Развод. Предатели (СИ). Страница 16

— Ты пьешь то, что тебе прописывали?

— Когда как, — уклончиво ответил Николай.

Врач посмотрел на него поверх очков:

— Когда? И как? Это важно.

— Гер, ну че ты привязался. Пью. Как могу.

— Диету соблюдаешь?

— По мере возможностей.

— Значит, не соблюдаешь. А жена куда смотрит?

— Мы с Верой развелись, — напомнил Николай.

— Я про твою новую. Пусть контролирует.

Вот делать ему больше нечего, как заставлять Веронику контролировать прием его таблеток и диету. Единственная медицина, которую он мог допустить в их отношениях – это если она в костюме медсестры на голове тело, придет делать ему массаж. Все остальное мимо.

Но с врачом спорить не стал. Молча выслушал рекомендации, забрал очередную распечатку — у Веры уже целая пачка подобных где-то была – и ушел, как всегда уверенный, что он лучше знает, как быть дальше.

В итоге распечатка, свернутая вчетверо, отправилась в бардачок, а сам Ланской поехал на дружескую встречу с партнерами. Правда, одну таблетку все-таки закинул в рот и, не запивая, проглотил, потому что ждали его в неформальной обстановке, с накрытым столом и напитками. И отрываться от коллектива, мотивируя это какой-то никчемной изжогой, он не собирался.

В этот раз они собирались в дорогом клубе. С сауной, бассейном, бильярдным столом и кальянной комнатой. Обсуждали дела, бизнес, перспективы. Николай намеренно умолчал о предстоящей сделке, чтобы не вызывать зависти и раздражения. Дружба-дружбой, но в бизнесе все строго: или ты, или тебя.

Потом, напарившись и расслабившись, перешли на личное.

— Ты с Верой развелся? — удивленно спросил Берг, который большую часть времени жил заграницей и все узнавал самым последним. — Соболезную.

Тут же встрял Беликов:

— Тут не соболезновать надо, а поздравлять. Он себе такую куклу отхватил, что закачаешься. Покажи ему.

Николай хмыкнул и полез в телефон, чтобы найти фотографию Вероники. Выбрал ту, на которой она в обтягивающей спортивной одежде возле тренажера, и потом, когда мужики цокали языками и хвалили его выбор, щурился как довольный сытый кот.

Только Берг, будь он не ладен, взял и как будто специально брякнул:

— Хороший суповой набор, не спорю. Но Верка лучше была.

На это Николай рассердился и, выхватив свой телефон из его рук, припечатал:

— Верка – как старый патефон. Место занимала, а толку никакого. А Вероника – глоток свежего воздуха.

— Ничего ты, Коля, в женщинах не понимаешь, — хмыкнул Берг, подтягивая к себе тарелку с закусками, — ничегошеньки.

— Ну, поясни, раз такой умный.

— Красивую жопу надо в любовницах держать. Ходить к ней как на праздник, одаривать подарками, рядить в жемчуга, золото, а когда надоест – а они все надоедают — без сожалений отправлять в отставку и, когда захочется, новую заводить. А дома надежная должна быть. Такая, что за тобой в огонь, воду и медные трубы без раздумий шагнет. Чтобы ты ей дом, детей, собственную жизнь не глядя доверил. Тихая гавань и одновременно каменная опора. Вот Верка у тебя как раз такая была.

— Вероника надежная!

— Тебе-то откуда это знать? Сколько ты с ней? Полгода? Или меньше?

— Какая разница! — раздраженно сказал Ланской, — иногда одного взгляда достаточно, чтобы понять, что перед тобой та самая!

— Вот это ни фига себе ты романтик, — сказал Берг таким придурковато- восторженным тоном, что все прыснули со смеху, — Мы думали, ты сухарь сухарем, а оно вон как оказывается.

Быть объектом чужого веселья Ланской не любил, поэтому буркнул:

— Все, закрыли тему.

— Без проблем. Только еще один вопрос. Раз, с Верой у вас все, и ты ни на что не претендуешь, то не станешь возражать, если я к ней подкачу?

— Очень смешно.

— Никаких шуток, — сказал Берг, глядя на него поверх стакана, — Мне твоя Верка всегда импонировала. Но сам знаешь, жена партнера – табу. А теперь, раз она свободна…почему бы и нет.

Вроде и правда не шутил. Дурак что ли? А впрочем, какая разница.

— Какое мне дело? Мы в разводе, — небрежно ответил Николай, — делайте, что хотите.

На этом тему закрыли, но неприятный осадок остался.

И только ночью, когда вернулся домой и, нырнув под одеяло, прижал к себе Веронику, стало лучше. Конечно, она надежная. Самая надежная. Он понял это сразу, как только ее увидел.

Утром Ника встала раньше него – ей надо было ехать на съемки, а он позволил себе еще немного поваляться в постели. Потом сходил в душ и спустился на кухню.

Невольно мазнул взглядом по столу в поисках завтрака – сказалась многолетняя привычка, когда выходил на все готовое, но там было пусто.

Ну и ладно. Не в кашах счастье.

Николай достал из холодильника палку копчёной колбасы и сделал себе пару увесистых бутербродов, потом налил кофе из кофемашины и приступил к трапезе.

— А нам? — спросила Марина, появившись на кухне спустя пару минут. У нее за спиной маячил полностью собранный Артем. Гладко выбритый, одетый, надушенный так, словно весь флакон на себя за раз вылил. Перед девками поди опять выпендриваться собрался.

— Вон колбаса, вон хлеб. Нож знаете где, — сказал Николай и поднялся из-за стола, — Все. Дальше сами. Я на работу.

— А Вероника уже ушла? — разочарованно спросил Артем.

— Да. А что?

— Блин… Я хотел попросить ее забрать меня вечером после тренировки.

— Почему не сам?

— Колесо пробил, — отмахнулся он, — ладно разберусь.

— Разбирайся, — сказал Ланской и, хлопнув, сына по плечу, ушел с кухни.

У него было много дел – совещание, подготовка с сделке века, несколько встреч, текучка. Но почему-то мысли нет-нет да и сваливались к вчерашнему разговору с Бергом

У Николая в голове не укладывалось, как кто-то мог позариться на его бывшую жену. Как человек она неплохая, спору нет. Заботливая, ответственная, понимающая. Но как женщина…

В молодости да, была очень даже очень. Даже после первых двух родов неплохо сохранилась. Немного прибавила, но ему даже нравилось. Сочная стала, аппетитная, подержаться было за что. Но после того, как Марину с трудом выносила и с неменьшим трудом родила – сдавать начала. Возраст уже сказывался. Тут обвисло, там провисло.

Он, конечно, говорил ей, что она еще ого-го-го. Даже много лет сам в это верил, и когда подмечал морщинки вокруг глаз, да складочки на боках, тут же оправдание находил. Она ведь богиня! Троих детей ему родила!

А потом как-то на море с ней поехали, и там девки молодые да упругие в пляжный баскетбол играли. Он смотрел на них, смотрел на нее, потом снова на них, и в результате пришел к неутешительным выводам.

Сколько можно врать самому себе? Никакая рядом с ним не богиня. И неважно сколько там родов было, и кто, кому детей рожал. Это ведь не подвиг, а женское предназначение. Природа так распорядилась, не он! Пора уже просто признать, что у женщины, как и у всего остального, есть срок годности, после которого она перестает быть интересной. Вера свой лимит исчерпала.

Если Берг думал иначе – это его проблемы.

Сам Ланской в своих действиях не сомневался. Он все хорошо взвесил прежде, чем разводиться, все рассчитал, везде подготовился. И теперь мог с уверенностью сказать, что развод с Верой был самым правильным решением.

Когда если не в пятьдесят менять что-то в своей жизни? Дети выросли, на ногах уже стоялось крепко. Пора выныривать из болота, которое уже давно стало привычным и с головой бросаться в новые, неизведанные ощущения. Это рубеж, который нужно было встретить достойно, и Ланской был уверен, что с этой задачей справился. Веру не обидел, детей обеспечил, а себе любовь новую нашел.

Да какую! Не в силах противостоять внезапному притяжению, он набрал ее номер.

— Ника, привет!

— Привет, Коль.

На заднем плане у нее играла музыка и, что-то стучало и звучали громкие голоса.

— Ты где? — подозрительно спросил он.

— На съемках, конечно.

— А что гремит?

— Декорации переделывают, — беспечно отозвалась жена, — переходим в новую локацию. А почему ты спрашиваешь? Ревнуешь?