Личный маг для Наследника. Эхо погибшей цивилизации (СИ). Страница 45

Эрик и Дирк тут же бросились ко мне, удерживая дверь, пока остальные в спешке искали, чем бы её забаррикадировать. К счастью, часть стены между залом и соседней комнатой обвалилась, и валуны можно было использовать, чтобы надёжно укрепить вход.

— Как вы проверяли все входы и выходы?! — зашипела я на Эрика, ловя его подозрительный взгляд, но командир даже не отреагировал.

Раньше он без сомнения дал бы мне подзатыльник за панибратство — я всё ещё была рабом, а он — нашим командиром, хоть и не хозяином.

Но сейчас его волновало совсем другое.

— Как ты выжил?

Все взгляды тут же устремились на меня.

***

Возможно, они не тронули меня, потому что я была магом? Или потому что во мне текла кровь землян, и что бы ни заставило берсерков потерять разум, их агрессия не распространялась на иных и их потомков?

Как бы то ни было, я оказалась единственной, кого эти кровавые безумцы не трогали — хотя и нюхали, с подозрением, словно задумчиво, да и то не все. Многие просто проходили мимо.

Стоило мне подойти к забаррикадированной двери, как оттуда не последовало никакой реакции, но любой другой человек — и мы проверили каждого — вызывал безумную агрессию, такую, что наша баррикада могла и не выдержать.

— Дан, как всегда, спасает наши задницы, — тихо пробормотал Валдрин. — Ты можешь вернуться к ярлу… можешь вернуться с камнями Равинора, только ты, потому что ты маг. Может, камни просто ждали мага, как ярла Райлена, и поэтому тут погибали другие…

— Не думаю, — пробормотала я. — Эрик, это берсерки. Это точно они. Но они же считались вымершими? И, насколько я знаю, они всегда сохраняли разум. Так почему их здесь столько, и почему они больше похожи на зверей, чем на людей?

— Откуда ты знаешь, что они сохраняли разум? — командир смотрел на меня задумчиво, словно впервые видел совершенно по другому. Не так, как остальных рабов.

А я не хотела выделяться.

— Я нашёл записи иных там, в клане разбойников, — не видя смысла лгать, ответила я. Всё равно в бункере перебывали почти все.

— В этом ты прав. Я тоже слышал, что даже в боевой форме, не чувствуя боли, они всегда сохраняли разум. А ещё слышал, что берсерки вымерли, что иные истребили их, посчитав слишком большой угрозой, ещё в начале войны.

Тягостное молчание повисло в воздухе, давящее, осязаемое, и я невольно встряхнула головой, отгоняя ненужные мысли.

Мы не знаем, что случилось сотни лет назад, ещё до правления Равинора, и это никак не поможет нам сейчас.

— Пойду я, — хрипло произнесла я. — Каковы бы ни были причины, это наш единственный шанс на спасение. Эрик, если после этого меня не освободят, я сам вас всех прирежу.

Командир хмыкнул, но он и сам уже понимал, что если я сумею вытащить нас отсюда, оставлять меня рабом будет преступлением перед предками, перед всеми Воинами Севера.

— Хорошо. Камни должны храниться в подземелье, в святилище Кхимеса, под его статуей, хотя, конечно, она наверняка давно разрушена. Путь туда обычно идёт из внутреннего двора, отдельный вход должен быть в крыле ярла. Держи, — Эрик передал мне кремень и металлическую пластинку для высекания огня. — Мы можем видеть внутренний двор, хоть немного, из разрушенной комнаты. Постарайся дать нам знать, что ты жив, хотя бы время от времени, раз кричать не можешь.

Я только кивнула, забирая пластину и пробираясь сквозь завал в ту самую комнату, откуда можно было разглядеть двор.

Снаружи было темно — всепоглощающая, удушающая тьма. По-хорошему, мы давно должны были привыкнуть к ней, тем более что где-то там, за плотным слоем облаков, светила луна, но её свет не пробивался сквозь осадки.

— Ладно, — тихо пробормотала я, опускаясь к полу в углу и начиная показательно хаотично высекать искры. Несколько «неудачных» попыток — и вот уже лёгкое пламя пляшет на конце деревяшки, которую я подобрала в качестве факела.

Хоть какой-то свет.

— Пора, — я кивнула Эрику, стоявшему у крохотной двери, ведущей наружу. Наверняка когда-то ею пользовались слуги.

— Погоди, Дан! — громкий голос Отто остановил меня. Он подскочил ближе, его взгляд был встревоженным. — Ты обманешь смерть ещё раз. Как всегда. Поклянись.

Надо же, похоже, кто-то волнуется. Конечно, ведь до этого мы всегда отправлялись на смерть вдвоём.

— Клянусь, — тихо шепчу я и проскакиваю в дверь, которую Эрик быстро открывает.

Я почти бегом ухожу вглубь и вбок внутреннего двора, истерично размахивая горящей палкой, и делаю это вовремя — десятки тёмных силуэтов тут же проносятся мимо, бросаясь к двери, но стараясь держаться подальше от пламени.

Эрик успевает закрыть её в последний момент.

Меня пробирает дрожь от звуков, что издают берсерки — звериное рычание, низкое, глубокое, поднимающееся из самых грудных глубин, иногда переходящее в вой.

Они же… люди.

Где-то там, глубоко, они люди.

Что случилось с ними? Как они стали такими? Сколько они уже живут в этом состоянии?

Меня они не трогают, хотя время от времени кто-то оборачивается, оглядывая меня из-под спутанных волос. У многих бороды и волосы доходят до колен, хотя растительность страдает в постоянных драках, из которых берсерки, кажется, почти не выходят.

— Спокойно… — тихо шепчу я себе, двигаясь вдоль стены к широкому входу в центре двора, ведущему вниз, в святилище.

Я старалась даже не смотреть на десятки огромных берсерков, что бродили по двору, иногда рыча друг на друга. Несколько из них следовали за мной, но не приближались, и если что, я была готова сжечь их всех к чёртовой матери.

Интересно, тогда они на меня нападут?

Дверь в святилище поддалась не сразу — её не открывали, наверное, сотни лет. Я с трудом сумела сдвинуть её буквально на несколько сантиметров, чтобы протиснуться внутрь. Перед тем как исчезнуть за дверью, я помахала горящей палкой, не зная, заметят ли мой знак друзья.

Пока всё шло отлично.

Внутри, за дверями, меня ждала знакомая картина — десятки, сотни истлевших тел, разложившихся до полной неузнаваемости. Здесь явно никто не появлялся уже очень давно.Мощные деревянные щиты ещё можно было различить, вместе с символами погибшего клана, и этот знак пробудил во мне что-то глухое, тянущее, тяжелое.

Что с ними случилось?

Если в этом клане часто рождались берсерки, и если теперь их здесь так много, возможно ли, что иные не уничтожили легендарных бойцов Севера, как мы всегда думали?

Могли ли они сделать с ними нечто такое, что свело их с ума, а затем запереть за стеной, оставив жить в этом зверином, безумном состоянии? Но даже если так, они давно должны были вымереть — хотя бы банально от старости.

Или же это потомки тех, кто пережил заключение, рождённые уже безумными родителями, знающие лишь голод, бой и звериные инстинкты?

Ужасная, страшная, чудовищная судьба.

Шаг.

Ещё один.

Где-то в подземелье капала вода, я постоянно спотыкалась о старые, прогнившие доспехи и редкие скелеты, что валялись буквально повсюду. В этой звенящей тишине грохот от каждого моего движения почти оглушал, но я не боялась. Меня приятно поддерживал тёплый, привычный треск огня.

Само святилище казалось менее повреждённым, воздух здесь был тяжёлым, наполненным зыбкими тенями прошлого. Разбитые колонны, заваленные обломками плит, наверняка за свою долгую историю слышали шёпоты сотен молитв. В самом центре — среди праха и разрушений — возвышалась фигура Кхимеса, невероятно древняя. Немой свидетель тысяч смертей, его ступни давно обрушились, а плечи были изломаны.

Пыльный воздух с привкусом плесени лип к губам, и в свете факела проступили очертания массивных ступеней, изъеденных временем. На полу лежал ещё один щит, герб на нём был почти стёрт, и я едва не споткнулась о него.

Я сделала два следующих шага, чувствуя, как давящая тишина сжимает уши, когда из темноты выступило ещё одно тело, лежавшее прямо у ног статуи.