Развод. Предатели (СИ). Страница 15

На это сын ничего мне не ответил. Обиделся.

— Все-таки не выдержала? Подсказала малышу, где трусишки припрятаны? — недовольно спросила Люба, заметив, как откладываю телефон в сторону.

Я угрюмо покачала головой. На сердце прямо камень лежал, тяжелый такой, неуютный.

Может, зря я так? Мне ведь ничего не стоило ответить на вопрос сына, а я взяла и соврала, не помогла. А у него соревнование завтра…

— Только не вздумай жалеть! — Люба совершенно четко считала мои мысли.

— Да неудобно как-то…

— Неудобно квартиру новую обживать, когда на старости лет из родного дома выперли. Вот это – да. Это неудобно. А найти форму в шкафу – любой дурак справится.

— Так-то да, но…

— Что, но?

— Но все-равно неудобно.

— Разбаловала ты их Верочка. Это твое вечно стремление угодить им. Сделать так чтобы было чисто, тепло, вкусно. Они ведь с тобой, как у Христа за пазухой жили, ни о чем не думали.

— Разве это плохо? Когда мать создает уют для своей семьи?

— Это прекрасно. Только растворяться в этом нельзя, потому что люди – эгоисты. Первый раз воспринимают инициативу с благодарностью, второй – как само собой разумеющееся, а третий – как обязанность, которую будут с тебя спрашивать.

— Наверное, ты права, — грустно согласилась я.

— Не наверное, а права, и ты это знаешь. Сколько раз тот же Артем благодарил тебя за выстиранную форму? За то, что ты по первому щелчку бежала жарить его любимую картошечку?

Нисколько. Меня никто не благодарил за домашние дела. Да я и не ждала благодарности. Ну подумаешь, убрала весь дом. Подумаешь пять часов простояла на кухне, готовя мужу одно, Марине второе, Артему третью. Это же семья. Разве сложно сделать им приятное?

А оказалось, что приятное воспринималось, как должное.

Все эти годы, я была уверена, что все делаю правильно, а в итоге осталась у разбитого корыта, а мое место заняла более «подходящая». Та, у которой маникюр. Та, которая не встанет в пять утра, чтобы напечь к завтраку свежих пирогов. Та, которая знает себе цену. И всех все устраивает.

А я…я сама себя обесценила. Превратилась из уютной, в удобную.

— В твое оправдание я могу сказать, что форма наверняка постирана, выглажена и лежит на своем месте…которое твой великовозрастный оболтус не потрудился запомнить. Так ведь?

— Так, — я шмыгнула носом.

— Ну вот и все! Найдет, если не совсем беспомощный. Не грызи себя, — Люба пихнула меня локтем в бок, — убираем скорбное выражение лица и думаем о том, в какой цвет лучше покрасить стены, чтобы твоим четвероногим пациентам было спокойнее.

Я кое-как улыбнулась. Сердце в лохмотья, душа в хлам, а жить все равно дальше надо. Так почему бы не заняться стенами?

Мы проторчали там полдня. Планировали, что и где будет, мысленно расставляли мебель, придумывали вывеску.

Люба всячески пыталась отвлечь меня от тяжких мыслей, и ей это даже удавалось. Хотя нет-нет, да и накатывало. Подмывало позвонить Артему и спросить, нашел ли он эту несчастную форму. Приходилось себя тормозить, одергивать, напоминать, что времена изменились.

И вроде все было тихо-мирно. До тех самых пор, пока не появился ОН!

Не принц на белом лимузине, не джентльмен в костюме с галстуком, и даже не простой среднестатистический мужчина. А какой-то абсолютно беспардонный хрен с горы! Иначе и не скажешь!

Полуспортивный костюм в клетку. Белые кроссовки. Кепи. Тоже в клетку.

Возраст неопределенный.

Вошел без стука, оценивающе глянул по сторонам, с довольным видом покивал каким-то своим мыслям, а потом обратился к нам.

— Хозяин где?

Пока я хлопала глазами, силясь понять, что это за вторжение, Люба бессовестно ткнула пальцем мне в плечо.

— Ты? — бесцеремонный взгляд тут же вперился в меня.

— Допустим, — я в свою очередь настороженно смотрела на него.

— Я куплю у тебя это помещение. Оно мне нужно под автошколу.

Я только придумала, как все тут обустрою, как буду принимать пациентов, а теперь продавать, потому что кому-то нужно? Э, нет, так дело не пойдет.

— Ничем не могу помочь. Здесь будет ветеринарная клиника.

— Да ты так сразу не отказывайся. Деньгами не обижу.

— Не нуждаюсь.

— А если подумать?

— Всего хорошего. Дверь вон там, — я кивнула на выход.

Мужик недовольно крякнул, потом изрек глубокомысленное:

— Разговор еще не окончен, — и ушел.

Стоило двери за ним закрыться, как Люба восхищённо уставилась на меня.

— Вера… ты умеешь говорить «нет»?! Мне не послышалось?

Я даже смутилась:

— Ну, а что он… вот так с нахрапа... Зря я? Да?

— Нет-нет, ты молодец. Просто…Умоляю… — она сложила ладони домиком, — Запомни этот настрой. Зафиксируй его себе. Договорились?

Я не совсем поняла о каком таком настрое речь и зачем мне его фиксировать, но на всякий случай кивнула.

Глава 8

У Николая Ланского было все хорошо. Только изжога мучала.

А так, куда ни глянь, везде на коне.

Развод, который прошел совершенно гладко и безболезненно, а самое главное строго по его плану – ни лишних скандалов, ни лишних расходов.

Дети, адекватно воспринявшие его позицию и поддержавшие ее. Влад – не в счет. Парень далеко, поэтому от рук и отбился. Был бы рядом – не стал бы швыряться громкими словами, а по-мужски бы поддержал.

Бизнес на грани грандиозного расширения и обновления – на днях должно было состояться подписание самого важного в жизни договора.

И вишенка на торте – Вероника. Яркая, как вспышка в ночи. Острая, как перчик чили. Роскошная, как бриллиантовое колье, которое он недавно ей подарил.

При одном воспоминании о молодой жене, у Ланского поджимался живот, и рука тянулась к узлу на галстуке, потому что внезапно переставало хватать кислорода. Кажется, он желал ее каждую секунду. Стройная, ладная, гибкая – она легко отзывалась на все его желания и фантазии. А эти глаза, когда стояла перед ним на коленях, совершенно голая, и смотрела снизу вверх… Дурел от этого взгляда. Хотел наброситься, присвоить, раствориться. Если бы не работа – его и ее – у них был бы такой медовый месяц, что вылезали бы из кровати исключительно ради еды.

Рядом с ней он чувствовал себя другим. Моложе лет на двадцать, задорнее, и в то же время внушительнее. Когда она ласково брала под руку и нашептывала о том, что он самый лучший, Ланской ощущал себя как минимум королем. Вот что значит правильная женщина рядом!

Хотелось распушить перья и хвастаться перед ней своими успехами, и в то же время хотелось хвастаться самой Вероникой. Как говорил Артем – не девушка, а мечта. И Николаю хотелось, чтобы все знали, что мечта досталась именно ему.

Насчет старшего сына Ланской не переживал. Неприятно, да, но со временем все наладится. Влад не дурак и рано или поздно осознает, что отец имел полное право так поступать. Жизнь одна и надо прожить ее так, чтобы на старости ни о чем не жалеть.

В общем, все отлично.

Но изжога, да-а-а. Изжога задолбала.

У него и раньше случались приступы, но там была Вера, которая все контролировала. Когда надо – подносила стакан с мутным пойлом, заставляла принимать таблетки для профилактики, следила за питанием. Так что если недуг и появлялся, то тут же подвергался массированной атаке и затихал на неопределенный период.

Сейчас Веры не было, а у самого Николая голова была занята другими, более приятными и важными мыслями, чем какие-то таблетки. Он, наоборот, чувствовал себя более свободным, раскрепощенным и молодым, когда никто не напоминал о том, что надо принять пилюлю, или померить давление.

В конце концов, он же не старый пердун, который целыми днями сидит в обнимку с тонометром. Полтинник – это самый рассвет сил. И сам Ланской – живое тому подтверждение. Активная жизнь, успешный бизнес, молодая жена. А изжога – это мелочи, ее и перетерпеть можно

Правда Герман, их семейный врач, оптимизма не разделял: