растерялась:

— В смысле?

— Ты мне это сказала, и что я должен теперь делать? Бегать по кругу, выдергивая волосы из головы? Орать? Срочно все отменять, потому что Верочка, великий гуру бизнеса, услышала таинственные голоса?

— Коль…

— Для справки: в нашем бизнес-центре сотни офисов и тысячи сделок каждый день. И то, что ты услышала чьи-то наполеоновские планы, никаким образом ко мне не относится, — отчеканил он, — А если ты хотела таким манером привлечь к себе внимание или показать, что разбираешься в делах или в людях, то у тебя ни черта не вышло.

— Ты прав, в людях я разбираюсь плохо, — тихо сказала я, — извини, что побеспокоила. Хорошего вечера.

С этими словами я отключилась.

Ну не дура ли?

Дура. Конченая.

Он только сегодня сказал, чтобы я к ним не лезла, и я тут же сунулась с какой-то глупостью, еще больше убеждая его в собственной правоте.

Ду-ра.

В сердцах я захлопнула папку с документами и отложила ее на журнальный столик. Все. Хватит с меня бизнеса. Просто поставлю свою подпись и гори оно все синим пламенем. Раз уверен, что все в порядке, и что тот неведомый дурак, о котором говорили в туалете – не он, то пусть так и будет.

Я умываю руки.

Однако на следующий день мне не удалось передать ему документы – Ланской срочно сорвался в другой город в командировку. Пришлось ждать еще сутки, чтобы избавиться от этой проблемы.

Конечно, можно было бы передать с курьером, или оставить папку у помощницы, но я немного старомодная, и предпочитала передавать важные документы из рук в руки.

Хотя, кого я обманываю? Я не старомодная. Я просто старая. Спасибо бывшему мужу, объяснил доходчиво и без лишних сантиментов.

Несмотря на то, что через две недели Новый год, настроение у меня было ниже плинтуса. Я с содроганием ждала тридцать первого декабря. Любимый семейный праздник, который в этот раз я буду встречать одна за пустым столом…

К Ланскому я приехала к десяти утра. Хотела раньше, но по старой привычке притормозила – сегодня среда, а это значит утренняя планерка и ехать в самую рань бесполезно.

Когда я зашла в приемную, помощница суетливо бегала вокруг кофемашины и распаковывала коробку конфет.

— У Николая Павловича важная встреча, — шепотом сообщила она, и тут же добавила, — он сказал, чтобы вы зашли сразу, как приедете.

Внутри неприятно екнуло. Совсем не хотелось присутствовать ни на какой встрече. Снова будут косые взгляды, недовольные кивки и саркастично скривленные губы.

— Давайте я просто отдам вам документы, а вы сами занесете?

— Нет-нет! Что вы, Вера Алексеевна! Николай Павлович, сказал, чтобы вы сами зашли.

Я тяжко вздохнула и поплелась к дверям в кабинет.

Надеюсь, все ограничится пятью минутами позора, и дальше можно будет снова уползти в свою унылую нору.

Стоило мне зайти внутрь, как все взгляды обратились на меня. Тут был Ланской, гордо восседая в кресле руководителя. Его главный юрист – не особо приятный дядька, но Коля держал его из-за опыта и хватки, а не за красивые глаза. И трое незнакомых мне мужчин.

Бывший муж сдержано представил меня и указал на место слева от себя. Самое неудобное и отдаленное. Прямо передо мной на краю стола лежала стопка папок, словно отгораживая меня от остальных. А я и рада была.

Слушала, о чем они говорили, пыталась вникнуть, но потом поняла, что больше занята не делом, а тем, что рассматриваю Колиных партнеров.

В туалете было двое, тут трое. Голоса опознать не смогу при всем желании, потому что в прошлый раз мешал шум воды и сушилок.

Выглядели они достойно, а не как пройдохи с большой дороги, которые решили развести бестолкового дельца.

И все же…

Это «все же» не давало мне покоя. Давило все сильнее, выкручивало, мешало сосредоточится на цифрах и словах.

И когда Ланской сказал:

— Мы с Борисом Николаевичем все проверили… — вопросительный взгляд на юриста.

— Каждую запятую, — авторитетно подтвердил тот.

— И готовы к подписанию.

— Отлично. Предлагаю не откладывать в долгий ящик и подписать все прямо сей…

В этот момент, неожиданно для самой себя я сказала: