Развод. Предатели (СИ). Страница 17

— Нет, конечно. Просто интересно, чем занимаешься.

Тут он слукавил. Ревность все-таки была. Небольшая, оседающая легкой перчинкой на языке. Терпкая.

— Может, пообедаем? — предложил он, — ты, я, шикарный ресторан. Что скажешь?

Вероника задумалась на миг, будто сомневалась идти или нет, а потом игриво произнесла:

— Только если там найдется укромный уголок, в котором я могу обнять своего котика.

Ланскому нравилось быть котиком, и нравилось, что рядом с ним такая кошечка. Поэтому грудь против воли надул, хвост распушил и царским тоном произнес:

— Будет тебе уголок. Ну что в два на «Эвересте»?

— С удовольствием. До встречи.

Но прежде, чем она успела отключить выключить телефон, Николай услышал где-то рядом с ней громкий смех и мужское:

— Вероник! Ну ты долго еще? Помогай!

Это с чем это там, а самое главное кому, она собралась помогать?!

Чуть было не перезвонил, чтобы потребовать объяснения, но потом остановился и даже рассмеялся. Все-таки небольшая ревность – это даже приятно. Верку он давно не ревновал, верил ей как самой себе, а с Никой было иначе. Кровь закипала от одной мысли, что вокруг нее крутился целый рой молодых, да наглых.

Но она – его жена. А жены, как известно, существа самые верные и преданные. Это мужчинам свойственно сбиваться с курса, потому что против природы идти сложно, а для жен семейный очаг – это святое. Уж он-то это знал наверняка.

Так что да. Немного ревности не повредит. Она не дает чувствам угаснуть и добавляет пикантности в любую рутину. Он даже представил, как будет наказывать свою молодую жену, за то, что дергала его за усы. Как будет сладко и ему, и ей.

Пребывая в отличном расположении духа, он ушел из офиса пораньше, чтобы успеть заскочить в ближайший ювелирный, и там попросил девушку-консультанта выбрать колечко на свой вкус.

Обед тоже прошел вкусно. Во всех смыслах. И еда, и все остальное было на высоте. Потом Ника с новым колечком убежала дальше на съемки, сказав, что вечером немного задержится, поскольку обещала забрать Артёма с тренировки, а довольный Ланской в приподнятом настроении вернулся на работу.

День складывался на редкость удачно. Дела спорились, сотрудники работали, подготовка к предстоящей сделке века продвигалась семимильными шагами.

И только когда дело дошло до генеральных доверенностей, в которых он вообще не сомневался, возникла внезапная проблема. Причем не просто проблема, а самая настоящая катастрофа

— Николай Павлович, — озадаченно произнес юрист. — а доверенностей-то у вас только две. От Марины и от Артема.

— А куда делась доверенность Влада? — спросил Ланской, не отрываясь от документов. С бумагами у него был полный порядок, но лучше проверить лишний раз, чем обосраться в решающий момент.

— Вот она, — Борис потряс гербовым листом.

Николай поднял на него раздраженный взгляд и сказал:

— И чего ты мне тогда мозги делаешь?

— Потому что Влад Николаевич отозвал ее. Теперь это просто бумажка, которой можно подтереться.

К такому повороту Николай оказался совершенно не готов. Тряхнул головой, пытаясь понять то, что сейчас услышал, и на всякий случай уточнил:

— Что значит отозвал?

— То и значит. Теперь от него новая генеральная доверенность и выписана она не на вас…а на вашу бывшую жену.

К такому повороту Николая жизнь не готовила.

У него не было в планах такого! Не было! Так какого черта оно появилось? Как посмело появиться?!

И тут же обострилась изжога, гастрит, давление, геморрой, головные боли и еще черт знает что. Аж в висках застучало.

— Выйди! — рявкнул он, дергая себя за узел на галстуке. Чертова удавка не давала нормально дышать.

Юрист, почувствовав, что дело запахло жареным, поспешно ретировался из кабинета, а Ланской, кипя от гнева, схватился за телефон.

Какого фига Вера снова лезла в его дела? Все, ушла в отставку, сиди на жопе ровно и не суйся, куда не просят!

Зла не хватало.

Он бы разнес ее в пух и прах, камня на камне бы не оставил…если бы дозвонился. Увы, сколько бы он ни набирал до боли знакомый номер, сколько бы ни матерился и ни насиловал телефон, ответа так и не было. Вера то ли не слышала его, то ли игнорировала. Николай больше склонялся ко второму варианту, и от этого в душе все сильнее клокотала ярость.

Подумать только! Важнейшая сделка на носу, а у него нет полного контроля над всей фирмой! Это как называется?

Так и не достучавшись до своей бывшей жены, он отправил ей злющее «Перезвонила живо!», и набрал другой номер.

Предстоял серьезный разговор с сыном, который совсем одичал на своем Севере и творил не пойми что.

Тот тоже ответил далеко не сразу. Пришлось раз десять набирать, прежде чем гудки сменились невозмутимым:

— Слушаю.

От спокойного тона, полностью лишенного суеты и опасения, у Николая потемнело перед глазами. Он сходу, не здороваясь, вызверился на сына:

— Ты чего, мать твою, творишь? По кой черт ведомость на мать выписал?

— А что не так? — с легкой усмешкой переспросил тот.

— Что не так? Ты еще спрашиваешь, что не так?!

— Да, я спрашиваю, что не так. Часть бизнеса моя? Моя. Распоряжаюсь, как хочу.

— Во-о-н как заговорил, да? Распоряжаться захотел?

— Конечно. Ты ведь для этого мне долю выделил? — не скрывая сарказма произнес Влад, — а не для того, чтобы при разводе мать ни с чем оставить?

У Ланского захлестнуло.

— Шутить вздумал?

— Никакого смеха. Доверенность выписывают на того, кому доверяют. Прости, но матери я доверяю больше, чем тебе… Она семью не предавала.

Отлично. Просто отлично, мать вашу. Докатились…

Теперь он еще и безосновательные упреки в своей адрес был вынужден выслушивать.

— Влад… — Николай попытался взять себя в руки и говорить спокойно, — я понимаю, в тебе говорит юношеский максимализм… но ты должен понимать, что мужчине в жизни требуется больше…гораздо больше, чем в состоянии дать одна женщина, какой бы хорошей она ни была… Поэтому…

— Поэтому ты без зазрения совести выкинул мать и завел себе Викторию?

— Веронику, — поправил Ланской.

— Да мне пофиг. Веронику, ежевику, сбодунику. Вот вообще насрать. От моего имени будет управлять мать.

Николай негодовал. Негодовал и не понимал, почему со старшим сыном так сложно. Почему тот отказывался понимать очевидные вещи и вместо того, чтобы помогать, вставлял палки в колеса. Даже у беспечного Артема хватило мозгов осознать, что к чему и чьей стороны надо придерживаться. Даже Марина, и та поняла! А этот уперся, как баран.

— Да с какого хрена? — чужое непослушание просто вымораживало, — Это мой бизнес! В нем все я делал! Все, чего фирма достигла – это только моя заслуга.

— Я, я, я, — угрюмо повторил Влад, — а мать не при чем, да? Она за твоей спиной все это время не стояла? Не вытаскивала тебя, когда руки от отчаяния опускались? Не помогала справиться с неудачами? Не поддерживала в трудные времена? Не утешала, не радовалась за тебя? Не воодушевляла на подвиги? Все только ты…

Вот привязался!

Ланской не выдержал и гаркнул в трубку:

— Да я! А она просто сидела дома, да вам сопли подтирала, пока я пахал, как проклятый.

Влад замолчал. И это молчание длилось долго. Наверное, с минуту. Все это время Ланской-старший дышал, как загнанный конь, кипел, сжимая кулаки от бессильной ярости.

Как этот неблагодарный дурак вообще посмел сравнить то, что делал ОН для семьи, и то, что делала его бывшая жена?! Это вообще вещи не соизмеримые! Небо и земля!

Он бизнес поднял! Дом купил! Да не один! Обеспечил всех!

А Влад смел обесценивать все это, сравнением с Верой?

Слов цензурных не было, а сын, будто не понимая этого, жестко продолжал:

— Пусть, что хочет делает. Хоть банкротит, хоть продажей воздушных шаров от моего имени занимается. Я поддержу любое ее решение… Это меньшее, что я могу для нее сделать.

Николай с трудом выдохнул и глухо прорычал: